Гений Медицины. Том 3 (СИ) - Алмазов Игорь - Страница 43

— Да понял я, — отмахнулся Павел.

Правда, последние фразы Валеры он не особо слушал. Уже думал про свой свободный вечер.

А Боткин — так чёрт с ним. Шуклин и сам разберётся, что ему там сказать.

После всех этих приключений наступил относительно спокойный вечер дежурства. Из медсестёр со мной осталась Света, и пока что новых поступлений не было.

В одной из историй болезни я снова нашёл лист бумаги с отпечатком губ. Это уже третье подобное послание, а источника я пока что так и не нашёл.

Планировал поручить это Клочку, но теперь он заболел, и поиски загадочной обольстительницы ещё на несколько дней откладываются. Однако это дело не срочное, может и подождать.

Спокойное заполнение историй болезни прервал прибежавший в ординаторскую Андрей Енин, на котором просто лица не было.

Из-за Кати? Да нет, она ещё днём сказала, что он её навещал.

— Что случилось? — удивлённо спросил я. — Почему ты ещё в клинике?

Время подходило к восьми вечера, и рабочий день уже давно подошёл к концу. А дежурств в инфекционном отделении не было, это я ещё в прошлый раз узнал.

— Кость, выручай, — затараторил он. — У меня пациент пропал из палаты!

— В каком смысле пропал? — уточнил я. — Может, куда-то отошёл, и всё. Что за паника сразу?

— Да он никуда не мог отойти, он парализован! — воскликнул Андрей. — Он просто исчез из палаты!

Глава 18

Енины сегодня просто-таки притягивают к себе самые разнообразные проблемы. И если с Катей и аппендицитом всё было логично, то здесь проблема Андрея звучала как какой-то бред.

— Так, давай по порядку, — я отложил историю болезни и приготовился разбираться. — Рассказывай, что произошло. Что это за пациент, как ты понял, что он пропал. В общем, всё.

Вообще существуют инфекции, при которых может произойти паралич конечностей. Тот же клещевой энцефалит, например. Однако обычно таких пациентов направляют в неврологию.

— Это мужчина семидесяти лет после инсульта, — торопливо начал объяснять Енин. — Он лежал в неврологии, но подхватил внутрибольничную пневмонию. И его перенаправили к нам для лечения.

Внутрибольничная пневмония — это лёгочная инфекция, которая развивается через несколько суток после поступления в стационар. Проявления у неё такие же, как и у внебольничной пневмонии, но заражение происходит в клинике.

Обычно такая форма тяжелее, так как флора, вызывающая эту пневмонию, более устойчива к антибиотикам. Ведь эти бактерии «живут» в клинике, и уже успели «привыкнуть» к условиям в ней.

— Так, пока логично, — кивнул я. — Значит, его перевели к вам. Что дальше?

— Жирков сказал положить его в бокс, — торопливо продолжил Андрей. — Его определили, я лично проконтролировал, чтобы соблюдены были все условия. А дальше Дмитрий Степанович сделал назначения, а меня попросил вечером проверить, как он. Я всё равно должен был задержаться, кое-что доделать. Вот заодно и…

— Давай ближе к делу, — не выдержал я.

— В общем, я пришёл в бокс, а там никого! — воскликнул Енин. — Ни пациента, ни его кровати. Спрашиваю у медсестры дежурной, но она ничего не видела. Никто не говорил его никуда перевозить. В неврологию позвонил, у них его тоже нет! Он исчез!

Так, если пропал пациент вместе с кроватью, логично, что исчезал он не сам. Его куда-то перевезли. Вопрос только куда.

— Идём искать, — вздохнул я. — Как зовут его?

— Кузьма Филиппович, — отозвался Енин. — Только помоги, прошу. Жирков с меня три шкуры сдерёт, если узнает, что я пациента потерял.

Ох, не об этом надо переживать, Андрюша. Совсем не об этом.

Мы пришли в инфекционное отделение, и Андрей показал мне пустой бокс. Первым делом я решил ещё раз уточнить эти моменты у медсестры. По странному совпадению, на бейджике у неё тоже было имя Наталья, хотя это была совсем другая медсестра.

— Добрый вечер, — обратился я к ней. — Вы случайно не видели, куда перевезли пациента из бокса?

— Нет, я же уже сказала Андрею Михайловичу, — недовольно отозвалась она. — Снова допрос?

Наташа, которую я привык видеть в отделении, куда отзывчивее. Что ж, сменим тон.

— Это не допрос, — уже холоднее ответил я. — В вашем отделении пропал пациент. Вы дежурите, и вы были на посту. В случае чего — и спрашивать будут с вас. Так что подумайте хорошо, точно ли вы ничего не видели.

Это подействовало на девушку, и она заметно испугалась.

— Как это с меня? — переспросила она. — Доктор же в отделении! Он и должен следить за пациентами.

Что-то тут не чисто.

— Рабочий день Андрея Михайловича официально закончился, — объяснил я. — Дежурств ночью в отделении нет. И уйти он мог во сколько угодно. Ответственности на нём нет. По правилам клиники. И то, что он остался в отделении решать свои дела — это не значит, что за пропажу отвечает он.

По правилам всё так и было. Андрей заметно приободрился после моих слов, и перестал быть таким перепуганным. Даже плечи расправились.

Медсестра напротив, испугалась ещё больше.

— Я… наверное в туалет отходила, — торопливо заявила она. — Так что точно не могу сказать. Мне же не запрещено отлучаться?

— А что за «наверное»? — поинтересовался я. — Вы сами не уверены?

— Я… уверена, точно отходила, — совсем запуталась Наташа номер два.

Явно что-то не договаривает. Так, хорошо, сделаем вид, что поверили.

— В таком случае зовите сюда санитаров, работающих в вечернюю смену, а после — начинайте осматривать все другие палаты отделения, — велел я. — С такой памятью вы могли и распорядиться о его переводе, а потом забыть.

Она сверкнула на меня недобрым взглядом, но с ответом не нашлась, и поспешила выполнять распоряжение.

— Ты думаешь, что Кузьма Филиппович где-то в отделении? — с надеждой уточнил у меня Енин.

— Думаю да, — кивнул я. — Перевести в другое отделение без тебя не смогли бы. Для такого нужна подпись врача. Поэтому для начала будем вести поиски здесь.

Вскоре пред нами предстали двое мужчин и двое женщин. Дежурные санитары.

Работа у них была разной. Женщины больше отвечали за чистоту отделения, мытьё полов, и выполняли некоторые обязанности медсестёр. Мужчины работали в качестве грузчиков, возили пациентов на обследования, таскали коробки с лекарствами, и выполняли прочую физическую работу.

— Итак, дамы и господа, в отделении пропал пациент, — объяснил я. — Он был неходячим, и пропал вместе с кроватью. Значит, в этом задействованы минимум двое людей. Кто из вас это сделал?

— А вы кто? — лениво поинтересовался один из санитаров.

— Константин Алексеевич Боткин, врач-терапевт, — представился я.

— Ну раз терапевт, то нечего на наше отделение лезть, — грубо ответил он. — Расходимся, ребят.

Ох и зря он так.

— Значит так, — мой голос стал острым, как сталь. — Вас, кажется, надо ещё и субординации научить. Я врач, и разговаривать со мной вам следует уважительно. И Великий Ткач вам судья, если вы не усвоите это правило — жить и работать вам будет куда сложнее. Особенно если мы не найдем пациента. Ответственность понесут все, кто работал в это время в вашем отделении. Вы уяснили?

— Уяснили, — слова возымели определённый эффект. — Прошу прощения.

— Мне надо повторить свой вопрос ещё раз? — приподнял я бровь. — Куда делся пациент?

— В другом инфекционном боксе, и только то, — отозвался второй санитар. — Мы просто пошутить хотели, над молодым доктором.

Ну у них и шутки. Оборжаться можно.

— Значит так, — отчеканил я. — Пациента немедленно вернуть на место. Объяснительные от каждого из вас оставить на посту медсестры. Ещё раз такое повторится — отправитесь на ковёр уже к вышестоящему начальству. Женщины, а вы можете идти.

Я проверил их несколькими аспектами. В ситуации они вообще замешаны не были. Это была инициатива именно мужской половины санитаров.

Они понуро поплелись в другой бокс, а с той стороны уже бежала Наташа номер два.