Гений Медицины. Том 3 (СИ) - Алмазов Игорь - Страница 34

— Я чувствую ауру именно уличной крысы, а не декоративной, — заупрямился Юрий Денисович.

Да уйдёт от сегодня отсюда или нет, в конце-то концов? Прицепился, как будто я тут враг народа.

— Я покупал её в зоомагазине как декоративную, — спокойно ответил я. — Конечно, могли и обмануть. Но она живёт у меня уже полгода, и ничего странного я не отмечал.

Такой ответ сотрудника службы дератизации удовлетворил.

— Тогда на этом всё, — заявил он. — Всего доброго!

Дверь за ним закрылась, а Зубов уставился на меня.

— Вообще-то наличие крысы… — начал было он.

— Раз вы просили действие, тогда вот вам оно — не донимайте меня обсуждением моей личной жизни, — отозвался я.

Мы же играем в правду или действие, так что имею право. Зубов недовольно глянул на меня, но расспросы прекратил.

— Старая утка, правда или действие? — обратился он к Терентьеву.

— Давай правду, и так обо мне всё знаешь, — отозвался тот.

Хотя наверняка выбором гинеколога руководил другой фактор. Из-за обилия выпитых магических коктейлей Терентьев был не в состоянии выполнять какие-либо действия.

— Ну наврал же ты, что у тебя было с Марией Михайловной? — внезапно спросил наставник.

Не думал, что мне тоже будет так интересно услышать ответ гинеколога.

— Наврал, — сконфуженно признался тот. — Мне кажется, с этой женщиной вообще невозможно, кхм… Отшила только так.

Возможно, и ещё как. Но спорить точно не буду. Мне только еще одного врага в лице нашего гинеколога не хватало.

Терентьев решил испытать Шуклина. И понеслось!

— Действие, — буркнул Шуклин. — Только не надо мне ещё одно дежурство добавлять!

— Это было бы самое скучное действие в истории этой игры, — фыркнул гинеколог. — Нет, давайте-ка вы лучше… С улыбкой на лице споёте Гаудеамус. Хотя бы первые два куплета.

Гаудеамус — это песня на латинском языке, которая в современном мире считалась гимном студентов. Особенно её любили именно студенты лекарских академий, так как к латинскому языку они были ближе. И её изучение обязательно стояло в программе первых курсов.

— Давайте лучше правду, — взмолился Шуклин. — Я не умею петь!

— Нет-нет, как договорились, — Терентьев был непреклонен.

И Шуклину пришлось спеть. Действительно, остальные в ординаторской впервые наблюдали улыбку на его лице. Натянутую донельзя, но всё равно улыбку.

Никита и Терентьев, разумеется, ещё и засняли это всё на мобильные телефоны. На память.

— Лена, правда или действие? — отмучившись, спросил Шуклин.

— Действие, — покраснела девушка.

Правду теперь все стали побаиваться. После правды Терентьева.

— Поцелуй в щёку одного из мужчин в этой комнате, — Павел ничего не смог придумать, и явно буркнул первое, что пришло в голову. Даже нескладно сказал.

— Ох, заранее прошу прощения за щетину, — всплеснул руками Терентьев. — Станки закончились.

— Старая калоша, девушке всё равно на твою морщинистую щёку, в комнате трое молодых есть, — осадил его Зубов. — Уж даже я не претендую.

Покрасневшая донельзя Тарасова подошла ко мне и звонко чмокнула в щёку.

— Предсказуемо, — буркнул Шуклин. — И что все в нём находят?

Лене осталось задать вопрос Никите, и он выбрал правду.

— Тебе нравится работать терапевтом? — спросила девушка.

Самый скучный вопрос, который только можно было придумать. А ведь было столько возможностей!

Впрочем, Никита отнёсся к нему серьёзно.

— Совсем нет, — заявил он.

Остальные с удивлением уставились на него, ожидая подробностей.

— Мне нравится побеждать, — пояснил Никита. — Я победил остальных интернов, получив место здесь. И это очень меня порадовало. Но сама работа мне не нравится.

— Так почему же… Как это… Птенец окрылённый, какого ляда вы тогда здесь делаете? — Зубов выглядел шокированным.

Его бывший интерн, работающий уже в отделении, внезапно заявляет, что работа ему не нравится. Ситуация, конечно так себе.

— Вы не подумайте, ваше руководство мне нравится, зарплата устраивает, и всё такое, — поспешно добавил тот. — Просто… как-то скучно, что ли.

А вот в это охотно верю. Именно Никита постоянно является инициатором наших встреч. Постоянно старается всех развеселить, поднять настроение. Просто он такой человек.

— Надо это исправить, — решительно ответил Михаил Анатольевич. — Не потерплю, чтобы мой птенец страдал!

— И как именно вы хотите это исправить? — поинтересовался Никита.

— Проведём соревнования с системой рейтинга, — ответил Зубов. — Слушайте как.

Его план был довольно детально продуман, как будто он придумал его ещё до всего этого разговора.

С понедельника на посту у медсестры будет висеть пять ящиков, для каждого из нас. Пациенты, медсёстры, санитарки могут кидать в этот ящик баллы. Каждый человек может бросить только один раз, от одного до пяти баллов. В конце недели, в субботу, это подсчитывается, и кто победил — тот получает награду.

— Я запутался, — заявил Никита, выслушав объяснения наставника. — Вы сказали, что каждый может бросить в ящик только раз. Как это будет контролироваться?

— Ящики будут специальные, у нашего завхоза есть несколько подходящих, — ответил Зубов. — Так что попрошу выделить. Магические.

— А зачем они клинике? — удивилась Лена.

— Розыгрыши в них всякие проводят иногда, — отмахнулся Зубов. — Правда, больше на новый год. Так что сейчас они валяются без дела. Всё, все согласны на такое соревнование?

Я точно был за, люблю подобные состязания. Лишний раз можно проверить свои силы. Тем более тут всё должно было быть честно, и никто не сможет смухлевать.

— А какой приз? — буркнул Шуклин. — Не дежурство?

Он уже просто помешался на своих дежурствах, скоро других слов помнить не будет!

— Нет, просто остальные исполнят его желание, — отозвался наставник. — Ну, не жестокое, конечно!

— И не жёсткое, — зачем-то подмигнул остальным Никита. — Я тоже за!

Лена и Шуклин также неуверенно кивнули.

— Эх, жаль я с вами участвовать не смогу, — вздохнул Терентьев. — Ну ничего, зато буду активно за вас болеть!

После этого игра сама собой свернулась, мы ещё немного пообсуждали предстоящее соревнование, и разошлись.

Зубов намекнул, что пора бы уже возвращаться к дежурствам. И я пообещал взять одну-две ночи на следующей неделе. А то и правда, всё на Шуклина повесили.

Проводил Лену, ещё раз заверил её, что разберусь с её проблемой. Затем зашёл домой за Клочком, и направился в храм Великого Ткача.

Шуклин остался в ординаторской один. Впрочем, довольно скоро он спустился вниз, и провёл себе в компанию Валеру.

— А неплохая у вас клиника, — присвистнул парень. — Слушай, может тоже к вам в интернатуру пойти?

— У нас надо реально работать, — тут же заявил Павел. — А не просто сидеть на мягком месте по стойке смирно. Так что тебе не подойдёт.

— Хмм, ну не знаю, — Валера, кажется, всерьёз задумался над таким вариантом. — Отец сказал, что дома сидеть мне не позволит. А на киностудии меня теперь не возьмут, в этой индустрии слухи быстро расходятся.

Только этого ещё не хватало! Лишнего интерна! Надо как можно покрасочнее расписать Валере все невзгоды и трудности работы здесь.

И это не сложно.

— Дежурства каждую ночь, — начал перечислять Шуклин. — Безумный наставник, который любит унижать. Зарплата у интерна мизерная. Да и пациентов много, реально.

Это сработало. Вроде бы.

— Ты прав, не подойдёт, — поморщившись, согласился Валера. — Хорошо, тогда переходим к нашим делам. Нашёл я подходящую клинику. «Здоровый дух» называется. Главный врач легко за взятку сыграет свою роль. Так мол и так, наслышан про чудеса чудесные, что Боткин творит. А переходи к нам, конкуренции нема, допройдёшь интернату — и сразу место дадим. Денег больше, жить проще.

— Всё равно сомневаюсь я, что Костя просто так согласится, — покачал головой Шуклин. — Ему здесь нравится, он как рыба в воде. Клиника всё-таки лучшая в городе.