Гений Медицины. Том 3 (СИ) - Алмазов Игорь - Страница 32

— Тогда в двенадцать с ним и поговорю, — решительно кивнул я.

Больше не дожидаясь новых споров, я отправился по другим делам. У меня две палаты пациентов, никуда они не денутся. Правда, сразу же добраться до них у меня не получилось.

— Псс, Константин, — раздался в коридоре шёпот. Это возле палаты Фетисовой притаился Никита. — Подойди, пожалуйста.

Великий Ткач, за что мне всё это? Подошёл, я же обещал ему помочь.

— Что случилось? — вздохнул я.

— Ну как бы… — замялся тот. — Ты говорил, что поможешь мне… С этой женщиной!

— Для начала я должен кое с чем разобраться, — отозвался я. — Велел же тебе подождать.

— Если ты про диагноз, то я в курсе, — неожиданно заявил коллега. — И меня это не пугает.

Зато меня пугает, что он в курсе!

— С чего ты такое взял? — тут же спросил я. — Кто тебе сказал про диагноз, и про какой?

— Мне никто не говорил, — мотнул он головой. — Ольга Петровна отказывалась заходить в эту палату. А я прекрасно знаю, что она этого страсть как боится. Спидофобия у неё. Не первый год здесь работаю, выучил уже.

— Этого маловато, чтобы предполагать подобный диагноз, — подметил я. — Ты что-то не договариваешь.

— Подсмотрел в истории болезни, — зажмурился он. — Не ругайся, прошу! Я хотел побольше о ней узнать. И в принципе, я имею право смотреть другие истории болезни. Я терапевт, а ты интерн. Ой, я не это хотел сказать…

Он совсем запутался и сконфузился. Мда, стоило догадаться. Нет, в принципе он действительно имел право посмотреть историю болезни. Но это раскрыло тайну Фетисовой, которую она сама очень сильно пыталась сохранить в секрете.

И у меня до этих пор это получалось.

Никита поступил не самым лучшим образом со мной, и с пациенткой. Однако он явно раскаивался в этом.

Любовь творит странные вещи с людьми. Это я уже понял по Ольге Петровне и её поведению.

— Я очень разочарован в твоём поступке, — покачал я головой. — Надеюсь, тебе действительно стыдно. И также надеюсь, что ты понимаешь важность конфиденциальности.

— Я понимаю, честно! — воскликнул Никита. — Всё соблюду, то есть собляду… В общем, в лучшем виде всё будет! Прости ещё раз. Знаю, что поступил как последний осёл.

И правда раскаивается, такое сыграть сложно. Что ж, буду относиться к нему с настороженностью, но данное поведение всё-таки прощу.

— Я собираюсь вылечить Маргариту Александровну лекарской магией, — заявил я. — Но мне нужно время, чтобы подготовиться к этому. Я поэтому и просил тебя подождать. Она будет здоровой.

— Но я не могу ждать, — вздохнул тот. — Она мне каждую ночь снится! Я хочу быть рядом с ней…

Ой нет, только не очередные фантазии.

— Пойдём, познакомлю, — вздохнул я.

Мне эта женщина неинтересна, поэтому побуду свахой. Хотя это слово я тоже узнал только в современном мире, две тысячи лет назад подобного не было.

— Доброе утро, Маргарита Александровна, — зашёл я с Никитой в палату к женщине. — Собираетесь?

— Да, жду выписной эпикриз, — улыбнулась она. — А вы сегодня в компании того самого молодого врача, что пытался меня обмануть?

Никита умеет создать запоминающееся первое впечатление.

— Да, именно так, — усмехнулся я. — Знакомьтесь, Никита Яковлевич. Безнадёжно влюблённый в вас молодой и симпатичный мужчина.

Никита покраснел как рак, и с ужасом взглянул на меня. А у Маргариты Александровны непроизвольно открылся рот от удивления. Очень широко.

Сфотографировать бы их на память в этот момент! Для будущего рассказа Никиты «Как я встретил вашу маму».

— Я… Вы… прекрасны, — собрав всё своё мужество в кучу, смог выдавить из себя Никита.

— Спасибо… — растерянно ответила Фетисова.

— Итак, общайтесь, знакомьтесь, выписной эпикриз занесу через три часа, — подытожил я.

И поскорее оставил их одних. Ну, пусть привыкают друг к другу. А то дел других по горло.

Посетил своих пациентов, затем просмотрел анализы Топоркова. Из истории его болезни вылетел сложенный пополам лист с отпечатком женских губ.

Что ж… Хорошо, что не новые трусики. Но кто-то явно делает намёки. Однако какие-то странные, мне эту девушку по отпечатку губ искать? Понимаю, что они у всех индивидуальные, также как отпечатки пальцев… Но всё же, это будет проблематично.

Разберусь с этим позже. Так, анализы Топоркова. Без колоноскопии точно поставить диагноз я всё ещё не мог. Потому снова назначил симптоматическую терапию, вкачал гастроэнтерологической магии, и вернулся в ординаторскую.

— Артём Афанасьевич пришёл, — заявил мне Зубов.

— Рад за него, — как раз собираясь заняться документами, кивнул я. — А кто это?

— Преподаватель из Элементариума, — отозвался наставник. — Вы сами же просили!

— Да как будто я вообще знаю, как его зовут, — усмехнулся я. — Понял, иду.

— Я с вами, — внезапно сказал Михаил Анатольевич. — Так будет… Правильнее.

Видимо это потому что изначально Зубов должен был заниматься этим профилактическим осмотром. Спорить я не стал, и мы отправились в бокс.

Там нас уже ждал мужчина в элегантных очках, со светлыми, собранными в хвост волосами.

— Добрый день, — мягко поздоровался он. — Я пришёл на профилактический осмотр. Жалоб у меня нет, я полностью здоров.

Я осмотрел его магическим аспектом. Его магический центр был в полном порядке. Да нетронутый практически. Что это за преподаватель такой, который собственной магией почти не пользовался — вопрос.

— Вы действительно полностью здоровы, — заключил я. — Я выдам вам подходящее заключение. Но вот ваша команда участвовать в соревнованиях не сможет. За исключением пары человек, насколько я понял, они являются запасными. И их вы так сильно не нагружали.

Прилизанную улыбку с лица Артёма Афанасьевича как ветром сдуло.

— Чего? — спросил он.

— Я не допускаю вашу команду до участия в соревнованиях, — повторю, мне не трудно. — Их здоровье достаточно подорвано. Поэтому им нужно на неделю воздержаться от использования магии.

Артём Афанасьевич перевёл взгляд на Зубова.

— Что здесь происходит⁈ — нервно взвизгнул он. — О чём говорит этот проходимец?

Я резко стал проходимцем, а до преподавателя и со второго раза не дошёл смысл сказанного. Так, если ещё раз.

— Ва-ши сту-ден-ты не до-пу-ще-ны, — по слогам заявил я. — У них серьёзные проблемы со здоровьем.

— Да, из-за перегрузки магического центра мы…– Зубову договорить не дал Артём Афанасьевич, который, наконец-то, уловил суть.

— Не допущены⁈ — он так резко выдохнул это слово, что на столе бумажки подлетели. — Да вы хоть понимаете, что стоит на кону⁈ Моё назначение ректором Элементариума! Я ночами не спал, готовил команду!

За всем этим скрывались личные амбиции, которые из-за обилия эмоций преподаватель случайно раскрыл. Предсказуемо, скучно, неинтересно, банально.

— Мне плевать, что на кону, — пожал я плечами. — Студенты были направлены ко мне для осмотра. Их состояние ужаснуло. Магические центры работают на пределе. Поэтому я допуск им не дал, и отправил на больничный.

— Вы не имеете никакого права отказывать в допуске из-за магического центра, — прошипел тот. — Это не имеет отношение к здоровью! Да плевать, если после олимпиады они не смогу пользоваться магией!

Он начинает действовать на нервы.

— Мне не плевать, — отозвался я. — И да, это имеет отношение к здоровью. И я вполне имел право не дать допуск.

— А вы что молчите? — гнев Артёма Афанасьевича обрушился теперь на Зубова.

— Мой интерн прав, — пожал плечами Зубов. — К сожалению, мы не можем допустить студентов до олимпиады.

Артём Афанасьевич гневно выдохнул, отчего его ноздри расширились раза в три.

— Я этого так не оставлю, — фыркнул он. — Ожидайте больших, слышите, больших неприятностей! Сволочи!

Он резко выскочил из кабинета, громко захлопнув дверь.

— Вот этого я и боялся, — заявил Зубов.

— Больших неприятностей, которые нас ждут? — уточнил я. — А что конкретно он может нам сделать?