Гений Медицины. Том 3 (СИ) - Алмазов Игорь - Страница 21

— Константин Алексеевич! — поймала меня ещё на подходе в ординаторскую Ольга Петровна. — Беда! Не могу Павла Шуклина найти, который дежурит. А там пациенту очень плохо! Соседи по палате говорят, что как будто умер! Помогите, умоляю!

Донельзя знакомая ситуация. Шуклин снова куда-то свинтил прямо с дежурства, а мне разбираться с его делами. Я спешил в ординаторскую, но проигнорировать пациента просто не мог.

— В какой палате? — забросив куртку и сумку в ординаторскую, которая действительно оказалась пустая, спросил я.

— В четырнадцатой, на этаже простолюдинов, — быстро ответила медсестра. — Я вас провожу!

Она провела меня на другой этаж, в нужную палату. Пациента, которому требовалась помощь, я увидел сразу.

На одной из коек лежал бледный мужчина, покрытый потом. Я сразу же активировал диагностический аспект и увидел свечения чуть ли не во всём организме.

И преимущественно — в головном мозге. Он в коме. Так, кардиологический аспект… Пониженное давление, низкий пульс. Низкая частота дыхательных движений, если пульмонологическим аспектом проверить. Низкая сатурация.

Всё очень плохо, это последняя стадия комы.

— С чем он лежит? — быстро спросил я у Ольги Петровны.

— Сахарный диабет второго типа, — отозвалась она. — Осложнений нет, поэтому эндокринологи оставили его у нас.

Так, сахарный диабет. Значит, всего два варианта комы, гипергликемическая и гипогликемическая. Запаха ацетона у пациента изо рта нет, сухости кожи нет, мускулатура напряжена. По всему в данном случае я имею дело с гипогликемической.

Откуда она взялась — непонятно. Но это буду определять уже после.

— Несите глюкозу для внутривенного инфузионного введения, быстро, — распорядился я.

Ольга Петровна кивнула и скрылась за дверью. Я же прошёл к укладке препаратов, которые были в каждой палате, и достал ампулу сорокапроцентной глюкозы, чтобы ввести внутривенно струйно.

Схема отточена, и поможет привести пациента в сознание. Я ввёл ему глюкозу, а затем стал воздействовать эндокринологическим аспектом, чтобы также вывести из комы и избежать осложнений. Заодно и неврологическим аспектом вкачал магии.

Закончив все манипуляции, с удивлением отметил, что медсестра до сих пор не явилась. Это что за ерунда-то?

Пациенту явно стало лучше, тон кожи начал нормализоваться, а давление и пульс повышаться. Поэтому за другим препаратом я решил сходить сам.

В принципе, магии я вкачал достаточно много, пациент и так будет в порядке. Но лучше перестраховаться.

Дверь в палату была закрыта. Ольга Петровна меня здесь заперла?

И телефон я оставил в ординаторской, в сумке. А мне ведь надо предупредить Зубова до начала конференции! А иначе позора не избежать.

Глава 9

Ситуация сложная. Самое главное, сделано всё это точно не случайно. Ольга Петровна влюблена в Соколова, и хотя уже каждому ежу понятно, что он её использует — она всё равно верно исполняет все его приказы.

Костылев, хоть и был напуган штрафными санкциями от клиники, наверняка сообщил Соколову, что их план раскрылся. И Роман понял, что я передам это Зубову.

А по его плану мы с наставником должны были опозориться на конференции. И он продумал новый план.

Подговорил Ольгу Петровну закрыть меня в палате, чтобы я не успел ничего сообщить Михаилу Анатольевичу. Хитро. И даже не подумал о том, что рискует в таком случае жизнью пациента…

Стоп. А ведь гипогликемическую кому в условиях стационара и тщательном контроле за пациентами получить не так-то просто. А это означает, что она, скорее всего, вызвана искусственно. Тоже действиями главной медсестры. Пациенту ввели инсулин, причём в довольно большом количестве. А это уже уголовное преступление, умышленное причинение вреда!

Жесть… Ради устранения меня они были готовы пожертвовать другим человеком! Идиоты!

Но с ними я потом разберусь. Для начала надо выбраться из палаты.

Есть несколько вариантов. Взять телефон у самого пациента, или у его соседей. Палата на четырёх человек, заняты три койки. Но есть одно но. Это простолюдины. Вспоминая Николая, телефонов у них, скорее всего, нет. К тому же они спят. Будить их ради вопроса: «есть ли телефон?» не хочется.

Второе решение. Дождаться, пока в палату не придёт санитарка. Тоже не вариант, Ольга Петровна могла предупредить, чтобы здесь сегодня пол не мыли. А если сегодня смена Ирины с утра, то и предупреждать не надо. И так не помоет.

Я решил выйти из ситуации менее изящно. Вскрою дверь, потом починю. Это удалось сделать быстро, и практически бесшумно.

После чего я разыскал Свету, велел поставить пациенту капельницу с глюкозой, а сам направился в ординаторскую. Пациента направлю в реанимацию, но это дело может чуть подождать. Ведь я уже стабилизировал его состояние.

— Константин, где вы ходите! — воскликнул Михаил Анатольевич. — Вроде вещи ваши здесь, а вас не мог найти. И никто не знает, где искать. Мы же хотели обсудить доклад до телеконференции. Я специально пришёл пораньше…

— Плану придётся претерпеть изменения, — отозвался я. — Вам надо кое-что знать.

В следующие десять минут я рассказывал наставнику про всё, произошедшее за этот вечер и утро. Чем больше я рассказывал, тем сильнее Зубов выпучивал глаза от шока.

— Вы уверены? — протянул он, когда я закончил. — Ну… во всём этом?

Кажется, в таком состоянии я наставника ещё никогда не видел.

— К сожалению да, — кивнул я. — Поэтому никакого медицинского прорыва не было. И рассказывать этот случай на телеконференции точно не стоит.

— Так мало того, ещё и пациента чуть на тот свет не отправили, — наставник никак не мог прийти в себя. — А я даже ничего не замечал…

Зубов выглядел потрясённым, и никак не мог сообразить, что же ему делать дальше. Телеконференция уже через полтора часа. Через полчаса придут остальные интерны.

Интересно, на что вообще рассчитывала Ольга Петровна, когда соглашалась участвовать во всём этом? Неужели она действительно не поняла, что является расходным материалом, и что после совершённого преступления ей несдобровать?

Это ведь действительно было умышленное нанесение вреда пациенту.

— Я позвоню майору Громову, и ещё раз проверю пациента, — ответил я. — А вы приведите сюда Ольгу Петровну. Костылева пришлось выписать вчера, в ответ на информацию. Но он был всего лишь исполнителем. А заказчик — Соколов, выход на которого есть у медсестры.

— С тех пор, как у меня появились интерны, голова идёт кругом от этих интриг, — вздохнул наставник. — А до этого так спокойно работали. Понял, так и сделаем.

Последнее время наставник и шутить меньше стал. Надеюсь, с решением этих проблем все наладится, и он вернется в привычное русло.

Мы разошлись по отделению. Я позвонил Громову и вызвал его в клинику. Майор уже лишних вопросов не задавал.

Затем я вернулся к пациенту с сахарным диабетом и заполнил направление в реанимацию. Строго говоря, это было уже необязательно, чувствовал себя он значительно лучше, и даже пришёл в сознание.

Магия и правильные действия творят чудеса. Но по правилам его всё равно нужно было перевести.

Закончив с больным, я снова вернулся в ординаторскую, где уже сидела Ольга Петровна. Помимо неё там были Шуклин, как ни в чём не бывало зевающий на диване, Лена и Никита. Полный набор.

— Так, времени мало, — засуетился Зубов. — Никита, бери Тарасову, и идите на другой этаж. Там сами разберётесь. Шуклин…

— Пусть пока останется, — произнёс я. — К нему тоже есть пара вопросов.

Павел напрягся. А он думал, что его исчезновение с дежурства пройдёт бесследно?

Наставник кивнул, и мы молча подождали, пока растерянные Лена и Никита не выйдут из ординаторской. Затем перешли к разборкам.

— Майору Громову я уже позвонил, — сообщил я. — Скоро будет.

— А зачем полиция? — напряжённо уточнил Шуклин. — Я ничего такого не сделал!

Я проигнорировал его вопрос, собирая воедино все детали пазла в голове. Майору Громову передадим медсестру. Я уже один раз закрывал глаза на её серьёзную выходку. На интригу с Морфином. После этого серьёзно с ней говорил и дал ей ещё один шанс.