Непостоянные величины - Ханов Булат - Страница 18

– Безусловно, я ценю мастерство писателя, но, когда я читаю «Антоновские яблоки», или «Темные аллеи», или «Грамматику любви», у меня возникает чувство, будто я еду на дряхлой телеге по осенней грязи. Накрапывает дождик, лошадь еле плетется, спицы застревают в колее, ямщик напевает тоскливую песню, а дороге нет конца. И неясно, куда путь ведет, зачем.

– Тогда почему Бунина в школьную программу включили? – робко поинтересовалась Гафарова, блондинка на втором ряду.

– Резонный вопрос, Диана. Когда я признался, что ценю бунинское мастерство, я не лукавил. Моя задача состоит и в том, чтобы вы научились правильно определять сильные и слабые стороны любого явления. Неважно, писатель это, музыкант, близкий друг, фильм, статья в журнале или новый законопроект. Пожалуй, многие согласятся, что Бунин – автор неувлекательный. И характеров ярких, мясистых, бьющих наповал, как у Грибоедова или Гоголя, у него нет. Зато проза Бунина обладает своими достоинствами, которые отметили в Нобелевском комитете. Если бы я предложил вам выступить в качестве адвокатов Ивана Алексеевича, на что бы вы обратили внимание в первую очередь?

На брошенный клич никто не отозвался. На доске, под темой, Роман нарисовал единичку.

– С такими заступниками приговор будет неутешительным, – сказал Роман. – Тогда начну я. Первый аргумент в защиту, он же самый очевидный. Бунин великолепно владеет деталью. Его художественный мир населен разнообразнейшими цветами, звуками, вкусами, запахами. Припоминаете, какой сигнал слышат пассажиры перед обедом?

– Вроде гонг, – сказал Митрохин.

– Если точнее, то китайский гонг. На протяжении всего рассказа возникают фоновые звуки: звенит гонг, завывает сирена, раздаются гудки, играет оркестр…

Кимранова, листавшая на первой парте сборник бунинских рассказов, не отрывая глаз от текста, торопливо и невыразительно зачитала фразу:

– «Он слышал тяжкие завывания и яростные взвизгивания сирены, удушаемой бурей». Здесь говорится, что есть звуки громче сирены.

– Верно, Аида, и это важное наблюдение. Какими бы громкими ни были звуки цивилизации, им не сравниться со звуками стихии: с бурей, ветром, вьюгой. Это принципиальный момент для понимания произведения. К этому мы вскоре вернемся.

Роман написал на доске, рядом с единичкой, слово «Деталь». Он встретился взглядом с директором, отложившим в сторону белую папку с документами. Вот будет засада, если Марат Тулпарович затребует план-конспект урока. И влепит штраф за его отсутствие. Ирина Ивановна как-то вскользь упомянула, будто молодой специалист обязан составлять конспекты всех уроков в течение двух лет.

– Кто-нибудь кроме меня желает выступить адвокатом? – снова обратился к классу Роман.

Гафарова неуверенно подняла руку.

– Я бы к плюсам отнесла напряженную атмосферу. Как я говорила в начале, весь рассказ я ждала, что произойдет что-то особенное. Если не с героем, то с кораблем. Утонет, например, как «Титаник».

Митрохин и Аюпов засмеялись.

– Параллель с «Титаником» не такая уж и надуманная, – заверил Роман. – Как известно, «Господин из Сан-Франциско» был написан через три года после гибели знаменитого лайнера, и косвенные отсылки к этой катастрофе в рассказе есть. Что же касается, Диана, твоего замечания, то атмосфера как раз рождается из деталей, наполняющих художественный мир. Твой довод отчасти перекликается с моим и вместе с тем не повторяет его.

Под первым пунктом Роман нарисовал похожую на лебедя двойку и вывел рядом с ней слово «Атмосфера».

– И, наконец, третий аргумент. Прежде чем перейти к нему, мы все послушаем пересказ «Господина из Сан-Франциско» в исполнении Марселя.

Аюпов, засмущавшись от улыбок вокруг, опустил голову. Розовощекий, с кудрявыми волосами песочного цвета, он смотрелся бы уместней не в милицейской форме, а в футболке с заковыристым принтом, бриджах и кепке козырьком на затылок.

– Пересказывать? – переспросил Аюпов.

– Именно.

– Ну, на старости лет богатый американец отправился в кругосветное путешествие… – начал Марсель.

– Звучит как первая фраза многообещающего анекдота, – сказал Роман.

Смешки одноклассников храбрости Аюпову не прибавили.

– Он взял с собой жену и дочь и купил билеты на пароход «Атлантида»… – Марсель почесал лоб и обреченно замолк.

– Рекламная пауза? – поинтересовался Роман.

Аюпов, придавленный смехом, неловко улыбался. Марат Тулпарович, подавшись вперед, наблюдал с последней парты за развитием ситуации.

– Я бы на твоем месте, Марсель, так не расстраивался. Едва ли кто перескажет текст лучше, чем ты. Даже учитель.

11 «А» затих, гадая, шутка это или нет.

– В действительности, в пересказе «Господин из Сан-Франциско» превращается в невразумительную и скучную историю. Богатый американец отправляется в кругосветку, как давно мечтал. Погода обманывает ожидания, маршрут корректируется. Запланированная радость отменяется, американца преследует немотивированная тревога. А затем он, вопреки логике, умирает. Вот вам и фабула. Однако настоящий смысл рассказа гораздо богаче внешнего плана. И в этом заключается третье достоинство прозы Бунина.

На доске появилась запись «Искусство выражения мысли». Роман так и не сумел дать толковое название третьему пункту и внутри нещадно критиковал себя за это. Что за искусство выражения мысли? Что за очередная высоколобая глупость? В стиле дзен-буддизма: понимай, как хочешь, и притворяйся, будто скромно черпаешь ложкой мудрость из бездны. Бездны на всех хватит.

– С младших классов вы пересказывали тексты. Было такое?

– Постоянно!

– И в выпускной год прийти к выводу, что лучшие произведения пересказу не поддаются. Самое ценное, самое значительное спрятано между строк. Мастеровитый автор – это тот, кто способен ясно и емко доносить свои мысли, не высказывая их напрямую…

Ученики с широко раскрытыми глазами впитывали прописные истины. Роман не находил в их глазах понимания, но видел желание понять.

– …согласно внешнему плану, – продолжал он, – смерть господина из Сан-Франциско абсурдна. Согласно внутренней логике рассказа, гибель закономерна. Бунин отмечает, что главный герой стремится распланировать всю жизнь. Вплоть до последнего часа, эпизод за эпизодом. Он привык побеждать и доверять негласным законам цивилизации. Такой жестокой и лицемерной, чудовищной и все же предсказуемой цивилизации. У господина из Сан-Франциско есть право считать, что он поступает красиво и вызывает восхищение окружающих. По Бунину, есть вещи мощнее несправедливой цивилизации. У них нет имени, их невозможно описать, ими нельзя пренебрегать…

Роман почувствовал, что ветер уносит его в выжженную степь досужих домыслов и бесприютной абстракции, и поспешил в пыльный и душный кабинет, в пространство вялотекущего времени. Как там наставляла Лилия Ринатовна? Чаще задавайте вопросы и управляйте дискуссией.

Где-то на интуиции, где-то на скудном опыте, но Роман управился. Обсудили и столкновение цивилизации со стихией на различных уровнях текста, и социальный подтекст, и образ корабля. Коснулись даже сцены с шейной запонкой, с которой господин из Сан-Франциско мучился незадолго до смерти. Кимранова без подсказок верно определила ее функцию.

– …до предела ослабел, а все равно не нарушил распорядка, не пропустил обеда, – закончила ответ ученица.

Роман не обделил вниманием и наиболее молчаливых, подключая к беседе каждого. Невнятные ответы выдавали не читавших рассказа, однако Роман никого не обличал. Не сегодня.

– Гонг, – сказал он, когда прозвенел звонок.

Когда 11 «А» покинул кабинет и Роман остался с директором наедине, Марат Тулпарович пожал учителю руку.

– Работа идет, хорошо, – сказал директор. – Ученики не ленятся, к занятиям готовятся. Книги надо читать, книги надо любить, и вы эту мысль продвигаете. Несмотря на некоторые методические недочеты, диалог с классом налажен. Так держать!

Не конкретизируя, какие именно методические недочеты он обнаружил, Марат Тулпарович удалился по своим начальственным делам. На его месте Роман бы точно затребовал план-конспект урока и пожурил бы молодого специалиста за чрезмерную иронию и прочие вольности. Не осуществлял, мол, патриотическое воспитание и компетентностный подход к образовательному процессу.