Плохое влияние (ЛП) - Роуз Чарли - Страница 24

— Элли...

Я вешаю трубку, прежде чем она успевает произнести какую-нибудь банальную хипповскую чушь в мою сторону, как будто единственный способ преодолеть боль — это пройти через нее. Я швыряю телефон на пол. Опираясь локтями о край стола, я обеими руками откидываю волосы с лица и делаю глубокий вдох.

— Так глупо, — бормочу я себе под нос. Не могу поверить, что я чуть не попалась на ее удочку. Она не заинтересована в отношениях со мной. Она все та же эгоистичная особа, которой всегда была. Как глупо с моей стороны было думать, что смерть моего отца что-то изменила бы.

Слабый хрустящий звук привлекает мое внимание, и я поворачиваю голову в поисках источника. За черной железной оградой, отделяющей песчаную площадку от двора, стоит фигура, которую я узнаю, несмотря на то, что единственным фоном служит черное, как смоль, небо. В одной руке у него бутылка пива, а вишенка на сигарете, кажется, плавает в темноте, когда он подносит ее ко рту другой рукой. Он затягивается, отчего сигарета разгорается ярче. Я вижу, что он смотрит на меня, но ничего не говорит, наблюдая за мной… наблюдающей за ним. Как долго он там пробыл? Что еще более важно, как много он услышал?

Я оглядываюсь на стеклянную дверь, за которой все пьют, смеются и хорошо проводят время. Мне нужно вернуться в дом, но после этого короткого разговора с мамой мне меньше всего хочется общаться с кучей незнакомцев. Затем я оглядываюсь через плечо на Джесси. Он бросает сигарету на землю, прежде чем затушить ее, затем наклоняется, чтобы поднять ящик пива, стоящий у его ног.

— Хочешь убраться отсюда?

Я знаю, что это не очень хорошая идея. Поощрение его только размоет границы, а таким парням, как Джесси, нужны границы. Очень четкие, очень смелые, словно высеченные на камне, границы. Даже когда я перечисляю себе все причины, по которым мне следует развернуться и вернуться в дом, я двигаюсь к нему, не в силах сопротивляться притяжению. Назовите это нездоровым любопытством.

— Что, сегодня без наушников?

— Ха-ха, — отвечаю я невозмутимо, но на самом деле я подумывала о том, чтобы сбегать наверх и захватить свой CD-плеер, прежде чем уйти сюда, но преимущества не перевешивали связанный с этим риск. — Куда мы идем?

Джесси отпирает калитку одной рукой и ступает на песок. Я прикусываю губу и оглядываюсь на дом, пересматривая свое решение оставить Ло. Технически, она ушла первой.

— Она будет занята какое-то время, — говорит Джессес, читая мои мысли. — Поверь мне. Она даже не заметит, что ты ушла.

Я фыркаю. Наверное, он прав.

— Возьми одеяло, — инструктирует он, указывая бутылкой пива в руке на покрывало в бирюзовую и черную полоску с белой бахромой на концах, которое наброшено на один из шезлонгов. Я приподнимаю бровь.

— Отвлекись от своих мыслей. Это для того, чтобы на нем сидеть.

— Правильно. — Я беру с шезлонга одеяло и набрасываю его на плечи. — Показывай дорогу, — говорю я, вытягивая руку перед собой. Он швыряет пустую бутылку на траву, затем хватает еще две и протягивает одну мне.

Мы потягиваем пиво, гуляя в тишине, и единственным звуком, нарушающим тишину, является плеск озерных волн. Холодный песок набивается мне в ботинки, и я останавливаюсь, протягивая Джесси свое пиво. Он держит обе наши бутылки в одной руке, пока я снимаю ботинки. Я наклоняюсь, чтобы снять черные гольфы до колен, прежде чем засунуть их в ботинки. Когда я выпрямляюсь, Джесси смотрит на мои обнаженные ноги. Его взгляд встречается с моим, и он пожимает плечами, как бы говоря: «Ты меня поймала. И что?»

— Прямо здесь есть одно местечко.

Я киваю, следуя его примеру. Это совсем не то, что я ожидала. Само озеро выглядит достаточно большим, чтобы быть океаном, но песок под ногами шершавый, в отличие от мелкого, мягкого песка, к которому я привыкла. И вместо пальм и маленьких магазинчиков позади нас нет ничего, кроме сосен и лесных массивов. В конце концов, он снимает одеяло с моих плеч и расстилает его на песке. По моим обнаженным рукам пробегают мурашки, но алкоголь медленно проникает внутрь, начиная согревать меня изнутри.

Джесси садится первым, упираясь локтями в согнутые колени, между которыми болтается коричневая бутылка, и смотрит на темное озеро. Я опускаю ботинки на песок, затем сажусь рядом с ним, обхватываю колени руками и смотрю в небо.

— Я никогда к этому не привыкну. — Джесси следит за моим взглядом.

— Что, звезды?

— Да. В городе такого не увидишь.

Я зажимаю горсть песка между пальцами, затем высыпаю его обратно на землю, положив подбородок на колени.

— Не хочешь рассказать мне, что это было? — спрашивает он, заставая меня врасплох. Прислоняясь щекой к колену, я оценивающе смотрю на него.

— Что, я не могу задавать вопросы? — спрашивает он, приподняв бровь.

— Только не такие вопросы.

— Ладно. Давай начнем с малого, — говорит он, открывая очередную бутылку. Он протягивает одну мне в молчаливом предложении. Я беру ее, чувствуя, как на кончиках пальцев выступает конденсат. — Будем пить по очереди.

— Конечно. — Я смеюсь.

— В этом есть подвох, — предупреждает он.

— С тобой, я уверена, всегда есть подвох.

Джесси скашивает на меня глаза, делая глоток, но игнорирует мой комментарий.

— Если ты не ответишь, тебе придется выпить.

Я пожимаю плечами.

— Достаточно просто.

— Я не говорю о любимых цветах и прочей ерунде. Настоящее дерьмо. Дерьмо, о котором больше никто не знает.

— Хорошо.

Джесси ухмыляется, чокаясь со мной своей бутылкой.

— Что у тебя с эмо-кидом?

— Это то, с чего ты начинаешь свои вопросы?

— Отвечай на вопрос.

— Хорошо. — Я закатываю глаза. — Если ты имеешь в виду Дилана, то он мой друг и только друг.

— Он всегда был только другом?

— Моя очередь, — говорю я, игнорируя его вопрос. Я точно знаю, о чем хочу его спросить. Я не хочу переходить на личности, чтобы он не последовал моему примеру, но я не могу заставить себя ждать. — Почему ты больше не в универе?

Джесси двигает челюстью, на его лице появляется мрачное выражение, заставляющее меня мгновенно пожалеть о том, что я спросила его.

— Меня выгнали из команды по лакроссу.

— Почему?

— Моя очередь, — говорит он, бросая мои слова обратно мне в лицо. — Ты когда-нибудь фантазировала о той ночи?

Я не упускаю из виду, как он отвлекается, переводя разговор на что-то сексуальное, но, тем не менее, чувствую, как горят мои щеки, и благодарна ночному небу за то, что оно скрывает это. Вместо ответа я подношу бутылку к губам и выпиваю ее целиком. Я бросаю пустую бутылку на песок и оборачиваюсь, чтобы увидеть, что Джесси смотрит на меня с жаром в глазах, прикусив нижнюю губу.

— Думаю, я получил ответ. Я тоже фантазировал, если тебе интересно

— Нет, — вру я. — Куда ты вечно пропадаешь?

Джесси, прищурившись, смотрит на меня, прежде чем вместо этого сделать глоток.

— Интересно, — размышляю я, пытаясь казаться беззаботной, хотя на самом деле его нежелание рассказывать мне только усиливает мое любопытство.

— Что случилось с CD-плеером?

— Мой папа подарил его мне на мой пятый день рождения. — Я улыбаюсь при воспоминании. — Большинству детей подарили бы велосипед или, не знаю, кукол. А мне подарили портативный проигрыватель компакт-дисков и диск Jimmy Eat World. С тех пор он у меня. — Я смеюсь. — Не такой удобный, как все остальное в наши дни, но я все равно предпочитаю его. Наверное, я плохо переношу перемены.

Джесси фыркает.

— А как насчет тебя? — Я смотрю на него. — Каким ты был в детстве?

Он смотрит на черное озеро.

— Панк. Белый парень из гетто, который не мог избежать неприятностей. — Я думаю о фотографии, на которой он изображен со скейтбордом, и не могу представить, что это милое маленькое личико попадет в беду. — Меня часто выгоняли из школы. Хотя Ло спасала мою задницу. И не раз. — Он делает большой глоток пива. — Она вырастила меня. Наша мама всегда больше заботилась о том, чтобы получить очередную дозу, чем о том, чтобы помнить, что у нее есть рты, которые нужно кормить.