Плохое влияние (ЛП) - Роуз Чарли - Страница 21

— Шокирующе, — говорит Дилан с сарказмом.

— Он дал мне свою визитку

— У него есть визитка? — Дилан смеется, поднося бутылку пива к губам.

Я знаю. Я улыбаюсь.

— В любом случае. Он хочет, чтобы я помогла ему со следующим концертом. И, естественно, я подумала о тебе.

— Ясно.

Я киваю.

— У меня хорошее предчувствие. Ты согласен?

Дилан кивает.

— У нас не совсем плотный график. Можем мы поставить твою песню? Ты можешь спеть ее вместе со мной.

Я бросаю на него такой взгляд, как будто он предложил похитить президента. У меня больше шансов сделать именно это, чем подняться на сцену и петь, независимо от того, насколько мала толпа.

— Ты под кайфом. Этого не произойдет.

Если не считать того, что я пою под то, что мой отец играет на гитаре, и иногда исполняю песни с Диланом для развлечения, я не певица. Это не то, чем я хочу заниматься. Сочинять песни? Может быть. Владеть собственным залом или даже продюсировать музыку? Определенно. Я всегда думала, что займусь этим вместе с отцом. Мы планировали открыть наше совместное заведение, когда я закончу колледж, — отсюда и специальность «музыкальный бизнес», — но теперь все кажется одним огромным вопросительным знаком.

— Кстати, когда ты в последний раз писала?

— Давненько. — Раньше я ежедневно записывала в свой дневник не только тексты песен. Все свои мысли, разочарования, надежды и мечты. С тех пор как умер мой отец, я не написала ни слова. Писать об этом — значит думать об этом, а думать об этом — значит чувствовать это.

— Это случится, — говорит Дилан, читая мои мысли. Я прикусываю губу и с трудом сглатываю.

Я тянусь за его пивом, делаю глоток, прежде чем изобразить на лице улыбку.

— Итак, — говорю я, хлопая по столу, — расскажи, над чем ты работал.

Входная дверь распахивается, и мы оба поворачиваем головы на звук. Хантер, басист их группы The Liars, входит в комнату, одетый только в баскетбольные шорты и бейсболку задом наперед. Он ростом шесть футов четыре дюйма — я знаю это, потому что почему-то это всегда становится предметом обсуждения — и весит, должно быть, не меньше двухсот пятидесяти фунтов. Несмотря на его внушительную фигуру, татуировки и бороду, девчонки липнут к нему, как к целлофану. Калеб, барабанщик, стоит прямо за ним, одетый и на несколько дюймов ниже ростом, но со своими светлыми волосами и голубыми глазами он всегда привлекает внимание женщин. Все как у бойз-бэнда. Это лицо было создано для того, чтобы украшать стены спален девочек-подростков по всему миру.

Калеб посадил девушку на спину, а за ним пристроились еще несколько.

Хантер шлепает девушку по заднице, и она кружится вокруг него.

— У тебя что, нет девушки? — Она хихикает.

— Нет, она умерла, — говорит он, щуря свои лучшие щенячьи глаза и выпячивая нижнюю губу.

Девушка вздыхает, и ее улыбка исчезает.

— Мне так жаль. Как это случилось?

— Авиакатастрофа

— Боже мой...

— Поможешь мне забыть? — Хантер притягивает ее к себе и целует. Придурок.

Дилан смотрит на меня, приподнимая бровь, понимая, что это полная чушь. Бывшая Хантера жива и здорова.

— Я думаю, мы веселимся. Ты с нами?

— Не могу. — Я дуюсь. — У меня завтра занятия.

— Элли! Что случилось? — кричит Хантер, когда приходит в себя, чтобы глотнуть воздуха, как будто не видел меня много лет. — Где ты пропадала? — спрашивает он, наклоняясь, чтобы обнять меня на стуле, где я сижу. Я смеюсь, обвивая руками его шею, и он, пользуясь случаем, поднимает меня и кружит. Рядом с Хантером невозможно быть в плохом настроении.

— Элли-Кэт, — говорит Калеб, сбрасывая девушку со спины и позволяя ей приземлиться на диван, прежде чем подойти и обнять меня. — Что вы, ребята, задумали?

— Пытаюсь уговорить вашего вокалиста выступить на новой площадке.

— Я в деле, — заявляет Хантер, явно не интересуясь подробностями.

— Да, черт возьми, — соглашается Калеб. — Если только это не во время финалов.

Хантер и Дилан обмениваются взглядами, и я знаю, что это потому, что они чувствуют, что Калеб уже одной ногой за дверью. Группа — это не его жизнь, в отличие от Дилана и Хантера. У меня сложилось впечатление, что Калеб просто проводит время с группой, пока не закончит учебу.

— Уговори его, — говорю я, мотнув подбородком в сторону Дилана. — Мне нужно идти.

Дилан встает и достает из переднего кармана ключи.

— Я сейчас вернусь, — говорит он парням. — Я отвезу ее домой. — Девочки, теперь все трое, прижавшись друг к другу на диване, пялятся на Дилана, пока мы проходим через гостиную, но он даже не замечает их присутствия.

— Ну, как тебе нравится твоя новая берлога? — спрашивает он, когда мы отправляемся в путь.

— Пока все в порядке, — отвечаю я, не вдаваясь в подробности. — Добираться до универа — сплошная заноза в заднице, но это бесплатно, и это круто.

Расстояние между домом Дилана и Ло всего пара миль, но из-за ветреной дороги, идущей через лес, кажется, что оно намного дальше.

— Поверни здесь, — говорю я, указывая пальцем. Как только мы въезжаем на подъездную дорожку, Дилан поворачивается ко мне с таким видом, будто хочет что-то сказать.

— Все... — начинает он, но замолкает, когда на подъездную дорожку рядом с нами сворачивает еще одна машина. Черный грузовик. И из него выходит не кто иной, как Джесси, мать его, Шепард.

Дилан двигает челюстью, а я закрываю глаза и откидываю голову на подголовник.

— Он здесь не живет, — говорю я. Я не обязана ничего объяснять Дилану, и он не имеет права решать, где мне остановиться или с кем проводить время, но по какой-то причине у меня сложилось впечатление, что его чувства задеты.

Он качает головой, не произнося ни слова. Джесси, как всегда, несносный, открывает пассажирскую дверь.

— Идешь? — спрашивает он, наклоняясь, чтобы было видно его лицо. Я качаю головой, пытаясь дать ему понять, что сейчас не время.

— Иди в дом, Элли, — говорит Дилан, заводя двигатель. Я смотрю на него, но он смотрит куда-то вперед, избегая встречаться со мной взглядом.

— Отлично. Будь ребенком. — Я выхожу из машины, обходя Джесси, когда он пытается мне помочь. Я слышу, как Дилан выезжает с подъездной дорожки, прежде чем он летит вниз по дороге.

— У тебя действительно талант появляться в неподходящее время, — бормочу я.

— Это часть моего обаяния.

Я фыркаю.

— Как скажешь.

— У него в губе кольцо. Сейчас что, 1999 год? Я оказал тебе услугу.

Я закатываю глаза, толкая входную дверь, и замечаю спортивную сумку и кучу одежды на полу внутри.

— Что это? — спрашиваю я, пиная пакет.

— Мои вещи. — Он проходит мимо меня, наклоняясь, чтобы перекинуть свою спортивную сумку через плечо.

— Что? — спрашиваю я, хотя у меня есть чертовски хорошее представление о том, к чему это приведет.

— Убираю свое барахло наверх, — говорит он, поднимаясь по ступенькам, как будто ответ очевиден.

— Почему?

Он останавливается на полпути, оглядываясь на меня через плечо с раздражающей ухмылкой.

— Потому что я твой новый сосед, соседка.

— Что? — спрашиваю я, поднимаясь за ним по лестнице.

— Ты слышала меня.

— Но почему?

— Ты задаешь много вопросов. — Джесси проходит мимо моей двери, затем мимо ванной, прежде чем открыть дверь номер три. Я следую за ним в комнату, в которой никогда раньше не была. Еще одна пустая комната, в этой даже кровати нет. Потому что у меня его кровать.

— Это удобно, тебе не кажется? — Он бесцеремонно швыряет свою сумку в угол, прежде чем повернуться ко мне с ухмылкой, уперев руки в бока.

— Извини? — Я скрещиваю руки на груди, не обращая внимания на то, как мой желудок переворачивается от того, как он смотрит на меня.

Он приближается ко мне, и я инстинктивно отступаю назад, пока моя спина не оказывается на одном уровне с дверью.

— Я хочу тебя. И мне надоело играть в эту игру

Я с трудом сглатываю, чувствуя тепло его кожи, даже не прикасаясь к нему.