Солнечный ветер - Рощин Валерий Георгиевич - Страница 35

Вот и здесь на орбите, впихнув спасенного астронавта в бытовой отсек «Союза», закрыв за собой внешний люк и включив выравнивание давления, он продолжал общаться с ним на языке жестов.

«Погоди снимать шлем, придурок – здесь пока нет воздуха! Ждем три-четыре минуты, – объяснил он гостю. – Эти кнопочки, дурилка, не трогай! Иначе я, как бортинженер, тебе все ручонки ремнем обобью, понял?..»

Гость готов был исполнять любые приказы и прихоти спасителей.

«Понял-понял!» – усиленно кивал он.

– Давление выровнено, – подсказал по внутренней связи Сергеев. – Можете открыть люк в спускаемый аппарат и снять скафандры. Но гостя из бытовки не выпускай.

– Да, Саша, – принялся расстегивать замки шлема Ритвицкий. – Я не забыл о нашем уговоре…

Еще до старта спасательной операции они договорились об одной важной и обязательной детали. Оба не сомневались в том, что американский астронавт поднялся на своем корабле до орбиты станции «Салют» и сблизился с ней до неприличной дистанции ради выполнения шпионской миссии. Понимали они и то, что после спасения этого горе-шпиона придется вернуть американской стороне. И посему пускать его внутрь новейшей советской станции наши космонавты не собирались. «Пусть до отстыковки от «Салюта» обживается в бытовом отсеке «Союза», – решили они. – «Союз» – корабль не новый, в «бытовке» ничего секретного нет. Даже если он узнает тайну приготовления консервированного «борща по-украински» – хуже нам от этого не станет.

– Снимай свой горшок, – первым освободился от шлема Владислав. – Подыши нормальным, немилитаристским воздухом.

Астронавт попался понятливым и тут же принялся отстегивать от скафандра герметичный шлем…

Через несколько минут Сергеев помог Ритвицкому открыть люк между «бытовкой» и спускаемым аппаратом «Союза». Командир вплыл в небольшое пространство, держа в руках работавшую видеокамеру.

– Приветствую тебя на борту советского космического корабля, – обратился он к астронавту на хорошем английском. – Как твое имя?

– Меня зовут Ирвин. Ирвин Гленн, – услышав родную речь, заулыбался американец.

– Не родственник Джона Гленна, летавшего в космос по программе «Меркурий»?

– Нет-нет. У нас одинаковые фамилии, но мы не родственники.

– Ясно. Я – Александр, командир экипажа. Это бортинженер. Его имя – Владислав.

– Александр и Владислав, – повторил гость. – Я очень благодарен вам за то, что не оставили меня погибать в открытом космосе.

– А что случилось на борту твоего корабля, Ирвин? – продолжал снимать на камеру Сергеев.

– Парни, я даже не успел ничего понять! Начал корректировать положение «Джемини», как вдруг рулевые двигатели просто взбесились! Они самостоятельно вышли на максимальную мощность и перестали реагировать на мои команды. В результате корабль сильно закрутило, а потом обо что-то ударило. Как потом выяснилось, удар пришелся на двигательную установку. После удара сработала аварийная сигнализация «пожар» и «нарушение герметизации кабины». Мне пришлось спешно покидать корабль, так как противопожарная система не справилась с возгоранием.

– Остальное мы знаем, – кивнул Александр. – Ирвин, скажи, ты рад тому, что мы пришли на помощь и спасли тебя?

– О да! Конечно! О чем речь, парни?! Если бы не ваша помощь, то… – американец глянул на циферблат наручных часов, – ровно десять минут назад меня не было бы в живых. Воздуха в скафандре оставалось совсем мало, так что вы меня буквально вырвали из лап смерти.

«Отлично. Алиби для мирового сообщества и официальных американских чинов у нас имеется, – удовлетворенно подумал Сергеев. – Теперь надо подумать, как техничнее и тоньше объяснить Земле нашу чрезмерную активность, а заодно накормить этого страдальца непривычной для него пищей…»

Команда о начале спасательной операции поступила из Центра управления лишь сорок минут спустя.

– «Заря», американский астронавт уже спасен и находится на борту «Союза», – ожидая взбучки, доложил Сергеев.

– Как спасен? Как на борту «Союза»? – растерялся руководитель. – «Орланы», вы же просили разрешение на выход в открытый космос для внешнего осмотра повреждений «Прогресса»!

– Так точно, «Заря». «Прогресс» осмотрели, он представляет собой груду смятого металла. Уцелела лишь носовая часть со стыковочным узлом, который, к сожалению, не функционирует. Так что весь доставленный им груз нам не доступен.

– С «грузовиком» все ясно – этого и следовало ожидать. Рассчитаем безопасное время аварийной отстыковки и столкнем его в атмосферу. А теперь объясните, почему приступили к спасательной операции без разрешения? Что, если американская сторона не дала бы согласия?

Руководитель говорил напористо и громко, однако железных ноток в голосе не было.

– «Заря», американский астронавт Ирвин Гленн сразу после спасения заявил, что дыхательной смеси в его скафандре оставалось всего на десять минут. Первые полчаса его пребывания на борту «Союза» полностью зафиксированы на кинокамеру.

– Вот как? – окончательно смягчил тон руководитель полетов. – Он сделал официальное заявление?

– Разумеется. Мы задали ему несколько важнейших вопросов, и он подробно на них ответил.

– Ответы записаны на кинопленку?

– Так точно.

– Это другое дело. Надеюсь, вы понимаете, что приглашать его в отсеки станции не следует?

– Понимаем. Гленн постоянно находится в бытовом отсеке «Союза» – на борт станции мы его не пускаем. Несколько минут назад он пообедал, в данный момент отдыхает под присмотром бортинженера Ритвицкого.

– Отлично, «Орланы», – не удержалась от похвалы Земля. – Мы сейчас сообщим представителям НАСА об успешно проведенной операции по спасению астронавта. А вы готовьтесь к завершению полета.

– Как к завершению, «Заря»?! Программа полета не выполнена – в плане еще два десятка экспериментов!

– Отставить эксперименты, «Орланы». Вы сделали главное: оживили и подремонтировали станцию, навели в ней порядок и протестировали все системы. Да еще отличились в спасательной операции. Одним словом, готовьтесь. Ориентировочное время отстыковки от станции – завтра в полдень.

По большому счету никто из космонавтов против скорого возвращения на Землю не возражал. Да, кое-что из запланированного в графике отработать не успели, однако и того, что сделали, с лихвой хватило бы для парочки последующих экспедиций. Сергеев с Ритвицким ощущали дикую усталость из-за немалого объема проделанной работы. А нервишки обоих были изрядно вымотаны чередой неожиданных появлений странного объекта и сопутствующими отказами на борту станции.

Напряжение из-за проклятого объекта не покидало никогда. Оно появилось в момент старта с Байконура, крепко держало за горло во время наведения порядка и ликвидации последствий пожара, в моменты коротких научных экспериментов и отдыха, в минуты приема пищи и даже в часы сна. Буквально за день до спасения американского астронавта Сергеев вдруг поймал себя на мысли, что в любую свободную секунду поворачивает голову в сторону огромного пульта на центральном посту и машинально пробегает взглядом по транспарантам, проверяя, не горит ли красный.

Издергался и Влад Ритвицкий. Едва ли не каждый его уход в «нирвану» сопровождался кратковременной потерей сознания, обильным кровотечением и жуткими головными болями. Каждый вечер за ужином Сергеев пытался восстанавливать его силы с помощью пары глотков животворящего коньяка. Ненадолго это помогало. Однако бледность, слабость и вялость не проходили.

Одним словом, получив команду собирать манатки, экипаж повеселел и приступил к подготовке к возвращению на Землю…

– Как он там?

– Нормально. Пожрал, поспал, сходил на горшок. Чего еще надо американцу для счастья?

– Просьб, пожеланий не озвучивал?

– Я не полиглот – ты же в курсе. Кажется, не понравились наши влажные салфетки, – скривился в ухмылке Рита. – И еще попросил свежее нательное белье.