Солнечный ветер - Рощин Валерий Георгиевич - Страница 17

– Ладно, пусть решают, – нехотя согласился Рита. – А мы с тобой и так все знаем…

Они действительно знали несколько больше, чем другие. Однако информированность напоказ не выставляли, а Ритвицкий делал прогнозы лишь после личных просьб начальства. Мучился, бледнел, пил таблетки; иногда зажимал платком нос, чтоб не смущать присутствующих видом крови. Но прогнозы при этом выдавал верные, не допустив ни одного прокола.

Выдергивая из глубокого сугроба ногу, Сергеев едва не оставил в снегу правый унт. Чертыхаясь и ворочаясь в сугробе, он вдруг заметил справа мелькнувшую тень.

Распрямившись, замер, внимательно осмотрел пространство за черневшим частоколом ближайших древесных стволов. И увидел стоявшего метрах в двадцати волка.

– Рита, у нас гости, – сказал он, медленно снимая с плеча ружьишко.

– Не надо, Саша, – почти вплотную подошел товарищ. – Он не голодный. Сейчас уйдет.

Волк и вправду, постояв еще несколько секунд, потянул носом воздух, принюхиваясь к людям, поглядел куда-то в сторону, развернулся и побрел по своим делам.

– Фу-ух, – снова закинул за спину оружие Сергеев. – У меня волосы на теле дыбом встали. И не только встали, но и выпрямились.

– Пошли, командир. Километр до лагеря остался. Мы придем первыми и перед вылетом «вертушки» успеем попить чайку.

– Вот правильно ты тогда в гаражах сказал, – снова принялся прощупывать палкой глубину сугробов Александр.

– А как я тогда сказал? – неуклюже топтался позади Рита.

– Дескать, скучно так жить, когда все наперед знаешь – никаких тебе сюрпризов, никаких неожиданностей.

Посмеиваясь и подшучивая друг над другом, они двинулись дальше в сторону лагеря…

– …Когда в 41-м году я возглавлял заводской филиал в Барнауле, один из наших молодых инженеров тоже баловался предсказаниями, – посетовал Иван Дмитриевич Сербин, протирая платком стекла очков. – Толковый был инженер, да только ерундой занимался вместо дела.

– И что же он предсказал? – копался в документах Береговой.

– На торжественном собрании, посвященном двадцать четвертой годовщине Октябрьской революции, взял и заявил о том, что война продлится четыре года и закончится только в сорок пятом.

Георгий Тимофеевич поднял голову.

– За такое в те времена могли и по шапке дать.

– Так ему и дали – арестовали на следующий день после собрания и отправили в лагерь лес валить. Лагерей в тех местах хватало, как, впрочем, и леса. Правда, через год реальный срок заменили условным и вернули в КБ – специалистом он был весьма толковым.

– И что же с ним потом стало? В предсказании-то он не ошибся.

– Умер в психиатрическом отделении краевой больницы, – вздохнул заведующий отделом оборонной промышленности ЦК КПСС. – Сначала жаловался на сильные головные боли, потом и вовсе чудачить стал.

Анисимов подтвердил:

– Я читал, будто мозг у ясновидящих людей подвергается сильнейшим нагрузкам, и долго они не выдерживают…

Заседание комиссии продолжалось второй час. Для обсуждения, как всегда, расположились в кабинете начальника Центра подготовки космонавтов. Ввиду того, что собрались внепланово, треть состава комиссии отсутствовала. Тем не менее обстановка была рабочей и довольно теплой.

– Стало быть, Георгий Тимофеевич, вы лично убедились в его способностях? – спросил Сербин, водружая на нос очки.

– Убедился, Иван Дмитриевич. А вместе со мной убедились и заместитель, и специалисты ГНИИ авиационной и космической медицины. Сомнений в феномене Ритвицкого у нас нет – в шести проведенных тестах он показал практически стопроцентный результат. В копиях заключения, которые перед вами, подробно описаны все тесты.

– Да, уже ознакомился. Занятные результаты. А что по этому поводу говорят врачи?

– Пока они не могут объяснить природы и механизмов данного феномена. Во время моей последней встречи с директором Института, он обмолвился о том, что человек использует лишь несколько процентов от общего потенциала своего мозга. А таких индивидуумов, как Ритвицкий, природа наградила возможностью использовать гораздо больший процент. Поэтому у нас и созрело предложение поменять экипаж.

– Как же он это делает? Как ему удается угадывать события? Рассчитывает их вероятность?

– Ритвицкий тоже не смог внятно ответить на этот вопрос, Иван Дмитриевич. Думаю, он и сам точно не знает, как все это работает.

Сербин не глядя взял чернильную авторучку и, задумавшись, принялся крутить на ней колпачок. Очнувшись и все еще продолжая сомневаться, он неуверенно спросил:

– Как полагаете, не поздно менять местами космонавтов? Основной экипаж, должно быть, уже настроился на полет. Дублеры, соответственно, рассчитывают полететь в следующий раз.

– Настрой у экипажей одинаковый. Кроме того, и те, и другие прошли абсолютно идентичную программу подготовки – здесь я проблем не вижу, – парировал Береговой.

– А в чем вы ее видите?

– В отсутствии на борту космической станции Ритвицкого.

– Объясните, Георгий Тимофеевич – я не совсем понимаю, – попросил Сербин.

– Во-первых, неопознанный космический объект продолжает периодически появляться возле нашей орбитальной станции. За последний месяц служба дальнего радиолокационного контроля зафиксировала четыре его пролета в опасной близости от «Салюта». Поэтому мы считаем, что было бы неплохо, если бы Ритвицкий предупреждал о его визитах и их последствиях. Во-вторых, в феномене Владислава Ритвицкого существенную роль играет расстояние. По его признанию, находясь на Земле, предсказывать происходящие на станции события гораздо труднее. Физически труднее. И мы сами стали свидетелями, как он едва не терял сознание во время подобного предсказания.

– То есть использовать Владислава Аркадьевича на Земле в качестве помощника – не самая лучшая затея?

– Совершенно верно, – подключился к разговору Анисимов. – Мы неоднократно беседовали с ним по поводу его возможностей. Он сказал буквально следующее: «Происходящее в соседней комнате или в здании напротив я определю с вероятностью девяносто девять процентов и даже назову имена незнакомых мне людей, а также цвета их одежды. Причем сделаю это почти без напряжения, разве что пульс немного подскочит. Но если вы попросите меня рассказать, о чем накануне беседовали Президент США с Директором ЦРУ, то правильно я воспроизведу только четверть сказанных фраз. А потом неделю буду приходить в себя».

Помимо вопросов формирования экипажей, у Берегового имелась масса других обязанностей, и общение с Ритвицким в основном легло на плечи Анисимова. Посему на большинство вопросов, связанных с феноменом новичка, отвечал именно он.

– А как Ритвицкий в плане подготовки? – постепенно сдавался председатель комиссии. – По вашему замыслу он должен заменить бортинженера, но он ведь летчик и не имеет столь глубоких технических знаний, как выбывший из-за травмы напарник Сергеева.

– Да, по специальности Владислав Ритвицкий – летчик. Но человек он чрезвычайно толковый, обладающий прекрасной памятью и способностью быстро обучаться, – парировал Анисимов. – На прошлой неделе он экстерном сдал экзамены за первый год обучения в Центре. И, доложу я вам, по всем предметам получил высший балл.

– Неплохо, – удовлетворенно кивнул Сербин. И подвел итог совещания: – Ну что ж, товарищи, если Ритвицкий успеет должным образом подготовиться к полету, то лично я не против вашей идеи с заменой экипажа.

Анисимов воодушевленно посмотрел на Берегового. Тот понимающе подмигнул.

– Предлагаю проголосовать. Кто за экипаж Сергеева, прошу поднять руку, – оглядел присутствующих председатель. Посчитав голоса, подытожил: – Единогласно.

Ровно через сутки из того же кабинета вышли Сергеев с Ритвицким. Только что начальник Центра подготовки объявил им о том, что со вчерашнего дня они стали основным экипажем, а старт из-за увеличения срока подготовки перенесен на две недели – на вторую половину января.