Адмирал космического флота (СИ) - Борчанинов Геннадий - Страница 3

— Такого мы, конечно, не делали, — произнёс капитан. — Эсминцы, знаете ли… Не для этих целей проектировались. Пришлось импровизировать.

— У вас, кажется, получилось, — заметил я.

Лесть, конечно. Грубая, неприкрытая. Но рабочие верфи и впрямь постарались, выложились на все сто. Центр управления, по сути, врезали отдельным модулем и обшили бронёй, и эсминец теперь больше напоминал пиратские самоделки, а не боевой корабль Империи, но я всегда больше ценил функционал, а не внешний вид. И по заверениям Коня, функционал полностью соответствовал флагману космического флота.

По сути, на «Гремящий» добавилась куча нового оборудования для связи с остальными кораблями и эскадрами, несколько мощных компьютеров для обработки массивов данных и несколько человек персонала для обслуживания всего этого добра.

Места на эсминце хватило и для них. В бою за Новую Москву выбыло чуть ли не полсотни человек. Больше ранеными, чем убитыми, но потери всё равно неприятные и ощутимые. Пополнение я запрашивать пока не стал, острой необходимости в нём пока не было, но если так продолжится и впредь…

Надеюсь, не продолжится. Всё-таки «Гремящий» теперь будет действовать исключительно в составе эскадры, в глубоком тылу, как бы мне не хотелось лично вести корабли в бой. Пора становиться стратегом, а не тактиком.

— Вроде бы всё готово, — сказал я после того, как мы осмотрели корабль. — Где расписаться?

Конь протянул мне акт приёма-передачи, я быстренько пробежал его взглядом. Поставил размашистую подпись в указанном месте, отдал обратно. В этот раз он не пытался меня как-то провести, сдать неготовый корабль или что-то ещё, просто вручил толстую папку с документацией на новое оборудование. Придётся это всё изучить, но уже во время полёта. Чтобы не терять времени.

— Удачи вам, господин адмирал, — заглянув мне в глаза, произнёс Конь.

— Удачи нам всем, капитан, — вздохнул я.

Отстыковаться от верфи удалось не сразу, пришлось прождать ещё пару часов, пока закончатся все проверки и нам дадут разрешение на отстыковку. Рулил всем лейтенант Магомедов, я занимался тем, что разбирался с выданной документацией. Моё место в расписании вахт вообще занял лейтенант Андерсен, не прекращая при этом находиться на должности моего адъютанта. Бардак, конечно.

По-хорошему, нужно было перетряхнуть штатное расписание, поставить Магомедова командиром корабля, набрать новых офицеров, и так далее, но заниматься этим и подбирать новый коллектив, особенно после фактически гражданской войны, явно лишнее. Обойдёмся тем, что есть. В лояльности команды «Гремящего» я не сомневаюсь, и мне хотелось бы, чтобы так было и впредь.

Эсминец неторопливо летел к краю системы, пока я безвылазно торчал в центре управления. Над большим столом проецировалась карта Галактики, обновляющаяся если не в реальном времени, то с частотой в пять-десять минут. В данный момент включен был режим политический, с отображением принадлежности систем. Наши — красным, альянсовские — синим. Остальные я пока отключил, чтобы не создавать визуальный шум. Пути между системами тоже не отрисовывал, иначе карта превратится в сплошное облако.

В данный момент захвачен был только Дер Эквинум. Он вообще находился довольно далеко за пределами имперского пространства, да и от систем Альянса отстоял примерно на то же расстояние. И если представить границы государств, как протянутые между системами нити, то Дер Эквинум тогда выглядел как кончик вытянутого щупальца.

Отсюда, из центра управления флотом, я мог увидеть местоположение наших кораблей. Тех, кто его транслировал, само собой. Телеметрия вся стекалась сюда, и по моему запросу выводилась на мониторы, так что их состояние я тоже мог отследить.

В дверь тихонько постучались.

— Разрешите, господин адмирал? — на пороге показался мой адъютант.

— Заходи, Степан, — вздохнул я, отмечая, что довольно сильно утомился разбираться со всем этим великолепием.

Андерсен осторожно протиснулся внутрь, не отрывая взгляда от развёрнутой карты. Для нас всех центр управления казался какой-то если не диковинкой, то полуфантастическим сверхдорогим чудом. Большая часть офицеров тут уже под тем или иным предлогом побывала, но без меня.

Меня вдруг кольнуло подозрение. Андерсен, всё-таки, выходец из Альянса, может работать на ту сторону… Но обижать своего адъютанта глупыми подозрениями я не стал, всё-таки он не раз и не два доказал свою верность в бою, проливая кровь за Империю. В конце концов, именно Империя вырастила его как своего солдата. Да и подполковник Игнатов его наверняка проверял по своим каналам, не мог не проверить.

Лейтенант Андерсен завороженно смотрел на звёздную карту.

— Да уж, никогда не думал… — пробормотал он.

— Я тоже, — хмыкнул я.

— Что вообще планируете делать, господин ком… Господин адмирал, — спросил адъютант.

Я покосился на него, прищурился слегка. Вопрос… Ожидаемый. Своими планами я пока ни с кем не делился, даже с офицерами «Гремящего», не говоря уже о других. Не потому, что план отсутствовал. Он был, в общих чертах, но был. Я не делился им, боясь чужих насмешек, осуждения и непонимания.

По всем правилам военной науки я сейчас должен был собрать кулак, ударную эскадру во главе с линейным кораблём. Линкор как основное средство поражения, крейсера как ударная группировка, эсминцы для разведки и поддержки, корветы в качестве вспомогательных кораблей. Но мы академиев не кончали, поэтому действовать согласно правилам я не собирался. И пусть старые адмиралы ворчат и бунтуют, но действовать в лоб — не наш метод.

Но и лететь навстречу альянсовскому флоту малыми силами — самоубийство. Нужно хитрить. Война — путь обмана, и если мне удастся обмануть аликов, успех будет у нас в кармане.

— Попробуем их, кхм, нашутить, — сказал я.

Андерсен ухмыльнулся.

— Я бы даже сказал «отлюбить», — пошутил он.

— Это уже как получится, — хмыкнул я, возвращаясь к карте. — Как бы нас самих не отлюбили…

Такой вариант я тоже допускал. Я реально смотрел на вещи, понимал, что одной только храбрости будет недостаточно, чтобы разбить силы вторжения. Потребуется нечто большее, чем просто храбрость.

— Что-то вы приуныли, господин адмирал, — сказал Андерсен. — А как же боевой дух?

Я кисло посмотрел на него.

— Знаешь, я не слишком-то рад своему новому назначению, — признался я. — Особенно в свете того, что к нам летит целая армада.

— Думаете, кто-то из старых адмиралов справился бы лучше? — спросил адъютант.

— Возможно, — расплывчато ответил я.

— Я так не думаю, — сказал Андерсен. — И Её Высочество тоже. Она вам доверяет.

— Благодарю за доверие, — буркнул я.

Всё равно не убедил. Я не считал себя хорошим выбором на должность главнокомандующего. Среди моих теперешних заместителей хватало и мудрых аксакалов, и молодых храбрецов. Были и поумнее меня, я это признавал, хоть и не открыто перед всеми, но всё равно постоянно держал это в уме.

Вот только их лояльность была под вопросом, всех, кроме контр-адмирала Платонова. Он, само собой, тоже отправился на повышение, он заслуживал большего, чем командовать эскадрой, безвылазно торчащей в Новом Форосе. Осталось только дождаться его прибытия.

— А сколько их вообще зашло? — спросил Андерсен.

Разведданные тоже стекались сюда, в центр управления. И согласно этим данным, нести свет демократии в Дер Эквинум зашли два линкора, четыре крейсера и десяток корветов, если оценивать по нашей классификации космических боевых кораблей, которая с альянсовской не совпадала. Часть из них останется сторожить новоприобретённую систему, часть отправится дальше, но даже так силы вторжения весьма и весьма приличные.

Само собой, это не весь Свободный Флот, это только малая часть его, но и мы вынуждены будем действовать ограниченными силами. Нельзя оголять другие границы. Тот же султан, к примеру, спит и видит, как бы отобрать у нас Зардоб и другие пограничные системы.

Так что будем изобретать, хотя в мою усталую гудящую черепушку лезли мысли только вредные и даже вредительские. Я медленно погружался в уныние, сам это осознавая, и это бесило меня сильнее всего. Даже стимуляторы не помогали. Ни кофе, ни что-либо ещё. Таблетки… Фельдшер Гуссейнов прямо запретил мне ими злоупотреблять. При всём, мол, уважении, нельзя. Я и сам заметил, как после них наступает жестокий откат, а период повышенной продуктивности сменяется апатией и бессилием, словно бы я брал силы взаймы у самого себя.