Ложная девятка 7 (СИ) - Риддер Аристарх - Страница 38

— Обязательно будут, — отвечал я.

Мы зашли в "Галерею Лафайет"Э знаменитый парижский универмаг. Катя ходила между отделами как завороженная. Французские продавщицы при виде нас тут же делали чтойку, видимо чутьё у них очень развито.

— Мадам желает примерить? — услужливо спросила одна из них, показывая на элегантное вечернее платье.

Катя покраснела и покачала головой. Она все еще стеснялась своего французского, хотя в школе изучала именно этот язык.

— Elle ne parle pas français, — объяснил я. — Но платье действительно очень красивое.

Мы купили несколько вещей — не столько из необходимости, сколько от удовольствия самого процесса. В Советском Союзе шопинг был больше похож на охоту за дефицитом. А здесь это было настоящим развлечением.

Обедали мы в небольшом ресторанчике на Монмартре. Катя заказала что-то, ткнув пальцем в меню, язык все-таки подводил. Принесли луковый суп.

— Это же просто бульон с луком, — удивилась она. — И это считается французской кухней?

— Попробуй сначала, — посоветовал я.

Через пять минут Катя уплетала суп за обе щеки.

— Как они это делают? — недоумевала она. — Вроде бы простые продукты, а такой вкус!

— Классика есть классика, — еще бы они это неумели.

Затем поход на один из бесчисленных рынков, просто чтобы погрузиться в ритм и дух французской столицы.Она ходила от прилавка к прилавку, восхищаясь разнообразием сыров, вин, морепродуктов.

— Посмотри на эти устрицы! — восклицала она. — Они же живые!

— Хочешь попробовать?

— Боюсь, — призналась Катя. — А вдруг отравлюсь?

— Во Франции это так же безопасно, как у нас — селедка.

Мы купили дюжину устриц и бутылку шампанского. Продавец показал, как правильно их открывать.

— Voilà! — сказал он, ловко вскрыв раковину. — C’est parfait!

Катя смотрела с опаской, как я проглатываю первую устрицу.

— Ну как?

— Попробуй сама.

Она осторожно попробовала и вдруг расплылась в улыбке.

— Это же вкус моря! Настоящего моря!

Новогодний ужин мы решили провести в одном из лучших ресторанов Парижа — «Тур д’Аржан». Я заказал столик заранее, сославшись на статус «Золотого мяча».

— Месье Сергеев! — радостно встретил нас метрдотель. — Какая честь видеть чемпиона мира в нашем ресторане!

Оказалось, что церемония награждения показывалась по французскому телевидению, и теперь меня здесь знали.

Нас провели к столику у окна с видом на Нотр-Дам. Собор был подсвечен, и выглядел сказочно.

— Слав, я как во сне, — прошептала Катя. — Такого и представить нельзя было.

Ужин был настоящим произведением искусства. Каждое блюдо — небольшой шедевр. Фуа-гра, трюфели, лангусты…

— А этого у нас точно нет, — смеялась Катя, пробуя фуа-гра.

— И слава богу, — ответил я. — Представляешь, если бы такое появилось в «Елисеевском»? Народ с ума сошел бы.

За соседним столиком сидела элегантная французская пара. Мужчина средних лет в дорогом костюме, женщина в изысканном платье. Они изредка поглядывали в нашу сторону и что-то тихо обсуждали.

Наконец мужчина подошел к нашему столику.

— Извините за беспокойство, — сказал он на хорошем английском. — Вы ведь Ярослав Сергеев?

— Да, это так.

— Пьер Дюбуа, «Л’Экип». Не могли бы вы дать краткий комментарий? Что думаете о французском футболе?

Даже здесь, в новогоднюю ночь, журналисты не давали покоя. Но мужчина был тактичен и не настаивал на длинном интервью.

— Французский футбол развивается очень динамично, — ответил я. — «Марсель» станет очень грозной силой, Платини — гений. Ваша сборная это огромная проблема для любой команды мира и нам с огромным трудом удалось вас обыграть 2 года назад. Всё у Франции хорошо.

— Merci beaucoup! — поблагодарил журналист и вернулся к своему столу.

— Тебя везде узнают, — удивилась Катя.

— Привыкай. Если мы поедем в Испанию, будет еще хуже.

Когда до полуночи оставалось несколько минут, весь ресторан стал считать секунды. Французы оказались не менее эмоциональными, чем русские.

— Dix! Neuf! Huit! Sept! — скандировал зал.

Катя сжала мою руку.

— Six! Cinq! Quatre! Trois! Deux! Un! BONNE ANNÉE!

Зал взорвался аплодисментами. Все целовались, поздравляли друг друга. К нам подходили незнакомые люди, жали руки, что-то говорили по-французски.

— Bonne année, madame et monsieur! — пожелала нам официантка.

— Merci, bonne année! — ответила Катя, и я гордо улыбнулся. Она преодолела языковой барьер.

После ресторана мы пошли к Эйфелевой башне. Там собралась огромная толпа парижан и туристов. Башня была украшена гирляндами, и в полночь устроили фейерверк.

— Как красиво! — Катя не могла оторвать взгляд от салюта. — Слав, обещай мне, что мы еще приедем сюда. Вместе.

— Обещаю, — сказал я, обнимая ее. — Обязательно приедем.

Мы стояли среди ликующей толпы, и я думал о том, как быстро меняется жизнь. Еще полгода назад я был просто талантливым футболистом из Москвы. А теперь — чемпион мира, обладатель «Золотого мяча», человек, чье имя знают во всем мире.

— О чем думаешь? — спросила Катя.

— О том, что нам очень повезло, — ответил я.

— В каком смысле?

— Мы живем в удивительное время. Все меняется, границы стираются. Возможно, наши дети будут жить в совершенно другом мире.

— Каком другом?

— Более открытом. Где не будет железных занавесов и виз. Где люди смогут свободно ездить, работать где хотят.

Катя задумалась.

— А ты думаешь, это хорошо?

— Не знаю. Но думаю, что интересно.

Домой мы вернулись под утро. Наш номер в отеле «Ритц» — настоящий люкс с видом на площадь Вандом — встретил нас приглушенным светом и букетом роз от администрации.

— Слав, — сказала Катя, когда мы оказались наедине, — этот Новый год я запомню на всю жизнь.

— И я, — ответил я, целуя ее.

Предновогодний день и новогодняя ночь подходили к концу, и мы занялись тем, чем и должны заниматься молодожены в люксовом номере парижской гостиницы.

Глава 20

В первых числах января мы с Катей оказались в Днепропетровске на свадьбе Олега и Оли.

Торжество получилось пышным. Может, не таким масштабным, как наша с Катей, но вполне на уровне чемпиона страны. Ресторан «Днепр» — лучший в городе, с огромными хрустальными люстрами, которые переливались тысячами огней. Потолки расписаны в стиле барокко, золотые канделябры на столах. Кортеж возглавляемый ЗиЛом — у Протасова был свой, такой же, как у меня, награда за чемпионат мира. Машины выстроились у входа в ресторан, как на военном параде.

Гостей человек двести, половина футбольная братия. Само собой солировали днепряне. Тренеры, игроки основного состава, дубля. Все в костюмах-тройках, при галстуках. Жены в вечерних платьях, украшения блестят в свете люстр. Руководство клуба тоже пожаловало.

Оля выглядела счастливой в своем белом платье с кружевным шлейфом, хотя живот уже начинал округляться. Платье было сшито специально, с завышенной талией, чтобы скрыть беременность, но знающие люди все равно замечали. Впрочем, в конце восьмидесятых никто особо не осуждал главное, что свадьба состоялась. Волосы Оли были убраны в высокую прическу, украшенную жемчугом. Макияж сдержанный, подчеркивающий естественную красоту.

Протасов выглядел чуть растерянным, но довольным. Костюм-тройка сидел на нем идеально — специально шили в ателье на киевском Крещатике. Галстук, белая рубашка с запонками… Он держался молодцом, но я видел легкое волнение в глазах.

— Ну что, теперь ты тоже семейный человек, — подколол я его во время банкета, когда мы вышли подышать на балкон.

— Боюсь еще не до конца осознал, — честно признался Олег, — Вот проснусь завтра, а рядом жена. Да еще и через полгода отцом стану. Это же надо привыкнуть.

— Привыкнешь быстро, — заверил я, прислонившись к перилам. — Главное, слушай жену и делай, что велят. Я вот уже научился.