Несмеяна для босса (СИ) - Амурская Алёна - Страница 47

Быстро оглянувшись назад, она кому-то строго командует:

- Так, ты веди себя потише, понял? У нас гость! - а затем поворачивается обратно ко мне. - Снимай пальто и садись. Чаю будешь?

Я молча вешаю на крючок пальто Ольги Евгеньевны.. Пальцы не слушаются. Зрачки так и бегают по дому, не находя, за что зацепиться, чтобы остановить внутренний хаос полного раздрая.

Лиза мягко, но решительно ведет меня на кухню и усаживает на табуретку. Под замерзшие ноги подкладывает какой-то старенький, но чистый коврик, как будто боится, что я вытеку на пол.

- Только не надо ни о чем меня спрашивать, Лиз, - глухо говорю я наконец на всякий случай. - Пожалуйста…

- Как скажешь, - успокаивает она, легко обнимая меня за плечи. От ее объятий вкусно пахнет чем-то домашним и уютно-молочным. “Наверное, так пахнут настоящие мамы для своих детей….” - мелькает в голове вялая мысль, пока Лиза продолжает говорить: - Сейчас ты просто дышишь. Вот так. Медленно… Молодец.

Меня пробивает дрожь. Хочется сжаться в комок и раствориться. Исчезнуть в этом уюте, в этих мягких звуках, в тепле кухни, где пахнет яблоками и… почему-то гусиными перьями.

Я утыкаюсь лицом ей в плечо.

- Спасибо…

- Тихо, всё хорошо, - шепчет Лиза. - Ты у меня. Всё хорошо. Посиди пока и подыши. А я пока делом займусь, ладно?.. Ты голодная?

Она тихо ставит чайник, включает плиту. Подкладывает муку в миску, чтобы тесто не заветрилось. Двигается так гармонично и уверенно, как будто всё у нее под контролем. И даже когда я просто смотрю на эту будничную суету, мне становится немного легче.

Всё то время, пока я медленно прихожу в себя, Лиза непринужденно хлопочет и ласково поглядывает. Словно к ней на кухню просто бездомный котенок заглянул погреться, а не примчалась странно одетая проблема в пальто с чужого плеча, да еще и в истерике .

Гусь Гриша важно восседает на подоконнике, поклёвывая зерно из миски, и раз в несколько секунд настороженно подгагакивает. Так вот почему тут перьями пахнет! Наверное из-за холода Лиза разрешает ему ночевать дома в комфорте. Повезло гусаку с хозяйкой…

Краем глаза я замечаю его бдительный взгляд, но после первого предостережения Лизы он дисциплинированно помалкивает. Не зря его вместо сторожевого пса тут держат. Наглазевшись на меня вволю, он спрыгивает с подоконника и важно косолапит в соседнюю комнату.

Там слышен голос пятилетнего Павлика. Мальчишка визжит от восторга:

- Женька, он стоит! Наш робот стоит!

- Не ори, - фыркает старший брат. - Если щас Гришу своими воплями напугаешь, будешь лично за ним кучку убирать!

- Эй, он сам в лоток ходит! - обижается Павлик.

И снова смех. Мягкий, домашний, тёплый.

Я смотрю на Лизу и стараюсь удержаться в реальности. Образы в голове ещё слишком яркие, спутанные - вспышки, голоса, прикосновения, страх. Вкус таблетки на языке. Той самой. Срочной. Я проглотила её прямо на улице, возле аптеки, и теперь пытаюсь не думать об этом. Выкинуть из головы. Забыть. Если получится.

Разобравшись с быстрым завершением лепки своих пельменей, Лиза бережно усаживает меня на диван, накрывает пледом, ставит рядом кружку с чаем. Я киваю, зажмуриваюсь. Мир слегка кружится, но я всё ещё держусь.

- У тебя… всё хорошо? - спрашиваю тихо, просто чтобы отвлечься от себя.

Лиза чуть улыбается. Мокрой рукой откидывает прядь за ухо и кивает:

- Ну… как сказать. Знаешь, меня зачем-то перевели временно на этаж генерального. Представляешь?

Я моргаю.

- В пентхаус?.. - мне всё еще трудно соображать, но я смутно припоминаю, как об этом как-то упоминал Батянин в одном из наших редких телефонных разговоров. - Это же хорошо…

- Это странно, - Лиза делает большие глаза. - Я же простой офис-менеджер с первого! Но, говорят, у Батянина его секретарь временно помогает с реабилитацией его матери. Они родные сестры… И теперь мне выдали супер-кресло, личную кофе-машину и доступ к лицам, которые раньше видела только на постерах. Сижу там, как пельмень на подносе с суши…

Слушая ее новости, я ловлю себя на том, что дышать становится легче. Словно изнутри вытягивают всё напряжение, неспешно и мягко, как занозу из детского пальца.

Лиза продолжает, даже не замечая, как виртуозно вытягивает меня обратно в нормальность:

- Младший сегодня сломал робота, который Женька весь вечер вырезал из дерева. Они его строили в натуральную величину, с Павлика, представляешь? Но сегодня - ура! - собрали. С шестерёнками. С лапами. С глазами из кнопок.

В подтверждение ее слов из соседней комнаты доносится восторженный вопль Павлика:

- Женька! Он шевелится! Он реально шевелится!

- Он шатается, балда! - кричит старший. - Не шевелится! Держи за ногу, а то грохнется!

- Он живой! Гриша, смотри, он как ты!

Гусь негромко фыркает, но не реагирует. Видимо, сравнение с деревяшкой его не порадовало.

- Ты только посмотри на них, а? - качает головой Лиза. - Из старых дощечек построили робота, как в кино. Будущие инженеры-изобретатели мои…

Она говорит легко и в её голосе обволакивающая, тёплая забота. Такая, которой не бывает у тех, кто любит напоказ. Это материнская любовь. Надёжная, как подушка из ватина. И, как ни странно, она меня лечит.

Я молчу. Не хочу портить это пространство. Потому что мои мысли всё ещё серые и полны страшных образов, нарисованных словами Ольги Евгеньевны. А в ушах всё ещё звучит эхом: “Даже если он не скажет… в отношениях это меняет всё…”

Но в этот момент среди этого детского шума и аромата свежего чая я вдруг понимаю, что моё внутреннее животное, которое гналось, рычало и царапалось последние несколько часов, наконец замирает. Не исчезает, но замирает. Потому что здесь можно остановиться. Здесь дышится.

Лиза смотрит на меня, улыбается как старшая сестра, а может, и мать. И шепчет:

- Давай, пей свой чай. Сегодня я заварила свой лучший травяной сбор... Это чашка чистой энергии!

Пригубив немного, откидываюсь на подушку. Сквозь плед пробивается тепло, и кожа под ним уже не кажется чужой. Лиза молча расправляет мои пальцы из кулаков, которые я всё ещё стискиваю. Кладёт себе на колени и просто гладит. Как будто я маленький ребёнок, который не справляется. И в этом нет ничего унизительного.

- Яна, - вдруг мягко зовёт Лиза.

- М-м..?

- Я не знаю, что у тебя произошло. И не хочу лезть, пока ты сама не захочешь рассказать… но в моем доме есть одна традиция. Когда кто-то прибегает ночью, перепуганный, измученный и с большими глазами, то он автоматически получает пижаму, чай… и право спать в моей комнате, рядом с гусём. Без вопросов.

Мои губы невольно дергаются.

- А гусь не будет против?

- Он потерпит. Он у нас вообще дисциплинированный, когда надо, - сообщает Лиза и с гордостью добавляет, словно это решающий аргумент: - А еще приучен к лотку!

Я понимаю, что хочу сказать ей «спасибо», но голос застревает. Вместо этого просто благодарно киваю головой. Лиза улыбается - мягко, устало, по-доброму. Как умеют только те, кто выстоял сам, но не озлобился.

- Не переживай, - отмахивается она. - Оставайся у меня столько сколько тебе нужно. А пока давай попьём чай и побудем просто нормальными людьми.

- Га-га! - одобрительно поддакивает вернувшийся к нам Гриша, как будто речь идет и о нем тоже. И заинтересованно тянется к заварнику с чаем.

А я, прикрыв глаза рукой, наконец тихо начинаю всхлипывать. Со слезами начавшегося отходняка и слабым весельем при виде серьезной убежденности на… клюве, морде, лице?.. у этого самоуверенного сторожевого гуся, считающего себя человеком.

Это почти смех. Почти. Но мне и этого сейчас достаточно.

Глава 48. Нежданный гость

Просыпаюсь не потому что выспалась, а из-за глубокой тишины, которая бывает только в добротном бревенчатом домике. Она не звонкая, а такая, будто в доме кто-то осторожно прикрыл все двери и оставил щёлочку света, чтобы не разбудить раньше времени. Приятная и глуховато-вибрирующая.