Несмеяна для босса (СИ) - Амурская Алёна - Страница 33

- Никто не узнает, Яночка… будь тихой… я только потрогаю…

В дверном проеме за его спиной вдруг возникает равнодушное лицо Германа. Приемный отец смотрит на меня с ленивым безразличием. Потом отворачивается и исчезает.

Прорвавшийся наяву жалобный крик выдергивает меня из кошмара, как по щелчку пальцев. Задыхаясь, я резко сажусь на кровати, вся в поту. Рубашка прилипла к спине, сердце колотится где-то в ушах. Дрожь во всём теле. Я делаю рваный, натужный вдох и закрываю лицо ладонями, стараясь прийти в себя… но мне сейчас сложно, очень сложно.

Щеки почему-то мокрые.

Бессознательно отодвигаю от лица пальцы и тупо смотрю на влажные разводы. На губах расползается солёный привкус. Это слёзы…

И в этот момент на лестнице раздаются неторопливые, тяжелые шаги, от которых у меня сердце в пятки уходит. Не помня себя, я инстинктивно откатываюсь на постели к самой дальней стене и вжимаюсь в нее. Дрожащие пальцы непрестанно комкают одеяло, потому что мне чудится, что мой ночной кошмар оживает на глазах…

Снова шаг. Еще один.

Я зажмуриваюсь, стараясь убедить полусонный мозг, что никакого Глеба здесь нет, но меня трясет всё сильнее. И я буквально подскакиваю, когда слышу глубокий низкий голос Короленко:

- Яна, это я. Не бойся.

Короленко стоит в проёме в спортивных штанах и темно-бордовой футболке. Его фигура в полумраке подсвечивается с нижнего яруса квартиры мягким светом ночника.

Я всхлипываю и от облегчения просто стекаю по стенке обратно на матрас.

Он не зажигает у меня свет, только проходит в полутьме к моей кровати и садится на край. Не касаясь. Его тёмно-карие глаза смотрят на меня с внимательно-тяжелой сосредоточенностью.

- Дурной сон? - спрашивает глухо.

Я пока не могу ответить. Мне всё еще не хватает воздуха. Поэтому я просто киваю с усилием и опускаю лицо, пытаясь украдкой смахнуть предательскую влагу с щек.

Перед моим носом возникает бутылка воды.

- Пей, это поможет, - непривычно мягко говорит Короленко.

Он откручивает для меня крышечку и подносит горлышко к моему рту, словно маленькому беспомощному ребенку.

Я отодвигаю ненужные ассоциации прочь и послушно делаю пару глотков - с трудом, как после бега. Губы всё еще дрожат. Понимаю, что надо бы заговорить и как-то объяснить причину своей неожиданной истерики… и не могу. Мне стыдно и противно рассказывать о таком вслух. В горле стоит ком.

Внезапно на мое плечо ложится его ладонь. Такая тёплая, тяжёлая, живая. Её вес заземляет и успокаивает, внушая чувство безопасности. И моя шаткая сдержанность окончательно рассыпается в прах.

Я просто наклоняюсь вперед и утыкаюсь лбом в его грудь. Беззвучно глотаю слезы и жду - отстранится или…

Не отстранился.

Его рука бережно опускается ко мне на затылок. Пальцы легонько проходятся по волосам поглаживающим движением. А другая его рука ложится мне на спину. Твёрдая, но какая-то нерешительная. Словно он не привык к обычной человеческой тактильности в трудную минуту, и такое простое действие ему в новинку.

Я всхлипываю тихо и судорожно. Тугой горький узел внутри куда-то испаряется, и все мои эмоции вдруг теряют свою жгучую концентрацию. Освобожденно растекаются по всему телу, переставая мучить.

- Ну всё, всё, - его рука поглаживает меня гораздо увереннее. - Успокойся.

- Мне приснился Глеб, - выдыхаю я. - Извини, я… случайно услышала твой разговор вчера вечером. О том, что он сбежал из СИЗО. И во сне… я жила снова у Германа… а Глеб ворвался ко мне в спальню. Снова.

Пальцы Короленко на секунду застывают и слегка дергаются, будто собираясь сжаться в кулак. Но ничего подобного не происходит. Может, показалось.

- Это только сон, - спокойно говорит он, бережно убирая волосы с моего лба. - Даже если он сбежал, то он понятия не имеет, где ты. Никто сюда не полезет просто так, не будучи уверенным в информации на все сто процентов. Даже он. Кроме того, он в розыске, и проблем у него выше крыши. Веришь?

Слова Короленко звучат убедительно. Теперь в их свете мои страхи выглядят не такими уж серьезными.

- Верю…

Кажется, что его футболка промокла от моих слёз насквозь. Широкая грудь с мощными пластами мышц под ней так приятно греет, что я не могу сдержаться. Прижимаюсь ближе и трусь о живую грелку щекой.

И тут же отстраняюсь, опомнившись.

- Извини, - шепчу смущенно.

- Не за что, - глухо отвечает он.

Я жду, что сейчас, когда я более-менее успокоилась, Короленко встанет, пожелает мне спокойной ночи и спустится вниз. Но вместо этого он внезапно притягивает меня в свои объятия… и просто держит. Как малышку в теплой дышащей колыбели. А затем спрашивает негромко:

- Хочешь, я останусь?

Я поднимаю на него изумленные глаза и шепчу:

- Да… хочу.

- Тогда спи. Я побуду здесь. Рядом.

Он невозмутимо растягивается рядом со мной поверх одеяла - на краю кровати. Это у него происходит так просто и естественно, как будто мы каждый вечер так делаем. Спим вместе. Без каких-либо намёков на большее. Ни двусмысленного взгляда, ни многозначительности, которая обязательно бы промелькнула в такой ситуации у большинства знакомых мне парней, у него и в помине нет.

Поразительный мужчина этот Короленко. Просто невероятный.

Мой чистый, неиспорченный рыцарь в железных доспехах. Мой король Артур…

Я поворачиваюсь к нему и осторожно, почти извиняясь, кладу голову ему на плечо. Его сердце бьется рядом с моим ухом. Сильно и ровно. Он не двигается, позволяя мне делать что угодно. Только медленно проводит рукой по моим волосам. И оставляет ее на макушке.

- Спи, - говорит он.

Так и лежим вместе в темноте на краю кровати, пока я, обессиленная, не уплываю в сон. Совсем в другой. Легкий и освежающий. И последнее, что чувствую - это его руку у меня в волосах. И свое тихое дыхание.

Глава 37. Диана

Проснувшись, я сразу шарю рядом рукой и разочарованно открываю глаза.

Я одна в постели. Но судя по лёгкому отпечатку на соседней подушке, Короленко ушёл совсем недавно. Тепло ещё держится. И запах остался - свойственный только ему, в сочетании со слабым ароматом мужского шампуня. Наверное, вчера он только-только из душа вышел, когда я закричала.

Откидываю одеяло в сторону и тут вдруг замечаю нечто странное.

На прикроватной тумбочке лежит широкая серая резинка с металлическим трилистником. Украшение так себе, в духе ширпотреба. Ничем не примечательное… казалось бы.

Но только не для меня.

Я остолбенело беру ее в руки, чтобы внимательнее рассмотреть трилистник и убедиться в своем подозрении… так и есть. Один из металлических листиков короче других. И на краю заметен неровный след облома. Это из-за того, что я случайно наступила на него, когда резинка валялась на полу. Но повреждение в глаза не бросалось, поэтому симпатичную вещицу я оставила.

Вот только не пойму, как она здесь оказалась. Тыщу лет ее не видела уже. И не помню, когда ее потеряла.

Хотя…

Я медленно кручу резинку так и сяк, вспоминая, когда надевала ее в последний раз.

Это было два года назад. Да, точно. Я купила ее сразу после того, как устроилась на работу к Короленко и торопилась выполнить его требование держать волосы собранными. Долго выбирала по вкусу на одном из уличных прилавков, тщательно, пока не остановилась на этом варианте, наименее вульгарном. И в тот же вечер повредила. В закутке той коммунальной комнатки у Лизы было очень тесно, поэтому я и уронила ее из кармана, не заметив. А потом наступила и услышала хруст.

Я не видела резинку с трилистником с тех пор, как… Короленко сгреб ее, собираясь заплести мои волосы в косичку. А отобранную вещицу мне, смущенной и растерявшейся, так и не вернул. Я ведь тогда так и не разобралась, потеряла ее или оставила где-то. А она, оказывается, была у него. Всё это время.

И вот теперь он ее вернул. Без слов. Как напоминание о нашем прошлом.