Несмеяна для босса (СИ) - Амурская Алёна - Страница 19

- Тогда давай впишем в астрологию твою никчемную жизнь, шестерка! Рискнешь бросить ее на чашу весов? Или... - к моему ужасу, дуло пистолета медленно перемещается в сторону дивана, где я оцепенело сижу, - ...сделаем ставку еще выше?

Глава 21. Высокие ставки

Я знаю, что Герман всегда относился ко мне скорее, как к неодушевленному предмету, чем как к личности. Но под дулом пистолета это не играет никакой роли. Шок остается шоком.

И всё же в своем парализованном от страха состоянии я умудряюсь заметить, как в сощурившихся темных глазах Короленко вспыхивает нехороший огонёк.

- Убери пушку, - резко говорит он. - Совсем сдурел, свою же девчонку в расход пускать?

- Что я вижу, гранитный босс наконец занервничал..? - вкрадчиво мурлыкает Герман, продолжая держать меня на мушке. - С чего вдруг так раскомандовался? Разуй глаза уже! Сегодняшний расклад не в твою пользу, господин Короленко. Парадом командую я… и только я!

В комнате повисает оглушительная тишина. Даже становится слышно, как где-то наверху работает включенный телевизор. Там вовсю идет слезливый мелодраматический сериал отечественного производства, судя по женскому монологу с надрывными упреками в измене.

Внезапно Короленко делает шаг вперед, надвигаясь на Германа и заслоняя мне обзор.

- Ладно, - слышу вибрирующий напряжением голос. - А сам-то потянешь вот такое повышение ставки..? - и в следующую секунду его рука ловко накрывает ствол пистолета, направляя его на себя. - Рискнешь меня пристрелить? Батя не такой, как ты. Своих… как ты говоришь… “шестерок” он ценит на вес золота.

На этот раз парализует всех, а не только меня. И Германа, и его охранника, и меня. Причем очевидно, что каждый из нас испытывает абсолютно разные эмоции по этому поводу. Если я просто пугаюсь за жизнь Короленко, то Герман скорее дико раздосадован неожиданным поворотом событий. А его охранник заметно нервничает, опасаясь потенциальной угрозы перехваченным оружием в сторону Мрачко.

Наконец, моргнув, Герман стряхивает с себя оцепенение. И неожиданно даже усмехается, криво и неверяще.

- Так, значит, это всё-таки правда! Ты… - его расчетливый цепкий взгляд перебегает поверх широкого плеча Короленко на мое лицо, - …реально в неё втрескался. Как мальчишка! Охренеть... а я ведь не верил до последнего… Тогда тем более надо пересмотреть планы на будущее. Моя Яночка, кстати, тоже к тебе очень неравнодушна. Вон как трясется за твою жизнь, даже слепой бы заметил. Так… как насчет того, чтобы стать моим зятем, Артур Георгиевич, а?.. Что скажешь?

Меня накрывает волной жгучего стыда. Вот же мерзавец Герман! Дразнит его мной, как куском сочного филе перед носом дрессированного зверя.

- Мечтай дальше, - презрительно цедит Короленко. На меня он даже и не думает оглядываться. - Если ты думаешь, что…

Он осекается, потому что в этот момент Герман проворно отступает назад вместе с пистолетом на несколько шагов.

Так это был отвлекающий маневр?.. Он испугался, что противник отберет у него пистолет и мгновенно окажется в выигрышной позиции?

Блин…

Как невовремя Короленко отвлекся! И опять это случилось из-за меня.

- Заблокируй его нормально, - приказывает Герман бледному охраннику, и тот торопливо вклинивается в пространство между ними, растопырив длинные руки. - Еще раз облажаешься, уволю сразу на кладбище.

На лице Германа больше не наблюдается ни следа недавних “удивленно-озадаченных” эмоций. Всё оказалось игрой. Теперь он внимательно следит за каждым движением несговорчивого противника и снова направляет на меня дуло пистолета.

- А теперь, когда мы выяснили, как много для тебя значит Яночка, поговорим серьезно… - удовлетворенно начинает Герман, но почему-то вместо объявленного серьезного разговора странно дергается. После чего задирает голову наверх, к потолку.

Мы все машинально тоже повторяем за ним.

Потолок как потолок. В серо-унылой старой штукатурке, которая не менялась с черновой отделки здания много десятилетий назад. Вот только темное пятно там какое-то странное возле стыка со стеной. Вообще не припоминаю такого.

Я непроизвольно приглядываюсь к нему и вдруг понимаю, что оно увеличивается прямо на моих глазах. Стремительно расползается по всей поверхности, набухая крупными каплями…

И в следующую секунду проливается на наши головы грязным дождем с кусками отвалившейся штукатурки.

- Что за… - раздраженный рык Германа с непечатным словцом теряется в грохоте перевернутого стула. Охранник только что отшвырнул его в сторону, чтобы убрать своего хозяина из-под траектории потопа подальше, в сторону окна.

А вот мне со своего дивана так быстро убежать нелегко, потому что дорогу к выходу преграждает стол. Но как только я вскакиваю на ноги, чья-то рука хватает меня за шиворот и мощным рывком утягивает за собой. Барабанящее плюханье капель под ногами с каждым мновением становится громче.

- Ох… - вырывается у меня полузадушенное при соприкосновении с жестким торсом Короленко.

Он прожигает меня мрачным взглядом и бросает сквозь зубы:

- Вали отсюда. Живо!

- Давай вместе, - быстро говорю я, полностью позабыв о прежней субординации, и умоляюще заглядываю в его лицо. - Пожалуйста!

- Вали, я сказал! - он агрессивно подталкивает меня в спину и приглушенно рыкает: - Не лезь в мужские дела, дура! Мало уже накосячила?

Возражать такому напору я, естественно, не осмеливаюсь. Счет идет на секунды. Да и что может быть глупее, чем пререкания в критический момент, вроде этого?

Однако убежать мне не дают.

Грохот чьих-то неровных шагов и хриплое прокашливание наполняют коридор. Затем дверной проем заслоняет сутулая фигура какого-то высокого бородатого мужика. На нем - неопрятная спецовка сантехника и ужасная вязаная шапка-петушок, надвинутая по самые брови. В руке - пластиковый сундучок, похожий на те, в которых обычно хранят разные технические инструменты. И при этом походка шаткая, как у человека, страдающего жестоким похмельем. Да и пахнет от него соответствующе.

- Здрас-с-сте… кхм… - снова сипло откашливается он. - Сантехника вызывали? А вот он я.

Никто и опомниться не успевает. Слишком уж много происшествий произошло в моей злосчастной комнате за это короткое время. Пока все тупо смотрят на потрепанного вторженца, сантехник шмыгает носом и быстро семенит мимо нас с Короленко к окну, возле которого стоит Герман с охранником.

Непонятный выбор. В первую очередь, непонятный по той причине, что никакой водопроводной разводки у меня тут нет. Ну, если не считать отопительной батареи, которая сейчас не работает. А оценивать ущерб от потопа раньше, чем найти его источник и устранить - просто нелепость.

У меня мелькает было мысль, что никакой он не похмельный, а натурально уже мощно опохмелившийся с утра, раз не осознает таких простых вещей… как вдруг туповатый сантехник преображается.

Вроде бы шаркая мимо окна, он резко сворачивает к Герману. Словно играючи, ловко отбирает у него пистолет, а атаку очнувшегося охранника отбивает практически на автомате. И отправляет его в нокаут. Причем так легко, будто всю жизнь этим занимался.

- Мать твою! - Герман зло смотрит то на ухмыляющегося сантехника, то на своего поверженного телохранителя. Затем, осознав что-то, меняется в лице. - Что за маскарад, Медведский?

Глава 22. Шальная люстра

Я смотрю на "сантехника" округлившимися глазами.

И вот это похмельное сутулое чучело - тот самый Медведский?.. В жизни бы не признала в нем того дерзкого молодого человека. Да он просто гений маскировки! Вот у кого учиться надо настоящему искусству преображения...

Кажется, всеобщий ступор его только забавляет.