Код Заражения 2 (СИ) - Подус Игорь - Страница 15

Я всё понял, пока эту тему решил не развивать и переключился на другую:

– Ясно. А какая самая большая стая заражённых тебе на глаза попадалась в этих местах?

– Лично видел толпу голов в двести-триста зомби. А мой кореш из мобильной разведки рассказывал об орде, захватившей посёлок Луговой. Божится, что там было не меньше двух тысяч бешеных. Кстати, наши пытались их обстрелять на подходе к посёлку. Но когда те побежали, на квадроциклах еле ноги унесли.

– А ещё какие охраняемые объекты рядом есть, до которых по приказу генерала Майданова колонны гоняют?

– Таких мест здесь немного. Основные направления – это вертолётный полк с небольшим аэродромом у водохранилища и завод ЖБИ невдалеке от Лугового. Там большой склад готовой продукции. Строительные плиты, арматуру и цемент оттуда привозят.

– Значит, у нас вертолёты есть. Это хорошо. Считай, сейчас самый безопасный транспорт.

– Не, Макс, тут ты не прав. Нет у нас с тобой ни хрена. То, что от вертолётного полка осталось, после того как половина птичек улетела в первые дни, полностью под генералом Майдановым. Вертолётчики выполняют только его приказы. Все взлёты с личной резолюции и с сопровождением церберов генерала. Боятся, что повторится инцидент с несанкционированным уходом одного из Ми-8 в неизвестном направлении. А нам с тобой, вообще строго настрого запрещено запрашивать оттуда помощь.

***

За два следующих дня я изучил все местные расклады. Получалось, что Майданов держит всё в своих руках и буквально угрожает всем офицерам своими тесными связями с эвакуированным за Урал генштабом. Как основную боевую силу, использует батальон военной полиции и вертолётчиков.

Второй центр силы – это блок складов. Формально он подчиняется генералу и снабжает его всем чем нужно, но уж слишком много там засело военных и силовиков. Да и командовавший там полковник, явно ведёт свою игру.

А сам генерал Майданов, вместо того чтобы наладить реальные связи с соседними секторами дальнего Подмосковья, своими приказами ограничил все контакты и запрещает отправлять соседям грузы. Кроме этого, он никак не реагирует на просьбы о помощи местного населения.

Кстати, по некоторым скудным данным, в соседних секторах дела обстояли не лучше. Обособленность анклавов, сформированных в первые дни глобальной пандемии верховным командованием, мне сразу пришлась не по душе. Так можно докатиться до пристрелок между соседями, во время борьбы за какой-нибудь лакомый объект.

Всё слишком быстро рухнуло в столице, и десятки миллионов зомби под боком – это не шутка. Людям, проживающим на периферии Московской области, и особенно в небольших населённых пунктах, оставшиеся силовые структуры практически перестали как-либо помогать. Территории не зачищаются от зомби, из-за этого идёт дальнейшее распространение заразы и продолжается убыль не заражённых.

Насколько я узнал, дела за пределами московского региона обстояли по-разному. Там, где плотность населения насыщеннее, зомби-апокалипсис проявил себя во всей красе. А там, где от одной деревни до другой на машине ехать больше часа, зомби до сих пор никто не видел. В остальном мире творилось нечто подобное. Густонаселённые страны страдали, а жившие изолированно смотрели мировые новости и утирали пот.

Информация о ядерных взрывах в США не только подтвердилась, но и подкрепилась новыми фактами применений тактических зарядов. В северной Америке рвануло минимум шесть раз. Четыре из них на мексиканской границе. Ещё один заряд сработал в Великобритании. По три заряда применили Израиль по соседям и Китай по своей. Но самое опасное действо творилось на границе между Индией и Пакистаном. После множества инцидентов они обменялись реальными ядерными ударами. Вот только девяносто процентов зарядов почему-то не сработали. Правда, и десяти рванувшим, обеим сторонам с лихвой хватило.

Всю эту непроверенную информацию собрала Алёна, которая целыми днями тёрлась рядом с госпиталем у врачей без границ. Те были не против её компании и даже сделали сестру волонтёром. Так что в спортзал она начала приходить в белой форме организации.

Между Беркутом и её искрило, похоже, это любовь с первого взгляда. Я, как брат, ворчал вполголоса, но не препятствовал их счастью, ведь десантник за эти несколько дней всё доказал и стал верным товарищем. И, признаться, меня грела мысль, что сестра, в это неспокойное время, обрела человека, готового встать за неё горой.

Я пытался понять её самоотверженность, спрашивал, зачем ей нужно пропадать в госпитале, где может быть опасно, а она твердила о необходимости помогать людям, отмахиваясь от всех предостережений.

Вчера вечером она обмолвилась о вновь появившихся нитях, но тревоги в голосе сестры не было. Она даже попыталась меня успокоить, ссылаясь на то, что охрана триста тринадцатого без труда справится с сотней-другой зомби. А более крупные скопления заражённых в радиусе тридцати километров не обнаружены.

Я поделился с ней новостью о посёлке Луговом, захваченном ордой в несколько тысяч. И только тогда Алёна призналась, что видела кадры, сделанные на следующий день после нашествия. По ним выходило, что мобильная разведка сильно преувеличила число зомби. С воздуха насчитали не более трёх сотен, бесцельно блуждающих по улицам населённого пункта.

Не будучи очевидцем, я не стал спорить, но один вопрос продолжил меня беспокоить. Белые комбинезоны бросались в глаза, и я не понимал, что забыли иностранцы в Подмосковье, когда у них в Евросоюзе своих проблем не меньше? Да и генерал Майданов как-то подозрительно печётся о гостях, ежедневно выделяя им вертолёты и эскорт из личной охраны.

Сегодня я решил основательно поговорить с Алёной, сразу после возвращения с очередного выезда. Но дальнейшие события заставили иначе взглянуть на происходящее.

На третий день сержант военной полиции доверил управление Уралом опытному дальнобойщику, завербованному в лагере для эвакуированных. При этом сержант остался в отделении и теперь сопровождал конвой с нами на БТРе.

Выйдя из лагеря в восемь утра, колонна успела проделать половину пути до блока складов, когда над ней один за другим пронеслись шесть военных Ми-8. Столько вертолётов одновременно я здесь не видел ни разу.

– Не понял, почему это генерал Майданов решил со своей свитой наведаться с утра в лагерь? – задумчиво сказал сержант.

– Думаешь, это он? – переспросил я, инстинктивно напрягаясь.

– Это все имеющиеся в наличии грузовые вертолёты. Кроме них, на аэродроме остался только один боевой Ми-24. Без личного участия Майданова такая движуха невозможна.

Мы с Беркутом обменялись тревожными взглядами. Лейтенант, словно прочитав мои мысли, постучал прикладом по люку мехвода, приказывая Трактористу остановиться. Минуту спустя колонна из четырёх грузовиков и БТР-70 замерла на обочине между полем и лесополосой.

Беркут подозвал молодого водителя Газели.

– Артём, у тебя мавик с собой? – спросил он очкарика с руками, накачанными как у армрестлера.

– Беркут, ты же знаешь, я свой дрон в лагере не оставлю. Конечно, всё с собой.

– Батарея заряжена?

Парень кивнул.

– Поднимай его. Надо посмотреть, что вокруг творится.

В группе Беркута, вместе с водителями, было всего одиннадцать человек. Мужики заразились нашей озабоченностью, так что уже через минуту, они все столпились возле Газели. Артём был отличным электронщиком и под пластиковым спойлером своего грузовичка разместил антенну с мощным усилителем сигнала, позволяющим беспилотнику летать намного дальше положенного.

– Предупреждаю сразу, дальше десяти километров не полечу. Сигнал начнёт биться, боюсь потерять птичку.

– Ничего, мы после выезда крюк дали немалый. Здесь по прямой до триста тринадцатого как раз где-то десятка, – заверил я парня и присел рядом, всматриваясь в картинку на планшете.

В этот момент, поставленный на асфальт мавик, зажужжал и взмыл ввысь. Поднявшись на сотню метров, он устремился в сторону эвакуационного лагеря, напрямик через поле.