Оторва. Книга пятая (СИ) - "Ортензия" - Страница 9

— Товарищ милиционер, товарищ милиционер. Вы только посмотрите на неё. Пыталась украсть батон не заплатив, а когда её поймали, вон чего натворила. Бутылки разбила, девушку ударила, кажется, ещё и руку сломала.

Сержант глянул на меня и, решив, вероятно, что я вовсе не подхожу на роль террориста, повёл взглядом по магазину.

— Вы понимаете? Хотела украсть. Это же уму непостижимо, — а тётка униматься не собиралась.

Сдался же ей батон. Вообще непонятно: почему я должна оплачивать то, что не собиралась покупать.

Странная эпоха. Никогда ни о чём подобном не читала. И в фильмах никогда не показывали. Но, то, что подросткам здесь было не айс, даже за короткий срок своего пребывания усвоила чётко.

Пока размышляла над превратностями судьбы, сержант получил конкретную установку и двинулся в мою сторону.

— Хулиганим? — проговорил он приближаясь.

— Простите, товарищ милиционер, — я сделала самое невинное личико, — это вы мне?

Он стушевался останавливаясь. Я хоть и была на своих невысоких шпильках выше мента, но на злодейку не тянула. К тому же и одета была прилично в отличие от алкаша, который тоже подтянулся и что-то втирал второму сержанту, показывая свой распухший палец. Но, как ни странно, молодой заинтересовался и стал внимательно рассматривать пострадавшую руку. Кажется, даже собирался окликнуть напарника, но в это время тётка выдвинулась вперёд и, направив в мою сторону батон, почти завопила:

— Она это, товарищ милиционер, она. Арестуйте её. Мало того что товар пыталась украсть, так ещё покалечила уважаемого гражданина.

И всё это было сказано с такой серьёзной миной, что я невольно заржала.

Сержант, вероятно, принял это на свой счёт и, нахмурив брови, сказал:

— Вижу смешно тебе, ну поехали в отдел, вместе посмеёмся.

— А на каком основании? — возмутилась я мгновенно. — Зашла в магазин купить батон, а эта жирная тётка об него свои грязные руки вытирать начала. И я после этого должна его купить? А вот тот бомж, — я кивнула на алкаша, — кинулся меня лапать, а я, между прочим, несовершеннолетняя. А это уже можно квалифицировать как сексуальное домогательство. А ещё я требую сделать экспертизу её рук, на предмет разных бактерий, которыми она пыталась меня отравить. А ему, — я указала на алкаша, — провести освидетельствование на алкоголь. От него воняет как из винной бочки.

По мере того как я говорила шум в магазине затихал и к концу речи раздавался только мой голос. Все рты по открывали, а у толстой кассирши ещё и левый глаз стал дёргаться.

Секунд двадцать точно стояли молча, потом сержант, тот что был постарше возрастом, отмер и в недоумении спросил:

— Что квалифицировать?

Здрасьте, приехали. В СССР не было такой статьи? А какая была? Или со словом секс вообще не было предложений?

Пока я думала как ответить, молодой сержант окликнул напарника:

— Слышь, Гриша. Глянь сюда, ничего не напоминает? — он приподнял руку алкаша с опухшим средним пальцем.

Все кто находился в магазине дружно посмотрели на вполне симпатичный фак, а сержант Гриша приподнял свою фуражку за козырёк и проговорил, слово в слово, как в фильме:

— Так так так так так так так.

Любимое слово?

— Как зовут? — спросил он, обернувшись ко мне.

На ум мгновенно пришло выражение из прошлой жизни. Так и ответила:

— С какой целью интересуетесь?

Сержант Гриша шутку не оценил и повторил гораздо громче:

— Как зовут, спрашиваю? И отвечай быстро, а то доиграешься.

В 2020 году хороший адвокат зацепился бы за такие слова, потому как их можно интерпретировать совершенно по-разному. И я, нахмурив лицо, ответила возмущенным голосом:

— Мне мама не разрешает знакомиться на улице с незнакомыми мужчинами, — и на всякий случай спросила, — а что значит, доиграешься? Это вы что имеете в виду? Эротические фантазии со мной в главной роли?

У сержанта лицо стало пунцовым, но он, не ответив мне ничего, отвернулся и негромко, даже можно сказать тихо, сказал своему напарнику:

— Грузимся в отдел. Вот он, — его рука махнула в сторону алкаша, — она, — указал на кассиршу с батоном.

Больше не успел ничего сказать. Бомжара схватился за руку и стал оседать, изображая ужасные страдания, а в перерывах между своими стенаниями просил вызвать «Скорую помощь», ради человеколюбия. Тётка, надо так понимать, в опорный пункт ехать не горела желанием и попыталась скрыться в подсобном помещении, на что я тут же выразила протест. Ясно ведь. Руки помоет, и будет выпендриваться.

Не знаю почему, но сержант Гриша отреагировал правильно. Заставил вернуться на свои места и быстренько лезть в бобик пообещав алкашу вызвать врачей прямо в опорный. Я поморщилась. Ехать придётся в обществе потенциальных противников, впереди два места и никто мне пассажирское не уступит. Хорошо хоть девчонка куда-то испарилась, но сломать ей руку я точно не могла. Немножко больно, но и только.

— У неё рюкзак ещё есть, — внезапно вспомнил бомжара, как будто я собиралась оставить свои вещи в подарок магазину. — Надо внутрь глянуть, может она ещё что-то украла и спрятала.

Сержант глянул на рюкзак, но я его опередила.

Закинула на плечо и угрожающе буркнула:

— Совсем охренел дятел, он за кассой стоял. Будешь на меня бочку катить, — вовремя вспомнила выражение подполковника, — я тебе ещё один палец сломаю.

— Вы слышите, — тут же завопил алкаш, — она мне угрожает.

Молодой мент хотел что-то сказать, но сержант Гриша остановил его взмахом руки.

— В отделе разберутся.

Как же, разберутся они. Но ничего не сказала. До Роз 13 дотянем, а там наши. Поэтому залезла в будку первой и, отыскав глазами чистое место, уселась, положив рюкзак себе на колени, чтобы чего доброго алкаш под юбку не пялился. И с досадой подумала, что часики я себе купить не успею. Про ювелирку вообще забыть можно. Пирсинг тут не в моде, про чокер не слышали. Как молодёжь развлекалась — за гранью фантастики. Туда не ходи, то не делай.

Очнулась от своих мыслей только когда увидела через пыльное окно частные домики и всполошилась.

— Эй, сержанты, а куда мы едем? Роз 13 в другой стороне.

— Ты глянь, — усмехнулся Гриша, — небось уже столько раз туда возили, что родным домом стал.

Молодой ему поддакнул, а алкаш, сидящий напротив, захохотал. И палец перестал болеть? Захотелось ещё раз надавить.

Только тётка молчала. Пристроилась в углу и, отламывая большие куски от батона, ела. Подумала, что пока нас довезут, она вещдок полностью заглотнёт и даже предъявить будет нечего.

И каждый день меня ждёт удивление.

Опорный пункт или что это было вообще, располагался в обычной пятиэтажке. Один в один с квартирой маньяка, если прикинуть расположение комнат. Представила как весело живётся соседям, слова лишнего сказать нельзя, сразу заявится наряд, а уж если выпил лишку, считай попал.

Сержанты сдали нас высокому, худому с бледным лицом старшему лейтенанту, Мамочкину Александру Ивановичу. Вкратце, буквально в двух словах рассказали историю, потом пошушукались о чём-то, ни слова не разобрала, один бубнёж и укатили.

И как оказалось, в квартире больше никого не было.

Старлей осмотрел нас хмурым взглядом, явно не выспался и тяжело вздохнув, отправил меня с тёткой в маленькую комнату, а алкаша увёл с собой. Ненадолго, уже через десять минут приехала «Скорая» и, не определившись, есть перелом, нет перелома, увезла уродца.

С кассиршей они трындели не меньше часа, сразу представила целый том, исписанный мелким почерком и только отпустив толстуху, принялся за меня.

Ну как принялся, беседу проводить со мной никто не собирался. Нагло вырвал из рук рюкзак и принялся в нём ковыряться. На мои познания в юридическом праве и на требование пригласить понятых ответил усмешкой, указал на стул, а сам стал накручивать диск на телефоне. Раза два это сделал, пока в трубке раздался женский голос.

— О, хорошо, что тебя застал. Привет Оля, это Мамочкин.