Оторва. Книга пятая (СИ) - "Ортензия" - Страница 61

Они вчетвером приблизились к калитке и уставились, как женщины в фильме «Девчата» на Тоську, пожирающую огромнейший бутерброд. У меня не бутерброд, вафельное печенье, но размерами не меньше.

Ну вот, момент истины. Я схомячила очередной кусок, отряхнула руки, сделала обаятельную улыбку и поздоровалась:

— Доброго вечера, товарищ майор, — а потом добавила, чтобы он меня ни с кем не перепутал, — это я. Ева Бурундуковая. Помните такую? Флаг носить буду. На слёте.

И тут же сообразила: добрый вечер не имеет ничего общего с замполитом. Во всяком случае, его глаза.

Меня, разумеется, даже в столь неприглядном виде узнал, но молчал, не меньше минуты созерцая через решётку. Даже подумалось, что подзабыл мою рожицу и теперь активно вспоминает. Или со слухом что-то произошло, и он меня не понял.

Первым заговорил адъютант, который из-за отсутствия информации заблудился в действиях майора и теперь, когда все дружно замерли, решил поинтересоваться:

— Товарищ майор. Вы мне что-то хотели сообщить конфиденциально?

Замполит оглянулся на него и, не ответив, повернул голову к Каренину. Указал на меня рукой и спросил:

— Это что?

Полный кринж. И этот меня принял за нечто неодушевлённое, а я ведь только что разговаривала как живое существо. Не заметил? Не услышал? На всякий случай поздоровалась повторно, привлекая к себе внимание.

— Так это она и есть, та самая, — растерянно выдавил из себя Каренин, вероятно уже сообразив, что звание майора досрочно ему не светит. К тому же у потенциального шпиона внезапно пропал английский акцент.

— Бурундуковая, как ты здесь оказалась? — В голосе замполита тоже прозвучала растерянность, к которой примешивалась, обречённость, что ли. Не смогла определить, но сам факт, что узнал, порадовал. Не отшибло память, а то уже стала беспокоиться.

— Товарищ майор, — я сделала серьёзное лицо, — я вам сейчас всё подробно объясню. Товарищ Каренин здесь вовсе не причём. Это исключительно всё на мне. Так сказать проявила находчивость в сложившейся ситуации.

— В какой ситуации? — Мало того, что он меня перебил и не дал высказаться, так ещё и голос возрос на две октавы. — Какая находчивость? — Он потряс бумагой в руке, вероятно, тем самым приказом о моей немедленной выдаче. — О какой ситуации идёт речь? Ты что сотворила в МВД? Что за стрельбу устроила в городе? Это всё, правда?

В руке майора разглядела две бумаги и сообразила что одна из них кляуза ментов на художества Бурундуковой, потому как вряд ли комбат в своём приказе стал бы перечислять мои заслуги. А значит и нападение на старлея со всеми вытекающими там прописали. И пляжик, небось, не забыли и качели, и что там ещё висело на молдаванке? Да мало ли что могли приплести. Соглашусь с одним, и всё вывалят сверху и утрамбуют. Значит отрицать.

Но ответить я не успела. Завелся КрАЗ, оглашая округу ревом своего мотора так, что звук двигателей автобусов, которые подъехали вплотную к огромной бочке на высокой платформе, вообще не было слышно.

Вот и поговорили. Орать теперь, чтобы донести до замполита свою историю, не очень то и хотелось. Такое рассказывается в спокойной обстановке, негромко, чтобы слова капали, как самогон из бака, а не текли быстрой речкой.

К тому же, они как по команде поморщились и оглянулись на грохот.

Захотелось подсказать, что по технике безопасности следовало детей выпустить из автобусов, а не держать их внутри как в консервной банке рядом с бензовозом. Случались истории самовозгорания.

Даже в Подмосковье пару лет назад ЧП произошло районного масштаба. Автобус на заправке вспыхнул как спичка, и вообще непонятно было, как при таком раскладе всего несколько человек получили ожог, но без смертельного исхода. Только везенье.

А вспыхнуть бензин может от чего угодно.

Это и статическое электричество или повреждение цистерны, или просто неисправность мотопомпы. Да мало ли что ещё. Додумать не успела, словно накаркала своими мыслями.

Задняя часть цистерны полыхнула, разбрасывая в разные стороны снопы огня с такой силой, что в лагере сразу стало светло как днём. Раздались громкие крики и несколько человек охваченные пламенем бросились врассыпную от бензовоза.

Замполит, адъютант и солдатики остались на месте, а вот капитан Каренин и старший лейтенант бросились с пригорка вниз, на помощь пострадавшим.

О чём я думала в тот момент и не ясно. Кажется, мелькнула мысль, что если не воспользуюсь таким случаем, буду конченой дурой. Уйти в темноту, пересидеть, пока менты свалят, а там замполиту объяснить. Хрень в общем в голове Бурундуковой витала. Но, туфли отстегнула и повисла на сетке. Для моих пальчиков отверстия были в самый раз, и потому беспрепятственно взмыла вверх, перекинула своё тело на другую сторону и полетела вниз на кучу песка. Сделала кувырок через левое плечо, но понеслась не в сторону темноты, а к горящему бензовозу разглядев, как Каренин тащит кого-то волоком по земле одной рукой, а вторая ярко полыхает. Машинально, пока бежала, стащила гимнастёрку через голову, задержавшись лишь на мгновение, и кинулась тушить одежду капитана.

Он охнул и оглянулся.

— Ева? Ты откуда?

Я не ответила, перебегая взглядом с одного объекта на другой и понимая, что времени до взрыва совсем мало, потому как пламя вовсю тянулось к горловине цистерны.

— Уходи отсюда, — заорал Каренин, махая здоровой рукой на меня и пытаясь перекричать ор людей, слившийся в один общий гул с рёвом двигателя. Старший лейтенант, которого он оттащил в сторону, прикрыв глаза руками, что-то бубнил. Заднее колесо автобуса подъехавшего первым начало чадить. Собственно, как говорил прапорщик Тыгляев: «Имеем полную жопу».

Несколько тел на земле и непонятно, живы, нет, но в спасательных работах участие принимать точно не будут.

— Каренин, — я, наклонившись вперёд, прокричала ему в ухо, — автобус горит, выводи детей. Брось старлея, ему хуже не будет.

— Только он может сесть за руль КрАЗа, а ему огнём лицо опалило.

— Выполнять! — Заорала я в полный голос и, не оглядываясь, бросилась к пассажирской двери бензовоза, потому как водительскую дверь лизали языки пламени.

Перебралась за руль, ага руль, здоровенное колесо, которое за края даже было сложно обхватить. Машинально окинула взглядом панель приборов. Нет, на такой дуре мне ездить не приходилось ни разу, но чем отличается один автомобиль от другого?

Вставила передачу и придавила педаль газа. Вероятно чем-то всё же отличалось. Кабину встряхнуло, дёрнуло, так что я налетела грудью на руль, злобно шипя и матерясь. Уцепилась крепче, вспомнив, что это не «Шкода», а многотонная махина и за спиной цистерна в которой двадцать тонн бензина и к тому же полыхает, и надавила на газ ещё сильнее.

И автобус стоящий сбоку медленно поплыл назад.

— Давай родимый, давай, я тебя очень прошу, вытаскивай меня из этого дерьма, очень тебя прошу, — запричитала я, подпрыгивая вместе с трясущейся, словно от страха кабиной.

Воткнула вторую, придавила газ, третью. И дальше, умоляя и одновременно матеря автомобиль, повернула руль в сторону УАЗика, на котором старлей меня привёз в этот дурацкий лагерь. Там находилась единственная грунтовка, которую я могла найти в этой темноте.

Пошарила руками и, отыскав нужный тумблер, щёлкнула его, осветив серую землю перед кабиной, потому как красный яркий свет только мешал, раздражая глаза.

Мне показалось, что время замерло где-то внутри меня, а внутренний голос орал, напоминая, что до взрыва остались секунды, и неплохо было бы покинуть негостеприимную кабину, но я продолжала давить на газ, утапливая его в полик.

— Давай, давай, миленький. Ещё чуток и дальше пойдём под гору.

Мимо проплыла моя недавняя тюрьма и рожа адъютанта. Он единственный продолжал стоять около сетки и вовсю пялился на бензовоз. Куда подевались остальные, я не знала, но очень надеялась, что не остались безучастными и кинулись вытаскивать горе — комсомольцев из горящего автобуса ясно сознавая, что одному капитану никак не справится.