Оторва. Книга пятая (СИ) - "Ортензия" - Страница 30

Ответить мымре военрук не успел. В дверях показалась молодая женщина необъятных размеров. Она хмурым взглядом обвела тех, кого могла увидеть с улицы и, остановившись на НВПэшнике, строго спросила:

— Иннокентий Эдуардович?

Примечание:

1. — Да погоди, у водителя, вероятно сердечный приступ, ещё хорошо без аварии до больницы дотянул. А если его госпитализируют, то зачем нам этот геморрой в конце второй декады? Да и комсомольцы едут на военно-патриотический слёт. Автобус он собрался ставить на стоянку. Хочешь выговор получить с несоответствием за срыв такого важного мероприятия? Минус тринадцатая и в отпуск в феврале? Сбегай лучше узнай у врачей, в каком он состоянии и если его в больницу кладут, тогда будем думать. Там, видел старшая с ними, отвезём в районо. Пусть у них голова болит. Их епархия. Либо водителя дадут, либо автобус. А нам там нечего делать. Уже полдень, обед скоро.

Глава 16

Я приподнялась и улеглась на руль, чтобы лучше рассмотреть строгую даму. Вот это объем, таких и в прошлой жизни ни разу не видела. Даже гораздо крупнее неандерталок из больницы, с которыми познакомилась в первый день попадания в новое тело. Вместо причёски на голове круглый блин с торчащими вверх короткими волосиками. В первый момент показалось, что она ёжика распотрошила, а шкуру с иголками обрезав по кругу напялила себе на макушку. И что ей надо? Подвезти до Крыма? Так она в дверях не поместиться, а если всё же удастся затолкать, автобус перекособочит, как ту телегу с осликом, на которую ящик впихнул наш водила.

Лучше бы Иннокентию Эдуардовичу промолчать.

Увы, не экстрасенс я и внутренний посыл отправить ментально не получилось, и сам НВПэшник не догадался промолчать. Глянул на барышню и признался.

— Родненький вы мой. — Огромное, раздутое лицо женщины сделалось ещё больше, расплывшись в улыбке. Даже не могла представить, что такое возможно. Она буквально выдернула военрука из автобуса, обхватив его за плечи, прижала к своей необъятной груди, отстранила и повторила. — Родненький вы мой. Вот именно таким я вас и представила: крепким, сильным и готовым на подвиг! — и по её щекам покатились слезинки. Маленькие, но возможно смотрелись так на одутловатом лице и потому выглядели ненастоящими.

Иннокентий Эдуардович попытался оглянуться, словно ища поддержки, но женщина снова притянула его, крепко прижимая к себе. Мне показалось, что в этот момент у НВПэшника хрустнули кости. Неудивительно, смотрелся он на фоне этой дамы хуже, чем узники Освенцима, какими запомнила их по фотографиям.

Иннокентий Эдуардович сделал робкую попытку освободиться, но куда там, женщина это почувствовала, сложила руки в замок у него за спиной и громко зарыдала тыкаясь лицом ему в плечо.

Мелодрама в реалиях СССР. Подумала, если по закону жанра эта толстуха заявит, что она незаконнорожденная дочь Иннокентия Эдуардовича, то прямо сейчас обоссусь от смеха. Плюхнулась в кресло и на всякий случай свела коленки, стараясь не заржать.

— Простите, — раздался неуверенный голос военрука, — но кто вы?

Ну вот, ещё не зная за что, а он уже начал извиняться. Я прыснула, тоненько и очень тихо, зажав рот ладонью, а то ни дай Бог, врачиха решит, что у меня истерика и снова захочет вколоть успокоительное и мент начнёт активно помогать. Ну да, все с серьёзными рожами и только одну меня разбирает смех.

— Ой, а я не представилась? Это всё эмоции. Я — Лена.

Не удержалась, заржала в голос, а чтобы хоть как-то заглушить, положила руку на руль и спрятала лицо, незаметно подглядывая одним глазом.

Однако мой смех принёс свои плоды. Мент, молча взиравший на происходящее, внезапно вспомнил, что он при исполнении и, спустившись на нижнюю ступеньку, сказал:

— Так, граждане, вы кто будете, — и в первую очередь уставился на НВПэшника, вероятно вычленив из разговора с мымрой, главное. А именно, пришёл старший группы, на которого можно повесить всех дохлых собак.

Военруку, всё таки удалось освободиться от дамочки или до неё дошло, что объект её обожания во время разговора с представителем власти не должен находиться в чужих объятьях и ослабила хватку, чем Иннокентий Эдуардович и воспользовался. Поправил пиджак, достал из внутреннего кармана паспорт красного цвета, чем озадачил меня, и представился:

— Моя фамилия Северцев, подполковник в отставке, руководитель начальной военной подготовки. Сопровождаю группу комсомольцев на военно-патриотический слёт посвящённый 60 летию создания всесоюзного ленинского коммунистического союза молодёжи.

Старший лейтенант раскрыл паспорт, глянул в него и молча уставился на НВПэшника.

Иннокентий Эдуардович, вероятно решив, что его недопоняли, продолжил:

— 60 лет исполнится только в следующем году, но учитывая, что будущий год будет ознаменован XI Всемирным фестивалем молодёжи и студентов, решено было провести слёт этим летом, чтобы выбрать самых достойных и отличившихся.

Мент по ходу совсем встал в ступор и десять раз пожалел, что именно сегодня была его смена. Он обречённо оглянулся на мымру, и в его глазах появилась тоска.

Ох. Как же я его прекрасно поняла. Куда ни кинь, всюду клин. Даже если старлей и знал о комсомоле не больше чем Синицына, то теперь его чётко и внятно просветили, убрав провалы в памяти. И он бы с удовольствием благословил нашу поездку и даже, возможно, пожелал удачи, если бы не Ольга Павловна, в которой он точно разглядел угрозу своего дальнейшего существования. Сразу просчитал мымру. Такие как она не молчат. Напишет маляву куда следует, да ещё парочка комсомольцев оставят свой жирный автограф и конец спокойной жизни. Представила, с какой скоростью заметались тараканы у него в голове, в поисках выхода и мысленно пожалела, но тут снова вмешалась незнакомая Лена.

— Товарищ старший лейтенант, — обратилась она к гаишнику, — а ведь я знала, я чувствовала. Только такие люди и становятся героями, — и расплылась в улыбке, даже следов от слёз не осталось, — я ведь почему подошла? Поблагодарить сердечно. Доктор сказал, пять минут, всего лишь на пять минут позже привезли бы моего Лёшеньку в больницу, и я бы уже была вдовой. И вот он герой — подполковник!

Ах ты ж ёпрст. Вот это поворот. Недаром внутренний голос заставлял мчаться по дороге без остановок. Но это уже как бы прошлая проблема, а вот что делать с нынешней? Сейчас Иннокентий Эдуардович переведёт стрелки на меня, и эта бабища захочет стиснуть в своих объятиях. Я совсем не подполковник в отставке, она же мне ни одной косточки целой не оставит.

Произошло, что и предположила. НВПэшник моргнул дважды и радостно заявил:

— Так это не мне спасибо говорить нужно. Боюсь, если бы я руководил эвакуацией вашего супруга, могло случиться непоправимое. Это всё благодаря Бурундуковой и её слаженным действиям. Вон она, сидит на водительском месте.

Я попыталась слиться со спинкой сиденья в одно целое, но в этот момент старлей встал боком, и врачиха развернулась, оглянувшись на меня.

И наши взгляды встретились.

— Родненькая ты моя! — с этими словами несостоявшаяся вдова выдернула старшего лейтенанта на улицу и втиснулась в автобус. Причём проделала это так быстро, что не зацепись она платьем за откидную сидушку, в следующее мгновение задушила меня прямо в кресле.

Я же воспользовавшись подаренными секундами, подскочила, спрятавшись за сиденьем. Хорошо хоть не взвизгнула и маму на помощь не позвала, хотя такое желание было. Успела заглушить благодаря Синицыной. Еле уместилась, недаром Виталик смотрел на меня с сомнением, место оказалось совсем никаким, и лезгинку здесь он бы точно не станцевал. Но всё-таки меня это спасло. Между краем кабинки и загнутой приборной панелью, габариты дамочки не позволили поместиться, ещё и рычаг коробки передач встал на пути, а через руль руками не смогла дотянуться, растопырив их, как паук лапы. Но паук это делает, чтобы своим размером произвести впечатление на врага, а ей, это зачем? У неё и без того размеры пугающие. А увидев, что она продолжает делать попытки до меня добраться, я выпалила, увы, голосом Бурундуковой: