Оторва. Книга пятая (СИ) - "Ортензия" - Страница 25

Я некоторое время разглядывала окрестности города, а когда автобус окончательно выбрался за пределы Николаева, под монотонный голос Виталика, вероятно заснула.

И опять этот сон. Девчонка, идущая по тротуару в несуразном, но знакомом платье. Видела недавно где-то. Я его даже в полном одиночестве не напялила на себя, ни за какие коврижки, а она топала по городу мимо пятиэтажки к перекрестку, на углу которого подмаргивал зелёным светом светофор. Экран сместился на ножки девушки, и я увидела обувь, в которой она шла. Кеды! Полный кринж. А потом из подворотни показались синие Жигули и начали приближаться. Я упёрлась взглядом в лобовое стекло, пытаясь разглядеть лицо водителя. Ещё метр…

— Бурундуковая, — кто-то рявкнул в самое ухо, а потом меня начали трясти и картинка с Жигулями пропала.

Мать вашу, мне всего пары секунд не хватило, чтобы узнать человека за рулём.

Открыла глаза пытаясь сообразить, что происходит. На самом деле меня никто не дёргал, это автобус потряхивало на ухабах, узкой, когда-то асфальтированной дороге, на которой двум автомобилям не разъехаться. Справа и слева деревья. Решила, что до конца не проснулась и поморгала. Это мы где? Водила решил срезать путь, чтобы наверстать упущенное время или нас таки да захватили террористы и везут в лес? Ну тогда это не террористы, а какие-то любители-неудачники. В аэропорт нужно ехать, он вроде в Николаеве был, и требовать самолёт и чемодан с баксами. В лес то, какого хрена?

Оглянулась и сглотнула. Все кто находился в автобусе, смотрели на меня.

Но я точно, ни про маму, ни про террористов вслух ничего не сказала. Это, если быть точнее, вспыхнуло где-то далеко на задворках памяти: как должны поступать уважающие себя бандиты. Или все, наслушавшись о моих подвигах, ждали, что я немедленно начну скакать по автобусу и обезвреживать преступников?

Помотала головой в разные стороны, а, не обнаружив в салоне посторонних, глянула на Люсю. И эта своими оленьими глазами смотрела на меня с восхищением.

Да что вообще здесь происходит?

— Бурундуковая, — голос был Виталика.

А этому, что от меня нужно? От попытки разобраться в происходящем шарахнуло болью по вискам и я, не ответив, полезла в рюкзак за аспирином, мысленно порадовавшись, что захватила с собой минимум из тактической аптечки.

Вскрыла бутылку Боржоми, запила таблетку и закрыла глаза, ожидая, когда отпустит боль.

Ещё бы мне кто-то дал это сделать.

— Бурундуковая, ты меня слышишь? — Виталик явно имел желание пообщаться.

— Ну чего тебе, — обернулась, поморщившись, — ни днём от тебя покоя нет, ни ночью. Только заснула и на тебе.

— Как заснула? — В голосе Виталика появилось, нет, не удивление, скорее растерянность. — Как ты можешь спать на комсомольском собрании?

Меня передёрнуло. Шо? Опять? Да вы ребята совсем рехнулись на своей идеологии. Едва не ляпнула это вслух, больно прикусив язык. Но правда достали уже. И это мы только едем, а что будет, когда доберёмся до места?

— Виталя, — внезапно заговорила соседка парня, — а может она действительно устала? Столько всего навалилось на неё.

— Правильный вопрос, — поддакнула я, — ещё как устала.

— Но Бурундуковая, — не обращая внимания на свою подружку, Виталик снова вцепился в меня, — я, мы, все комсомольцы, твои товарищи, желаем знать.

Ага, мои товарищи, которые час назад готовы были сожрать и не подавиться. Особенно Гольдман. Да и остальные хороши. С чего вдруг такая передислокация? Отсели подальше, чтобы соблюдать объявленный мымрой бойкот, а теперь товарищи. Кроме блондинки, возможно. Та могла перебраться с испуга, почувствовав мою агрессию, а её в тот момент, когда я увидела свой рюкзак в руках у мымры, только слепой и начисто лишённый обоняния мог не почувствовать. Товарищи они мои. Да у нас нет ни одной общей темы для разговора. И зачем мне такие друзья, которые за пять минут успевают переобуться. С утра масса возмущений, к обеду дружба, жвачка, а что будет к вечеру, никто не знает. Так они ещё что-то желают знать, прослушала последнюю фразу Виталика, и смотрят преданными глазами побитой собаки.

И как теперь верить писателям про попаданцев? Практически всем под семьдесят, попадают в пионеров, комсомольцев и мгновенно адаптируются. Ударяются головой в учёбу, беседуют на равных с одноклассниками. На каких равных? Какие общие темы могут быть у пенсионера и пионеров? О чём? К тому же у старика из XXI века с пионерами из семидесятых?

— И ты единственная кто без комсомольского значка, с одной стороны пример храбрости и мужества, а с другой полная безалаберность. Вот как это в тебе уживается. Какой пример подаёшь своим товарищам?

Ну да, я изначально видела у всех комсомольские значки. Хотела и свой на курточку присобачить, вот только он у меня тоже за общественный порядок. Сиди и объясняй каждому, за что такая честь. И опять товарищи. Товарищ милиционер, товарищ водитель. Ещё Сухова вспомнить с его: товарищи женщины!

— Вот возьми, — Виталик протянул ладонь, на которой лежал обычный комсомольский значок, — захватил на всякий случай парочку запасных. Как знал.

Отказываться не стала, взяла, и незаметно бросив взгляд, где у него висит, застегнула на курточке. Увидела скептические взгляды. Ну да. У парней на рубашках и пиджаках, у девчонок на платьях и блузках Советского производства. И только у меня на вещах загнивающего империализма.

— Пусть медаль покажет, — крикнул кто-то с задних рядов

— Ага. Покажи медаль и скажи: что ты чувствовала перед тем как кинуться на бандита, который целился в тебя из пистолета?

Медаль. Лучший способ закрыть всем рты, хоть на какое-то время. Будут передавать друг другу и забудут обо мне.

Расстегнула лямки на рюкзаке и, засунув руку попыталась нащупать коробочку. А ведь когда укладывала вещи, я её не видела.

— Люся, колени раздвинь.

— Что? — подружка явно опешила от моей команды.

— Я говорю, колени раздвинь, у меня, кажется, кое-что пропало, — и стала выкладывать вещи из рюкзака, складывая их на подруге.

Не обнаружив коробочку, я шевельнула извилинами, облокотилась на соседнее кресло, глянула вниз и сразу увидела упаковку зелёного цвета.

Снова сложила вещи в рюкзак, упаковав их более компактно, нагнулась, чтобы достать награду и в это время автобус подбросило. Парни расхохотались, девчонки охнули, а я приложилась лицом к спинке переднего кресла.

Едва не матернулась на весь автобус, помянув водителя, и оглянулась на Виталика.

— А куда мы едем? Другой дороги на Херсон нет?

— Нет, — он отмахнулся, — водитель с военруком договорился завезти родственникам какой-то ящик. Они где-то здесь должны ждать. А это старая дорога, она идёт параллельно шоссе.

Так этот бурундук беременный, ещё и свои дела устраивает за счёт комсомольцев. И всех всё устраивает, никто не пристыдил и не заявил, что стыдно использовать государственный транспорт в корыстных целях. А я подаю плохой пример товарищам — значок не надела.

Медаль пошла гулять по рядам. Что парни, что девушки бережно передавали из рук в руки, смотрели на меня и вздыхали. Пацаны с завистью, девчонки с восторгом.

Подумала, что теперь мымре точно ничего не светит и улыбнувшись глянула на Люсю, а она в каком-то порыве обхватила меня за шею и поцеловала в губы. Не по настоящему, просто чмокнула и тихо сказала:

— Ты моя самая лучшая подруга.

— И ты моя, — ответила я в ответ и почувствовала, как краснею.

Соврать для Синицыной — раз плюнуть. На самом деле не испытывала я к Люсе никаких чувств. Да, бывало, что благодарила её за что-то, как в принципе отблагодарила бы любого другого человека, даже незнакомого. И нужна она была мне всего лишь по одной причине. Как кладезь информации, хотя, нужно признаться, выбрала я для этого, не самого продвинутого провайдера.

— Ой, глядите, что это?

Все дружно прилипли к стёклам, рассматривая поляну, на которой стояла несуразная повозка, запряжённая небольшим осликом и здорового дятину стоящего рядом. Сразу стало понятно, почему пришлось ехать так далеко. Доходяга-ослик до трассы не дотянул и сдох где-нибудь в дороге.