Печать пожирателя 10 - Соломенный Илья - Страница 54

Это был акт тотального самоуничтожения. Я использовал его же силу, его же связь с Ядром — как детонатор.

Раздался звук, которого не должно было быть — оглушительный, вселенский хруст ломающегося кристалла. Внутри меня что-то огромное, незыблемое и вечное — треснуло и рассыпалось в прах.

Рёв Ур-Намму, который в следующее же мгновение заполнил всё моё существо, был уже не яростью власти, а предсмертным воплем титана, чье сердце только что разорвалось.

Это был звук уничтожаемой вечности.

Снаружи, в реальном мире, багровая червоточина над «Арканумом», не выдержав потери своего источника, содрогнулась и схлопнулась, уничтожив академию.

Раздался оглушительный хлопок, и плотная, как свинец, тишина, на секунду поглотила все звуки боя. Урочище, беснующееся над Москвой, взорвалось ослепительной вспышкой, искажённая реальность словно стёклышко лопнула, и аномальные осадки полились на улицы города.

Но для меня это уже не имело значения. Агония Ур-Намму внутри меня не прекратилась. Лишенный Ядра, формы и будущего, он был теперь лишь чистой, неистовой энергией уничтожения. И эту энергию он обрушил на меня.

На своего убийцу и могильщика.

Это был ад, разгорающийся в каждой клетке моего тела, в каждой извилине сознания. Он не боролся за контроль. Теперь он просто выжигал…

Белая, всепоглощающая боль, пожирающая нервы, плавящая кости, испаряющая душу. Я чувствовал, как моя собственная сущность испепеляется этим последним, отчаянным штормом.

Я больше не стоял.

Я уже падал, но не чувствовал удара о землю.

Мир вокруг — дым, руины, небо — померк, поплыл пятнами, а потом и вовсе почернел.

Последнее, что я успел осознать, прежде чем тьма поглотила меня целиком — это свой собственный, протяжный, нечеловеческий крик, в котором смешалась и боль, и торжество, и леденящий душу ужас…

Глава 23

Первый пожиратель Империи

1 мая 2036 года.

Прямой эфир из возрождающейся Москвы.

Репортаж Алексея Воронова, телеканал «Имперский Взгляд»

— Говорит и показывает Москва! Столица, которая три месяца назад стала эпицентром битвы, решившей судьбу не только нашей Империи, но, смею утверждать, и всего человечества!

Голос ведущего, Алексея Воронова, звенел неподдельным, бодрым восторгом, перекрывая ровный гул двигателей АВИ. Дрон, снимавший репортёра у открытого шлюза (для пущей эффектности репортажа) время от времени выскальзывал наружу и показывал панораму города, залитого ярким солнцем.

— Смотрите, дорогие зрители! Вглядитесь в эти кадры! Всего двенадцать недель назад здесь бушевали энергии, способные разорвать саму ткань мироздания. С неба лилась адская падь, а из разломов в реальности выползали твари, для описания которых у меня просто не хватит слов!

Объектив камеры крупным планом выхватил несколько улиц. Да, шрамы от сражения были видны повсюду. Где-то стояли остовы зданий с пустыми глазницами окон, где-то улицы были перекрыты строительными щитами с гербом Империи и лозунгом «Восстановим вместе!».

Но это не было картиной упадка — это была картина восстановления.

Повсюду кипела жизнь. Слышался оглушительный, но жизнеутверждающий гул: лязг бульдозеров, ритмичный стук отбойных молотков, шипение сварочных аппаратов, сливавшееся с радостными криками детей, уже вернувшихся в свои дворы.

Воздух, который три месяца назад был густ от смрада гари, озона и смерти, теперь пах весенней свежестью, распустившимися почками на уцелевших деревьях, бетонной пылью и… надеждой.

— Мы пролетаем над районом, который военные картографы обозначали как сектор «Гамма», — продолжал Алексей, и его голос снова дрогнул от волнения, — Именно здесь, на этих улицах, солдаты Империи и сильнейшие маги плечом к плечу стояли насмерть против невообразимого ужаса! Они не позволили тьме поглотить наш город! И сейчас, всего через три месяца, они также плечом к плечу восстанавливают родной город!

Камера дрона показала людей.

Они действительно помогали друг другу. Двое рабочих в заляпанных глиной комбинезонах устанавливали новую магическую линию уличного освещения, чьи кристаллы уже начинали мерцать мягким голубым светом. Женщина выносила из уцелевшего подъезда кружки с горячим чаем, передавая их строителям. Её лицо было усталым, но глаза сияли радостью. Дети под присмотром волонтёров разрисовывали строительные щиты яркими рисунками: солнце, драконы, знакомое по трансляциям лицо Марка Апостолова.

— В тот день история человечества разделилась на «до» и «после», — с пафосом провозгласил репортёр, — Мы осознали, что мы не одни во вселенной, и что угрозы могут быть столь грандиозны, что перед ними меркнут любые наши прежние распри. Но мы также осознали и свою силу! Силу духа, силу единства! Мы выстояли, и теперь мы отстраиваем нашу столицу так, как никогда не строили раньше — ударными темпами, всем миром!

АВИ плавно развернулся, и в поле зрения камеры попал Воробьёвы горы. Точнее, то, что от них осталось.

Ландшафт был изрыт и перепахан, но на месте уничтоженной академии «Арканум» уже виднелся гигантский, сияющий на солнце фундамент из белого камня и призматических стальных конструкций. Он был в разы больше прежнего и напоминал не просто здание, а футуристическую крепость. Вокруг стройки сновали десятки строительных машин и крошечные, с этого ракурса, фигурки инженеров и магов-архитекторов.

— И конечно, вы видите величайшую стройку века! — голос Воронова снова зазвенел, — Новый «Арканум»! Он станет не только академией, но и мемориалом, и щитом! Символом нашего нового знания, нашей готовности встретить будущее, каким бы оно ни было! Ходят слухи, что проект разработал сам Марк Апостолов!

Алексей сделал драматическую паузу, собираясь с мыслями для новой пламенной тирады, и переключился — его голос стал ещё более энергичным и праздничным.

— Но сегодня, в этот прекрасный майский день, наш репортаж не был бы полным, если бы мы не показали вам главное событие, ради которого город на мгновение замер! Все взоры сейчас прикованы к сердцу нашей столицы! Коллеги, направляем камеру туда! Прямо сейчас на Красной площади начинается Парад Возрождения!

Кадр плавно сместился, и в объективе, под безоблачным небом, открылась величественная панорама Красной площади с невообразимо огромным (хоть и теперь увядающим, «осенним», как его стали называть жители столицы) Великим Древом.

Красная площадь была заполнена людьми — солдатами, магами, жителями столицы, гостями — кого тут только не было!

Но это был не просто праздник, а что-то большее — чествование глубокой, выстраданной победы. Воздух, чистый и прохладный, словно специально вымытый дождями накануне, трепетал от напряжения тысяч голосов, сливающихся в единый, приглушённый гул.

Пахло свежестью, распустившимися листьями с высаженных вдоль Кремлёвской стены деревьев, сладковатой ватой и варёной кукурузой из ларьков. А ещё — едва уловимым, но стойким запахом свежего камня и краски — запахом новизны, залечивающей старые раны.

Площадь была заполнена до отказа.

Не стройными шеренгами военных, а живой, многоцветной массой народа. Здесь стояли плечом к плечу солдаты в парадной форме, с орденами на груди; инженеры в комбинезонах «Маготеха»; маги с посохами, обмотанными траурными лентами; врачи и медсёстры; простые горожане — те, кто тушил зажигательные смеси, кто вытаскивал раненых из-под завалов, кто просто выжил.

Их лица были обращены к Лобному месту, где был установлен временный помост.

На него поднялся Александр III.

Но не в горностаевой мантии, какую он любил надевать на публичные выступления ранее — а в том самом тёмно-сером, почти чёрном мундире, без единого знака отличия, в котором он сражался на своём драконе за столицу.

Его лицо, обычно замкнутое и холодное, сегодня было иным. Усталым до самого дна души, но — озарённым изнутри мягким светом. Государь обвёл взглядом толпу, и под этим взглядом гул стих почти мгновенно, оставив лишь шелест ветра и далёкий гудок парохода на Москве-реке.