Печать пожирателя 10 - Соломенный Илья - Страница 51

И тогда он появился.

Это не было телепортацией или материализацией. Он просто… возник. В центре площади перед чудовищно перерождённым зданием «Арканума» на Воробьёвых горах, где когда-то я учился, пространство сгустилось, прогнулось — и ЕГО форма обрела плоть.

Ур-Намму.

Он был огромен, куда больше Юя, и его присутствие было плотнее, тяжелее. Его кожа отливала тёмным, почти чёрным нефритом, испещрённым мерцающими, как звёздная карта, рунами. Ни диадемы, ни плаща. Лишь подобие одеяний из спрессованной тьмы, струящихся вокруг него, как дым. Его лицо было лишено черт — лишь гладкая маска, на которой плавали и гасли созвездия.

Но я чувствовал его взгляд. Холодный, безразличный, устремлённый прямо на меня, сквозь километры разрухи и хаоса.

Он поднял руку — изящный, почти невесомый жест. И от этого жеста реальность вокруг «Арканума» взвыла. Камень площади обратился в пыль, а из неё начали вздыматься исполинские структуры — не твари, а архитектура иного мира, чужой крепости, прорастающей сквозь Москву.

— Всё. Хватит, — шепнул я, выжигая Эфиром несколько сотен прущих на нас по Кутузовскому проспекту тварей, — Пора заканчивать этот цирк.

Я поцеловал Илону, смотревшую на меня расширенными от ужаса глазами.

— Марк… Ты обещал вернуться…

— Я вернусь, любимая, — хмыкнул я, медленно поднимаясь в воздух, — А ты свяжись с ребятами. Организуйтесь в группу — так вам будет легче отбиваться.

— Марк…

— Надеюсь, надолго это не затянется…

— Марк!

— Что?

— Я тебя люблю.

Я посмотрел в её золотые глаза, и мягко улыбнулся.

— Я тебя тоже. Скоро увидимся, кицунэ.

Эфир внутри меня взревел и я оттолкнулся от земли. Асфальт подо мной вздыбился и треснул. Мои энергожгуты, ставшие проводниками чистейшей силы, сомкнулись за спиной, создавая реактивную тягу.

Я не летел — я пробивал себе путь сквозь искажённое пространство, оставляя за собой след из расплавленного воздуха и гася всплески аномалий.

Москва мелькала подо мной в клубах дыма и вспышках магии этого апокалипсиса…

Расстояние до «родственничка» должно было составлять не больше пяти километров. Прямой путь через искажённый воздух — но пространство вокруг «Арканума» больше не подчинялось ни Евклиду, ни здравому смыслу, ни физике, ни химии.

Я сделал бросок — но вместо того, чтобы приблизиться, оказался в пятистах метрах позади, спиной к горящему зданию МИДа. Воздух взвыл, будто издеваясь. Я развернулся и ринулся снова, выпустив впереди себя сгусток Эфира, чтобы пробить дыру в этих неестественных складках. Но пространство не прорвалось — оно… перелистнулось!

Ощущение было сродни тому, что я испытал в Зеркальных Вратах, но в тысячу раз хуже. Меня не просто разобрали на молекулы — я буквально ощутил, выдернули из потока. Свет померк, звуки битвы стихли, сменившись оглушительным, давящим гулом абсолютной пустоты. Перед глазами проплыли знакомые образы, но они были чужими, наблюдаемыми словно со стороны.

Я видел себя самого — стоящим на той же площади, но залитой не адским заревом, а мягким летним солнцем. На мне была старая одежда Марка Апостолова, которую я даже не носил!

Ещё кадр, и ещё… Они менялись с пугающей скоростью — десять лет мальчишке, тринадцать, восемнадцать, двадцать, когда я уже занял его тело…

Но я уже не был тем мальчишкой. Холодный разум в долю секунды оценил обстановку.

Временные петли… Парадоксы ублюдочного Ур-Намму, которые он так любил использовать в своих храмах… Кажется, он затянул меня в такую петлю… Грубая, силовая манипуляция. И судя по беспорядочности образов, Ур-Намму не был искусным хрономантом — он просто бил тараном по часам вселенной, зная, что для смертного это смертельно опасно.

Но я-то не был просто смертным. У меня был ключ.

Вместо того чтобы пытаться вырваться силой, я сконцентрировался. Не на разрыве петли, а на её… геометрии.

Я нашёл точку напряжения, крошечную трещину в навязанном мне прошлом — воспоминание о моём первом исследовании Таримского ущелья, о той самой энергии, что витала вокруг храма Ур-Намму. Я вцепился в это ощущение, в этот энергетический след, словно в якорь, и позволил Эфиру внутри меня рвануться вперёд, не разрывая петлю, а прошивая её насквозь.

Мир снова сплющился и растянулся, давление сменилось невесомостью. В ушах зазвенело, а в ноздри ударил знакомый, сухой и пыльный воздух, пахнущий песком, древним камнем и озоном.

Я стоял в Таримском ущелье! Прямо перед чёрным, отполированным до зеркального блеска фасадом храма Ур-Намму. Здесь было тихо. Никаких искажений, никаких тварей.

Это был момент ДО того, как я убил Юя. До того, как вообще узнал о Совете… И тут не было той защиты, которая охраняла Ядро в настоящем…

Я рассмеялся. Ур-Намму был так уверен в своей недосягаемости, что даже не выставил в своём временном заклинании никакой защиты, сосредоточив всё на Москве!

Во мне взметнулась ярость — холодная и целеустремлённая.

— Ты думал, что отбросил меня в прошлое, чтобы я бессильно наблюдал за своими неудачами? — проговорил я тихо, — Чтобы раз за разом пробовал снова и снова, зная, что в будущем уже ничего не поменять? О брат, не знаком ты с настоящим Хроносом, видимо… Старый пьянчуга в своё время прочёл мне пару лекций, которые казались бредом, но теперь… Теперь то я вижу, что к чему… Ты, сволочь, дал мне ключ — и билет в один конец к своему собственному концу!

Впрочем, времени на раздумья не было. Я чувствовал, как временной парадокс давит на меня, пытаясь дестабилизировать зафиксированное мной время и хочет вышвырнуть ещё дальше обратно.

Секунда. Может, две.

Мне хватит!

Я не стал жестикулировать — просто выдохнул. Выдохнул половину от накопленной силы Юя, от собранного Эфира — выдохнул волну чистой аннигиляции, бесшумной и ослепительно-белой…

Она не коснулась камня под ногами. Она прошла сквозь него. Фасад храма не разрушился. Он… исчез. Испарился. За ним исчезли внутренние залы, древние артефакты, свитки, алтари…

Всё, что веками копил и оберегал Ур-Намму, его Ядро, его мощь, с помощью которой он сейчас пытался разорвать Землю на части — было стёрто с лица реальности, оставив после себя лишь идеально гладкую чашу из оплавленного камня диаметром в полкилометра. От его святилища не осталось ничего.

Даже пыли.

Конечно, изменив прошлое

В ту же секунду невидимый кузнечный молот обрушился на меня и вырвал из Тарима, швырнул обратно в настоящее, в самое пекло!

Я рухнул на груду битого бетона в сотне метров от главного входа «Арканума». Вокруг бушевала магическая буря, рёв тварей сливался с грохотом рушащихся зданий вдалеке. Воздух звенел от напряжения, и сквозь пелену дыма и хаоса я увидел его.

Ур-Намму стоял на том же месте, где появился. Его безликая маска была повёрнута в мою сторону. И хотя на ней не было черт, во всей его позе читалось… не изумление.

Нет — холодная, безжалостная ярость! Он почувствовал уничтожение своего святилища. Он понял, что я сделал, но…

Я всё-таки опоздал — на какие-то доли секунды.

Пространство в центре площади треснуло.

Это была рана — зияющая, пульсирующая чёрным и багровым светом дыра, из которой потянуло леденящим душу ветром из иного мира, пахнущим пылью мёртвых звёзд и статикой Большого Взрыва.

Ур-Намму протянул к ней руки, и от него в разрыв тянулись нити сгущённой энергии.

Он всё-таки начал открывать червоточину…

Глава 22

Взгляд идущего на смерть. Часть 2

Воздух над площадью перед «Арканумом» не просто дрожал — он выл, разрываясь по швам. Тот самый густой, сладковатый запах распадающейся реальности, что я впервые почувствовал в Тариме, здесь, в сердце Москвы, был в тысячу раз сильнее и отвратительнее!

Он въедался в лёгкие, вызывая спазмы в горле. Багровая дыра, которую Ур-Намму пробил в самой ткани мироздания, пульсировала, как свежее раковое пятно на теле мира. Она не просто висела в воздухе — она дышала, и с каждым её вздохом границы между «здесь» и «там» истончались всё сильнее…