Второй шанс (СИ) - Киров Никита - Страница 13

Вскоре попался именинник Тимур, которому сегодня исполнилось шестнадцать. Он сбежал с лестницы, мы коротко его поздравили, и Царевич вручил брату книгу в подарочной обёрточной бумаге — справочник «Пистолеты и револьверы» за авторством А. Б. Жука. Тимур любил читать про всякие пушки.

Пацан принял подарок и тут же куда-то сорвался — его позвали из другой комнаты.

Мы тут не единственные русские. Была мать Руслана и Тимура, которая косо поглядела на воротник рубашки Царевича, и он его поправил. Было ещё несколько пацанов — скорее всего, одноклассники Тимура. Они держались кучкой и смотрели вокруг, пуча глаза. Но к ним относились радушно, угощали сладким, и они постепенно расслабились. Один достал фотоаппарат, и ему разрешили снимать.

Ну а остальные — чеченцы. Судя по всему, Султан хотел использовать день рождения сына как повод, чтобы обсудить дела с компаньонами. А что именно — остаётся неизвестным.

Мы в курсе, что у Темирханова раньше был контакт с дудаевцами, тем более, он тогда каким-то образом вытащил нас из плена. Правда, как обстоят дела сейчас, неизвестно, там каждый полевой командир мнит себя главным.

Конечно, Султан не кинется нападать на нас у себя дома — законы гостеприимства никто не отменял, но Руслан был напряжён, и я тоже. Это рефлексы, которые остаются навсегда.

Место не напоминало тот аул, где мы сидели в зиндане, да и на другие, в которых мы побывали, это не походило. Но всё равно, чувство настороженности нас не покидало.

И я не зря сразу отметил, что место похоже на бочку с бензином. На нас косились, но больше всего внимания привлекали трое бородачей, стоявших поодаль от всех.

Большинство мужчин здесь бородатые, но эти трое выделялись даже среди них своим поведением, внешностью и тем, что стояли отдельно с таким видом, будто им здесь всё не нравилось.

Когда один из одноклассников Тимура захотел снять их на «Кодак», один, с бородой, но без усов, яростно запротестовал.

Тут к ним подошёл старик, которого мы видели в кафе с Султаном, и безусый замолчал, чуть склонив голову.

— Можно будет фотографировать на улице тех, кто не против, — спокойно сказал он парню, а бородачу что-то сказал на чеченском, негромко, но отчётливо.

Пацан кивнул и ушёл, а старик кивнул Султану и пошёл дальше, опираясь на трость левой рукой.

— Это ваххабиты, — догадался я, ещё раз посмотрев на троих бородачей.

Царевич пожал плечами, ему это ничего особенного не сказало. Ну, хоть многие и слышали это слово, да мы и сами встречали их там, но разницы с другими не делали. Об этом заговорят немного позже.

Пока даже сами чеченцы относятся к такому настороженно, даже настороженнее, чем к нам, будто они тоже чужаки. Кто такие мы, они понимают, а вот ваххабиты им пока непривычны. Только хозяин дома старается, чтобы не было конфликтов, остальные держатся в стороне.

Да уж, какие деловые партнёры у Султана. Про громкие теракты в ближайшие годы в городе я не слышал, а катастрофа на железной дороге была по другой причине, так что вряд ли кто-то из них здесь для этого. А как приехали? Да кто только сюда не приезжал. Покопаться, так наверняка выясниться, что кто-нибудь из них в федеральном розыске.

Но всё же, я отметил их себе в памяти. Скоро и сами чеченцы поймут, с кем связались, когда ваххабиты начнут враждовать с Масхадовым.

Пока же это гости, поэтому в доме не играет музыка — из-за ваххабитов, у которых она запрещена. И раз это гости, их не тревожат, ведь старые обычаи, адаты, требуют уважения ко всем гостям.

Открылась дверь со стороны кухни, и запахло жареным мясом, пловом и лепёшками.

— Вот знаешь, Андрюха, — Царевич потёр виски и выдохнул, — вот пахнет так, а вот голоса их послушал, и в башке другой запах.

— Бывает. Голова болит?

— Угу. Будто горелой ватой пахнет. Посижу немного.

Он сел на диванчик, стараясь не морщиться от боли, я сел рядом и провёл рукой по велюровому подлокотнику. Да, голова у Царевича заболела от обстановки, ему здесь очень неуютно.

Тревожить его разговорами не стал, поднялся и прошёлся по комнате, раз за стол пока не звали. Захотел рассмотреть то, что висело на ковре на стене — несколько шашек и кинжалов.

Шашки интересные, кавказские. Некоторые украшены серебром, а некоторые — совсем старые, без украшений. У всех рукоятки утоплены в ножны почти до самого конца.

Видел одну похожую в Осетии и даже держал в руках — с клеймом в виде зубов на клинке, острая как бритва, даже волоски на руке сбривала, и лёгкая, весила чуть больше полукилограмма. На ней были тёмные пятна, и хозяин, весёлый осетин по имени Тузар, хвастался, что этой шашкой двести лет назад его предок зарубил кровника, вот и следы с тех пор остались — кровь не смывали.

Кинжалы тоже разные, есть украшенные с серебряными рукоятками, и обычные, грубоватые и широкие. У некоторых рукоятка длинная, у других — совсем короткая, даже полностью не обхватишь.

— Вот сразу видно того, кто раньше держал в руках оружие, — раздался голос за спиной. — Заинтересовала наша история, брат?

Чеченец, лет тридцати, очень высокий, подошёл к ковру и присмотрелся к нему. Он брился недавно, но щетина всё равно упрямо росла из его шеи. На нём дорогой костюм: широкий двубортный пиджак и брюки, на запястье часы.

— Думаю, как такой держать, — сказал я. — Рукоятка совсем маленькая, квадратная, а вот клинок — здоровенный. Неудобно же. Эти набалдашники на рукоятке разве не мешают?

— Главное — правильно его взять, — сказал он с несильным акцентом. — Есть много способов, но только один подходит для рукоятки под три пальца.

Он посмотрел назад, разыскав взглядом Султана, и, дождавшись его кивка, снял один кинжал с ковра и вытянул его из ножен.

Клинок потемневший, на нём видно клеймо в виде полумесяца и арабской вязи. Очень длинный и широкий, а дол был не по центру, а располагался асимметрично с двух сторон. Должно быть, очень острый до сих пор.

— Раньше всех учили драться на них, — рассказывал чеченец. — Наш кинжал — единственный в мире, которым можно рубить не хуже, чем шашкой. Почитай воспоминания вашего доктора Пирогова, он описывал страшные раны от такого клинка. Но для этого нужно правильно его взять.

Чеченец взял кинжал необычно, не так, как взял бы я. Он развернул его гвоздиками от себя, большой палец положил на плоскость рукоятки, а остальные пальцы разместил так, что выпуклые набалдашники не только мешали, а даже наоборот — пальцы в них упирались, чтобы оружие не выпало.

— Такими кинжалами было принято рубить, — продолжал он, — но запрещалось колоть. Уколол — опозорился навсегда. Только на войне можно было колоть врага. А на поединке чести — только рубка. Это сильное оружие, даже ваши цари носили его, как часть костюма.

Чеченец несколько раз взмахнул кистью, и кинжал со свистом рассёк воздух. После этого он вложил его назад и осторожно повесил на стену.

— Муса, — представился он. — Племянник Султана. И, получается, брат Руслана, — Муса заулыбался. — Но мы с ним раньше не виделись, к сожалению.

Царевич устало взглянул на него. Кажется, голова у него заболела сильнее.

— Это ты с нами хотел поговорить? — спросил я, сразу перехватывая инициативу.

— Да, — протянул он. — Вообще, я из Волгограда, и, признаться честно, в Чечне никогда не был, и вряд ли побываю. Но дядя позвал меня в Тихоборск, вот я и решил изучить город. Говорят, вы открываете какое-то дело?

— И какой у тебя в этом интерес, Муса? — спросил я.

Говорил спокойно, без угроз и наезда, но и не заискивая. Уже знаю, что чеченцы к таким разговорам относятся серьёзнее, чем если сразу перед ними вилять.

— Я мог бы в этом поучаствовать, — Муса посмотрел на меня. — Вложился бы или помог.

— Без причины деньги никто не даёт, — сказал я. — Так в чём интерес?

— Заработать? — он хмыкнул. — Это недостаточный интерес?

— С русскими?

Царевич поднялся и встал рядом, стараясь не показывать, что его беспокоит голова. Муса оглядел нас обоих и ненадолго задумался.