Нарусэ собирается захватить мир - Миядзима Мина - Страница 6

Подойдя к главному входу за десять минут до начала съемок, я решила, что опоздала. Уже собралось множество зрителей. Видимо, ради последнего дня пришло много народу, и все останавливались, увидев телекамеру.

Табло обратного отсчета окружили люди, чтобы сфотографироваться на память. Все снимали на смартфоны надпись: «Остался 1 день».

Я стала надевать форму, чтобы занять свое место, и тут почувствовала взгляды зевак.

– Спасибо, что приходила сюда весь месяц.

Ко мне подошла какая-то женщина лет сорока и подарила полотенце с эмблемой «Сэйбу Лайонз». Потом она попросила разрешения сфотографировать меня и зачем-то встала рядом. Я не стала возражать, решив, что это порадует женщину, но тут кто-то крикнул: «Она ненастоящая». Я оглянулась – на меня сурово смотрел седой мужчина:

– Это не та девочка, которая обычно здесь снимается.

Кто бы мог подумать, что здесь найдется такой внимательный зритель. По сравнению с Нарусэ, которая не пропустила ни одного дня, я приходила редко. Попытки сопровождать ее сыграли со мной злую шутку.

– Она моя подруга!

– Не ври! Меня не обманешь! У тебя даже кепки нет!

Женщина, подарившая мне полотенце, озадаченно стояла рядом. У меня не было доказательств того, что я подруга Нарусэ. Вряд ли мне поверят, если я расскажу о том, что ее бабушка умерла. По лицам окружающих было ясно, что они не хотят ввязываться. К тому же вот-вот должен был начаться «Широкий обзор».

– Симадзаки!

Я обернулась на голос и увидела, как в форме с номером один на спине по пешеходному переходу идет настоящая Нарусэ. Кепка и браслет тоже были на ней.

Нарусэ подбежала ко мне и воскликнула:

– Успела!

На ее маске тоже было написано: «Спасибо!»

– Что-то случилось?

Я от облегчения чуть не расплакалась. Цеплявшийся ко мне мужчина уже исчез. Женщина, которая подарила полотенце, тоже явно вздохнула с облегчением.

– Потом расскажу. – Я повесила Нарусэ на шею синее полотенце.

Началась съемка, диктор протянула микрофон зрителям. Обычно она обращалась к какой-нибудь одной группе, но тут решила поговорить сразу с несколькими. Я надеялась, что она и к Нарусэ подойдет, но на четвертой компании интервью закончились. Съемочная группа стала куда-то переползать.

– Ко мне какой-то дядька прицепился, сказал, что я ненастоящая.

– Ужас какой. Извини, что опоздала.

Вот уж не думала, что Нарусэ будет извиняться.

– Ничего. Хорошо, что ты пришла. Как там, у бабушки?

– Поминальный вечер будет завтра. Все родственники сказали, что бабушка бы обрадовалась, если бы я сегодня тоже пришла на съемку.

Я поблагодарила родных, которые отправили Нарусэ обратно.

Съемочная группа, словно вспоминая историю «Сэйбу-Оцу», поднималась по этажам: зашла на первый в продуктовый отдел, на второй – в отдел женской одежды, на четвертый – в мужской. За ними шли только мы с Нарусэ да несколько школьников из начальных классов. Школьники язвили и спрашивали: «А почему вы в бейсбольной форме?», но Нарусэ ответила: «Это моя школьная форма».

Последняя часть программы снималась на открытой террасе шестого этажа. Там, спиной к магазину, стоял директор и разговаривал с диктором. Мы, зрители, встали позади него, рассредоточившись, чтобы не создавать плотную толпу.

– Хорошо, что сейчас лето, – сказала Нарусэ.

– Почему?

– Если было бы темно и холодно, сейчас было бы еще грустнее.

Вот так Нарусэ посвятила лето восьмого класса универмагу «Сэйбу-Оцу».

Третьего сентября мы вместе с Нарусэ, закончившей траур, после секции пошли посмотреть на универмаг.

Без посетителей он выглядел каким-то постаревшим. Повреждения бросались в глаза – невозможно было поверить, что это то же здание, что и три дня назад. Название «Сэйбу» над входом сняли, вывеску закрыли листами. Работники ходили туда-сюда – видимо, наводили внутри порядок, и вот-вот должен был начаться демонтаж.

Подруга рассказала, что ее бабушка, которая лежала в больнице, с нетерпением ждала выпуски «Широкого обзора». До двадцать восьмого августа она радовалась: «Сегодня тоже показывали Акари», но тридцатого ночью ей стало хуже, а утром тридцать первого числа она скончалась. Так что табло с обратным отсчетом, возле которого стояла Нарусэ, отсчитывало и последние дни жизни ее бабушки.

– Так ты ради бабушки ходила в «Сэйбу»?

– Я думала о ней, но это не было основной причиной. Просто хотела устроить себе испытание.

Мне хотелось, чтобы о Нарусэ больше говорили в интернете, но этого не произошло. Я в полной мере ощутила границы возможностей «Бива-ТВ» и «Широкого обзора».

И все же кто-то наверняка будет вспоминать Нарусэ, думая о тех днях, которые предшествовали закрытию универмага «Сэйбу-Оцу». Люди, которые дарили нам сувениры «Сэйбу», малышка, нарисовавшая картинку, юзеры, писавшие твиты, журналисты, участвовавшие в съемках, зрители «Широкого обзора» – все они стали важными свидетелями истории жизни Нарусэ.

– В будущем я построю в Оцу универмаг!

– Удачи!

Я смотрела снизу вверх на здание универмага и надеялась, что план Нарусэ осуществится.

Мы из Дзэдзэ

– Симадзаки, я собираюсь стать лучшим комиком!

В пятницу, четвертого сентября, моя подруга снова выдала нечто странное. Большой проект, во время которого она каждый день ходила в универмаг «Сэйбу-Оцу», закончился, и я волновалась, что она перегорела, но совершенно напрасно. Заявив, что есть важный разговор, после школы она зашла ко мне.

Нарусэ расположилась у низкого столика, по всем правилам усевшись на колени и выпрямив спину.

– Лучшим комиком… Ты что, будешь выступать в «М-1»?!

– Именно!

«Гран-при М-1», или в народе «М-1», – это самое большое в Японии соревнование комиков мандзай[6], которое проводят с 2001 года. Заключительный тур показывают в декабре по телевидению, и мы всей семьей смотрим его с самого моего детства.

Однако мы с Нарусэ никогда раньше не обсуждали «Гран-при М-1» и комиков. Я удивилась, откуда возник этот интерес, как она выложила на стол какую-то бумажку.

– Это заявление на участие.

Чтобы в наше время заявления подавались не через интернет?! Я пробежала листок глазами.

– Обычно крайний срок подачи заявок – тридцать первое августа, но в этом году из-за коронавируса прием продлили до пятнадцатого сентября. Еще можно успеть, так что я собираюсь записаться.

Дело принимало серьезный оборот. Кажется, она с кем-то договорилась без меня.

– Подожди, а с кем ты будешь выступать?

Нарусэ с удивлением посмотрела на меня:

– С кем еще, если не с тобой?

Я закрыла лицо руками. Видимо, это и называют «неожиданным выбором». Разве можно представить, что такая обычная девочка, как я, составит Нарусэ компанию в том, чтобы достичь вершины?

Я лично хочу просто наблюдать за историей жизни Акари Нарусэ и вовсе не желаю оставить в этой истории свое имя. Не надо зрителей из первого ряда приглашать на сцену.

– А может, выступишь не в мандзай, а соло?

– Соло? – Нарусэ серьезно задумалась.

Я забеспокоилась, не сказала ли что-то неправильное.

– Есть «Гран-при П-1», для сольных выступающих.

– Что ж, в следующем году попробую туда.

Кажется, Нарусэ уже твердо решила участвовать в этом году в «Гран-при М-1».

– Я предлагала маме выступить со мной, но она не заинтересовалась.

Да уж, вряд ли человек, совсем недавно потерявший родную мать, захочет участвовать в состязании комиков. И вообще, она всегда была женщиной тихой, не думаю, что согласилась бы и в другой ситуации.

– И когда первое состязание?

– В субботу, двадцать шестого сентября.

Словно надеясь на помощь, я взглянула на висевший на стене календарь, но никаких планов на этот день у меня записано не было.

– Но ведь осталось всего три недели, думаешь, успеем?