Телохранитель Генсека. Том 5 (СИ) - Алмазный Петр - Страница 32

Глава 15

До командировки в моем распоряжении оставалась еще целая неделя. За это время мне удалось решить с ребятами много мелких задач и раздать указания на время моего отсутствия в Москве.

Карпову отдал на разбор «экономику» — по некоторым людям имелся ряд вопросов насчет злоупотребления служебным положением и подозрения на коррупцию. Дане предстояло заняться техническими вопросами, в которых он и был специалистом — протоколировал прослушку в двух точках, где уже имелось установленное оборудование. Газиз проводил дополнительную экспертизу оружия и вещдоков по странному делу о самоубийстве сотрудника в одном из отделов. А Соколов в последнее время начинал хандрить, потому я ему разрешил после моего отъезда взять отпуск и смотаться в Ростов, отдохнуть недельку.

Главным событием недели было то, что врачи наконец-то перевели Марса из реанимации в обычную палату. До этого мы держали связь через дежурного врача, а теперь уже можно было отведать пациента самим.

Ради такого дела собрались в полном составе. Только Даня опоздал и догнал нас уже на крыльце больницы, взлохмаченный и заспанный. Глянув на его помятый вид «безумного гения», я лишь покачал головой, но ничего не сказал — радует бы то, что он в принципе успел нас догнать.

В больнице стоял привычный запах хлорки и варёных половых тряпок. На посту восседала важная медсестра с толстой тетрадью. Мы отметились в ее тетради, надели выданные каждому белые халаты. Я рефлекторно огляделся в поисках бахилов, но вовремя вспомнил, что пока что такого правила не существует. Потому каждый по очереди просто вытер подошвы о разложенную перед дверью половую тряпку.

Палата оказалась небольшой — всего на четыре койки, причем две из них пустовали. Марс лежал справа у окна. Бледный, но уже с улыбкой на губах, которая при нашем появлении растянулась до самых ушей. На тумбочке рядом с его кроватью лежала стопка газет, кроссворды и пара заточенных карандашей.

— Прости, Марс, доктора запретили любые угощения, — развел я руками, — так что ни апельсинов, ни шоколада мы тебе не принесли.

— Ладно апельсины, а пару бокалов пива не захватили, случаем? — пошутил Марс, но при этом приподнял краешек одеяла и показал огромную белую повязку на своем животе. — Только вчера вот трубочку достали. Так что можете поздравить, я уже снова самостоятельный парень в вопросах справления естественных надобностей.

— Главное, что парень неунывающий и полный оптимизма! — поддержал я.

— Товарищ майор, разрешите вломиться? — забегавший по пути в туалет Соколов постучал костяшкой пальца по дверному косяку и, не дожидаясь разрешения, вошел. — Как тут наш татарин? Пули уже все из живота выковырял?

— Капитан, Соколов, вы опоздали на две минуты! — парировал Марс. — Жду-жду, а нет никого. Уже думал, что вы меня на другую смену перевели.

Так как стул в палате был только один, мы расселись на свободных койках.

— Чебуреков не взяли, не обижайся, — сообщил Марсу Соколов, не слышавший моего аналогичного оправдания. — Доктор сказал, что в последнее время туда такой фарш кладут, что твоя утка не выдержит последствий, треснет.

— Капитан Соколов, отставить туалетный юмор! — пожурил я чрезмерно развеселившегося остряка. Хотя при этом и сам улыбался, и остальные смеялись.

— А если серьезно, как себя чувствуешь? — спросил я Марса.

— Относительно не плохо. Ранение не самое приятное, но это пока временные трудности. Главное, что со временем все нормализуется и на качестве жизни не скажется. Скоро уже и не вспомню.

Тему того, как мы с ним оплошали при задержании Краскова, поднимать не хотелось ни мне, ни Марсу. Потому разговаривали в основном о пустяках. Он пытался, конечно, выспрашивать рабочие новости, но мы уклонялись от ответов. Кроме того, на одной из коек лежал с газетой в руках какой-то дед. Хоть это и был обычный больной пенсионер, а Марс даже прошептал, что его сосед почти полностью глухой, но лишняя бдительность даже здесь не помешает.

Однако оставалась одна тема, с которой было трудно вот так вот просто «соскочить» — Красков. Марс держался, как мог, но все-таки не выдержал и первым спросил:

— То, что в итоге вы задержали нашего «товарища» успешно — это я уже в курсе. И даже знаю, что он некоторое время был моим соседом пусть не по палате, но по отделению. А сейчас-то с ним что? А то ведь я скоро встану на ноги и если встречу его в коридоре, то, боюсь, трубкой от капельницы придушу. Надо бы как-то защитить этого несчастного от моего праведного гнева…

Тема неприятная, но скрывать правду смысла не было. Ребятам я уже рассказывал все подробно, а Марсу сообщил коротко:

— Он дурак просто, вот и побежал. Все наши подозрения с него, конечно, пока не снимаются… Но с разрешения Цвигуна и под личную ответственность Маркелова его у нас забрали. Так что будь спокоен — в коридоре душить никого не придется, — подмигнул я Марсу заговорщицки и невесело усмехнулся.

Тот слегка погрустнел, конечно. Получается, он схлопотал пулю при еще более нелепых обстоятельствах, чем рассчитывал. Совершенно напрасно и, можно сказать, случайно…

— Но дело не закрыто, — ободрил я печалившегося товарища.

— Однако все подробности расскажу после, — я кивнул в сторону развесившего уши якобы глухого деда на соседней койке. — Ты пока выздоравливай, Марс, о работе не думай.

Соколов фыркнул, хотел что-то добавить по поводу Краскова и его начальства, но я остановил капитана, не дав ему ничего сказать:

— Не кипятись. В любом случае теперь это поле Маркелова.

Соколов вздохнул глубоко, но сумел сдержаться, подавив возмущение.

— Девчонки из бухгалтерии, — переключаясь на другую тему, вдруг вспомнил Соколов, — передавали привет. Сказали, как только встанешь на ноги, принесут тебе «вкусное желе», из своего домашнего варенья готовят.

— Ага, спасибо… — кивнул Марс. — Еще я бы попросил шахматы, если можно. Не знаю, рискну ли играть с местным гроссмейстером, — улыбка и кивок в сторону деда, — но в газетах столько интересных дебютов публикуют, что мне надолго хватит.

— Шахматы я тебе принесу, — сказал Карпов. — У меня дома лишний набор имеется.

Потом еще минут десять болтали, шутили и смеялись. Один раз так расшумелись, что в палату заглянула медсестра:

— Тише, пожалуйста, в соседней палате после операции спят.

— Извините, — сказали почти в унисон.

На выходе я задержался у двери, пока остальные уже вышли в коридор. Вернулся к Марсу и сказал тихо:

— Прости меня, Марс, что так глупо тогда получилось…

— Что вы в самом деле, Владимир Тимофеевич! Вот уж на себя вину брать вам точно не следует. Мы оба в лужу сели поровну. Просто в итоге мне не повезло чуть больше.

Я кивнул с благодарностью за понимание, пожал ему руку на прощание и вышел.

Догнал ребят на крыльце. Все, кроме Дани, курили, а Соколов рассказывал со смехом:

— А слыхали, что дед напоследок медсестре сказал?

Мне показалось, что Соколов сочиняет, так как сам я не слышал, чтобы дед вообще что-нибудь говорил. Но вместе со всеми изобразил заинтересованность.

— Бормотал, что молодежь — это мы, значит — так громко смеется, что ему самому жить веселей становится и здоровья прибавляется!

— Вот и будем приходить его «лечить» почаще, — хмыкнул Даня и все снова рассмеялись.

До командировки еще успел разок сводить семью в кино. Показывали «Усатого няня» — отличный фильм, добрый и смешной. А основная музыкальная тема из него стала по-настоящему культовой и потом нередко мелькала на телевидении.

Наконец, наступило время командировки.

Советская делегация была довольно представительной — новый посол СССР Борис Иванович Аристов, десяток сотрудников МИДа, пара представителей Госплана, четверо охранников, среди которых затесался и я. Подумал, что такое прикрытие будет уместней прочих, потому как меня кто-то мог раньше видеть в подобной роли в других командировках. А что «понизили» с телохранителя Брежнева или Горбачева до такого уровня — это уже мало кого касается.