Телохранитель Генсека. Том 5 (СИ) - Алмазный Петр - Страница 29

Сон пришел мгновенно — я просто провалился в пустоту и до утра уже не видел никаких сновидений.

Разбудил меня шум. Сначала в полусне почему-то подумал, что я все еще в больнице — слышались какие-то шаги в коридоре, голоса. Через секунду дошло, что звуки доносились из нашей кухни: звякнула посуда, хлопнула дверца шкафа, Светлана торопила девочек, чтобы не опоздали в школу.

Я сел на кровати, потер глаза. Голова была тяжелой, сказывались трудная ночь и недосып. Часы показывали начало восьмого.

Встал, прошёл в ванную. Душ включил на горячую, но, как обычно, пришлось подождать, пока бойлер справился с заданием. Я подставил лицо под теплые струи, прикрыл глаза. Собирался принять контрастный душ — он лучше прочих помогает проснуться и взбодриться.

Не прошло и пары минут, как в дверь постучали.

— Володя! — жена говорила громко, чтобы перекричать шум падающей воды. — Тебя к телефону!

— Кто там? — отозвался я.

— Удилов. Вадим Николаевич.

Неожиданно… — удивился я. — Давно уже Удилов не звонил в такую рань, с чего бы это… Значит, что-то произошло. Или, что тоже весьма вероятно, до него дошли новости про задержание Краскова.

— Скажи, что я как только из душа выйду, сразу ему перезвоню! — прокричал я в ответ жене.

Несколько раз включая то горячую, то ледяную воду, действительно взбодрился. В голове прояснилось. Вытерся большим махровым полотенцем, натянул свежую рубашку, вышел в коридор. Девочки уже натянули зимние сапожки и застегивали свои шубки. Радостно завопили, увидев меня, хотели броситься обниматься, но Светлана их остановила:

— А ну стоять! Девочки, вы что? Вы же обутые уже! Пойдемте, и так почти опаздываем.

— До вечера, папочка! Пока! — помахала варежкой Леночка.

— Пока, дорогие мои, до вечера…

Света, тоже уже в пальто и с сумкой в руке, послала мне воздушный поцелуй и открыла дверь. У неё сейчас своих забот хватало.

Я прошёл на кухню. Приготовил себе крепкий кофе, отпил глоток. И только после этого направился к телефону.

Сняв трубку, набрал прямой номер кабинета Удилова. Несколько долгих гудков, потом щелкнуло и голос Вадима Николаевича сообщил:

— Удилов у телефона. Слушаю.

— Здравствуйте, Вадим Николаевич. Это Медведев беспокоит. Хотели пообщаться?

— Здравствуйте, Владимир Тимофеевич. Это что у вас там творится? — произнес Удилов сухо, без лишних вступлений. — Безобразничаете, а мне ни слова не докладываете. Я, конечно, понимаю: УСБ имеет свои секреты, напрямую мне не подчиняется. Но мы же договаривались — пока вы только начинаете, держите меня в курсе. Чтобы случайно не зацепить темы, к которым у вас пока нет доступа. А шум по ним поднимать нельзя.

Я стоял в коридоре, опершись плечом о стену. Кофе остывал в кружке, которую все еще держал в другой руке. Голос у генерала был не слишком сердитый, но его раздражение все равно ощущалось.

— Так что, мы зацепили такую тему, Вадим Николаевич? — спросил я спокойно.

Удилов задумался на секунду, было слышно только его дыхание. Потом ответил:

— Приезжайте ко мне. Поговорим лично. Тут по телефону не объяснишь. А то, понимаете ли, Цвигуну уже звонил Маркелов. Он, кстати, сейчас исполняющий обязанности Бобкова. И ругался, что вы его человека чуть не застрелили. Так что приезжайте и сами расскажите мне, что там случилось.

Не дожидаясь моего ответа, он положил трубку.

Прежде, чем отправиться к Удилову, я плотно позавтракал. Благо, в сковороде на плите оставались еще теплые котлеты, а в кастрюльке — пока что не успевшие слипнуться макароны с маслом.

До Лубянки доехал без особых приключений. Поднялся на нужный этаж, коридор встретил запахом паркетного лака — видимо, освежали накануне половое покрытие. У двери с табличкой «Первый зам.председателя КГБ СССР Удилов В. Н.» стоял дежурный. Он приветственно кивнул мне и открыл дверь.

Кабинет Удилова ничуть не изменился со времени моего первого визита — он был словно законсервирован во времени, как музейный зал. Сам Вадим Николаевич сидел на высоком жестком стуле, склонившись над какими-то документами. Услышав, как я вошёл, он отложил бумаги и посмотрел прямо на меня.

— Здравствуйте, Владимир Тимофеевич, — сказал негромко. — Присаживайтесь.

Я сел на стул, стоявший напротив.

— Рассказывайте, — коротко потребовал генерал.

Я изложил всё по порядку и без утайки. Как брали Краскова, как он выстрелил, как Марс едва не погиб, как потом, в больнице, была истерика, после которой начались признания. Старался не упускать мелочей, но и не драматизировать. Просто излагал факты.

Удилов слушал молча, не перебивая. Иногда только чертил на полях чистого листа короткие штрихи карандашом. Лицо его оставалось неподвижным, но взгляд был сосредоточенный, внимательный.

Когда я закончил, он какое-то время сидел, будто переваривая услышанное. Потом убрал карандаш, откинулся на спинку кресла, переплел пальцы на груди.

— И где теперь эта кассета?

— Приказал сотрудникам сделать копии и сохранить их в нескольких разных местах, — не моргнув глазом, на всякий случай соврал я. На самом деле мы, разумеется, так и сделаем, но попозже, пока еще не успели.

— Понятно… Это правильно. Ну что ж… Дело с польской «нейтронной бомбой»… — произнес Удилов с кривой усмешкой. — Это не новость для нас.

Я удивленно вскинул брови.

— Мы заподозрили неладное ещё в семьдесят пятом, — продолжал он. — Когда Герек зачастил к французам. Выпрашивал кредиты, а разговоры велись не только о машиностроении. Польская контрразведка тогда пыталась нас убедить, что речь о чисто «энергетических проектах». Но у нас были иные сведения.

Удилов достал из ящика стола тонкую папку и, не показывая мне, продолжил:

— Наш резидент во Франции подтвердил: через французские банки проходили операции по закупке оборудования двойного назначения. Техника, которую можно применить как в мирных целях, так и для создания вооружений.

Он сказал это ровным голосом, будто речь шла о хозяйственных вопросах.

— Тогда появилась версия, что ПНР начинает разработку собственной секретной ядерной программы. И делает это при неофициальном согласии ЦРУ. Решили проверить.

Я молчал, не перебивая.

— Операция велась с ведома Андропова, — упомянув фамилию бывшего председателя КГБ, Удилов слегка поморщился. — Лично курировали её Крючков и Бобков.

— До недавнего времени, — продолжал он, — особых подозрений в нечистоплотности наших сотрудников у меня не было. Но время показало, кто есть кто. С Бобковым теперь всё ясно. А теперь вот еще и ваше расследование…

Он помолчал, положил ладонь на папку и легонько постучал по ней пальцами.

— В общем, Владимир Тимофеевич, буду докладывать Цвигуну. Нужно собирать совещание по этому поводу. Вопрос серьезный, дальше закрывать глаза на происходящее нельзя.

Глава 14

Семён Кузьмич Цвигун, новый председатель КГБ после Андропова, все-таки не пожелал продолжать работу в кабинете предшественника и организовал себе новое рабочее пространство. Не изменив своим барским замашкам и в этот раз. Новый кабинет оказался в несколько раз просторнее предыдущего и оформлен куда более вычурно и дорого-богато. Правда, воздух здесь стоял тяжелый — пахло дорогими сигаретами, одеколоном и немножко потом — видимо, сам Цвигун был не очень большим любителем проветривания.

Хозяин кабинета поздоровался со всеми присутствующими. Но не как с равными, конечно, а свысока, стараясь доминировать еще до начала разговора.

— Рассаживайтесь, товарищи! — жестом пригласил нас к столу.

Я устроился на скромном месте, ближе к краю стола. Все-таки я был единственным из собравшихся, кто еще не имел генеральских погонов.

Цвигун сидел во главе стола, в высоком кожаном кресле. И вел себя, и выглядел, как настоящий король. Все остальные расселись на более жестких деревянных стульях.

По левую руку от председателя — генерал-лейтенант Владимир Александрович Крючков, начальник Первого ГУ. Еще не старый, пятьдесят с небольшим, невысокого роста и большими залысинами. Выглядел он несколько напряженным, в руках вертел очки, но надевать их почему-то стеснялся.