Наследник пепла. Книга VII (СИ) - Дубов Дмитрий - Страница 47

Да, казалось бы, вот оно — молодое поколение, с ним проще, с ними легче. Но их мне всё равно не хватало.

Но как бы я не радовался краткому мигу затишья и дружеской атмосферы, я невольно заметил один тревожный момент среди всеобщей пасторальной картины. А именно: стоило Мирославе посмотреть на какое-то блюдо, как сразу Муратов пытался подсуетиться. Он даже не спрашивал её ни о чём — просто подавал то, что ей нужно.

Создавалось такое ощущение, будто между ними появилась некая связь, как будто он читает её мысли, её помыслы. Или, наоборот, она внушает ему то, что хочет. И с одной стороны, зная способности Мирославы, я подозревал, что она реально может разговаривать с Артёмом ментально, то есть просто просит его по их мыслесвязи что-то подать и так далее.

А с другой стороны, я понимал, что возможно, это последствия того, что там, в сознании Мураторва, они вместе провели пять лет по их субъективному мироощущению во время разбора всей этой груды информации.

И тут, глянув на Костю, я понял, что проблема начинает обретать реальные очертания.

А всё потому, что Жердев буквально впивался взглядом в Муратова. Он видел, как тот, пусть и неосознанно, но ухаживает за Мирославой. Артём даже не смотрел на девушку, но в нужный момент просто подставлял ей солонку или перечницу, или передавал вкусный кусок мяса.

Создавалось впечатление, что эти двое — Мирослава и Артём — уже сто лет вместе и без напоминаний знают, что кому нужно. Она не успевала зачем-то потянуться, так Артём уже передавал ей там канапе или подливал в стакан сок. Со стороны это действительно казалось, как будто заботливый муж, в тысячный раз выучивший привычки своей жены, заботится о ней.

Я мог сказать это с уверенностью, просто вспоминая своих отца и мать. Ровно такие же отношения у них были за столом спустя много лет брака. Я тоже видел, что это некий уровень реальной семейной заботы.

А проблема между тем вырастала в полный рост, потому что Костя, сидевший по другую сторону от Мирославы, не просто закипал. У него уже глаза постепенно превращались в демонические, с характерными вертикальными зрачками. После резкого звука, руки он и вовсе убрал под столешницу. Я лишь краем глаза взглянул и увидел, что на поверхности стола остались борозды от когтей.

«Саламандра, спаси и сохрани, — подумал я. — С этим тоже придётся разбираться. Причём, разбираться придётся очень мягко, иначе я получу раскол внутри пятёрки, причём ещё и из-за женщины. Этого не только не хватало».

Но от этих мыслей меня отвлёк шум во дворе.

Я встал, подошёл к окну и увидел, как по подъездной аллее приближается карета с гербами Светозаровых в сопровождении едва ли не сотни императорских гвардейцев. Атмосфера дружеских посиделок разлетелась вдребезги, сменившись предчувствием бури. А когда дверца кареты открылась и из неё вышла мать со свёртком на руках, я подумал: «Началось».

Глава 16

Именно в тот момент, когда я увидел мать с небольшим свертком на руках, спешно проходящую внутрь нового корпуса резиденции, я понял: что бы ни случилось дальше, какие бы события не развернулись, начинается это прямо сейчас.

И это будет, видимо, что-то невероятное. Предчувствие перемен буквально распирало мою грудь. Я вышел в коридор. Мои друзья встали за моей спиной.

Мать с этим небольшим свертком, в котором явно был младенец, появилась совершенно молча. На её лице не было привычного оживления. Губы у неё были сжаты в тонкую линию, а взгляд, хоть и был осмысленным, но застыл где-то прямо перед собой, словно она была погружена в какие-то очень невесёлые и тревожные мысли.

Из свертка явно доносилось агуканье. Следом за матерью шёл Иосиф Дмитриевич Светозаров, который буквально прожёг нас всех взглядом. Как я понимал, все на данный момент пребывали в полнейшем шоке. Впрочем, и я от них недалеко ушёл.

— Мам! — позвал я, когда Горислава поравнялась со мной. — Что?..

— Потом! — она махнула головой, сказав это слово буквально шёпотом, и ушла вглубь основного корпуса. Затем я услышал шаги по лестнице, которые поднимались в господские покои, судя по всему, на третий этаж.

Происходящее настораживало. Я оглянулся на ребят, они тоже находились под впечатлением, а если точнее, были ошеломлены. И если раньше у нас всех настроение было приподнято из-за того, что наконец-то многое сделано и многое получилось, и в целом это было похоже на некий праздник. То сейчас всё это слегка угасало, особенно с учётом того, что не все понимали: откуда взялся ребёнок, да ещё и в компании Светозарова? Да и ещё с такой охраной.

На данный момент в курсе были только Мирослава и Артём Муратов. Им я поведал последние новости ещё на вотчине Рароговых.

Тогда я решил, что мои люди должны знать хотя бы некоторую информацию. Я собрал их в отдельной комнате, всех ещё раз внимательно оглядел и проговорил:

— Друзья, информация, которую я сейчас озвучу, сугубо секретна. Вот тот агукающий свёрток, который вы видели, — это наследник рода Светозаровых и соответственно наследник престола. Моя семья, скорее всего, будет защищать его до последнего. Это имейте в виду. Под словами «моя семья» я имею в виду как Рароговых, так и фон Аденов. Вы должны понимать мой настрой и знать расстановку сил, а также отдавать себе отчёт в том, какие передо мной стоят приоритеты, и как я буду реагировать в том, или ином случае.

Я делал расчёт на то, что так или иначе мы все обменивались клятвами, и ребятам изначально должно было быть понятно, на чьей они стороне. И сейчас я им об сказал.

— А что, — спросил меня Тагай, — может быть как-то по-другому?

— Судя по всему, может, — ответил я. — Сами понимаете, ребёнок на троне, да ещё младенец, это далеко не то, что нужно любой империи в такое неспокойное время. Но подробности я пока не знаю. Я поговорю с матерью, может быть, после этого смогу добавить ещё информацию.

На данный момент говорить нам, собственно, больше было не о чем. Я видел, что ребята находятся в глубокой задумчивости, граничащей даже с некоторой прострацией. Такое бывает при большом объёме резкой и критически важной информации.

При этом я скорее машинально, чем специально отметил, что после нашего небольшого совещания взгляд у Радмилы Зорич из забитого изменился на воодушевлённый.

Когда я говорил о младенце, у неё во взгляде что-то мелькнуло, и я подумал: «Неужели это вот такова женская сущность, что они вот так реагируют на детей?»

Но с другой стороны, пусть лучше так. Пусть срабатывает защитный инстинкт, чем что-нибудь другое.

Затем ещё раз обведя взглядом расходящихся ребят, я сказал:

— Мирослава, а ты будь добра, останься. У меня есть к тебе один небольшой разговор.

Меня порадовала изначальная реакция Мирославы, когда я её только позвал. Она просто пожала плечами и сказала:

— Ну, пойдём.

Без какого бы то ни было удивления или настороженности.

Для разговора я выбрал озеро. Тут было достаточно безопасно общаться на ту тему, на которую я хотел с ней поговорить.

Мы вышли из резиденции и пошли в сторону озера, чтобы нас особо никто не услышал. Больше всего в этот момент меня заботило то, что Костя уже вовсю бросал тяжёлые взгляды, глядя на Артёма. Я даже в какой-то момент стал переживать, что он натворит глупостей за то время, пока я буду разговаривать с Мирославой. Нехорошо получится, если Жердев Муратову за это время набьёт лицо.

Но Костя всё-таки держался молодцом: развернулся и просто ушёл в сторону старой резиденции. Тагай смотрел на Костю и понимал только то, что что-то неладно. Тогда я по мысленной связи передал ему короткое сообщение:

«Иди с ним. Проконтролируй, чтобы не наделал глупостей».

«Хорошо», — отозвался Тагай и отправился вслед за Костей.

Все остальные, я надеялся, разошлись по своим комнатам. Вообще, народу, конечно, сейчас в резиденции было как-то непозволительно много. Пока мы шли к озеру, я как раз анализировал всю эту ситуацию. Да, Ярослава Медведева предпочла общаться с братом, остальные девчонки из банды Ады присмотрели себе небольшой угол в гостиной и болтали преимущественно там.