Развод. Цена искупления (СИ) - Гранина Анна - Страница 7

Рома с энтузиазмом накладывает мне в тарелку салат, а я пытаюсь поймать взгляд Максима, который сидит рядом, но смотрит куда-то сквозь стол, словно его мысли сейчас далеко отсюда.

— Ну, Алиска, расскажи! — с энтузиазмом говорит Рома, оборачиваясь к своей девушке.

Она краснеет, сидя напротив нас, и сжимает край салфетки. Её глаза, большие и тревожные, на мгновение поднимаются на меня, а потом снова опускаются.

— Это ты должен рассказывать, — тихо шепчет она.

Но Рома уже встаёт, сияя, как новогодняя ёлка.

— Мы с Алисой решили пожениться!

Бам…

Воздух в комнате будто становится плотным и вязким, как сироп. Улыбка Ромы такая яркая, что, кажется, освещает всю кухню. Алиса сидит с опущенными глазами, но я вижу, как её губы дрожат от сдерживаемой радости.

А я… Я будто попала в липкий туман. Первое слово, которое бьётся в моей голове, — «невозможно». Отец, теперь сын…проделки судьбы не иначе.

Алиса… Она настолько похожа на Дарью во всем, что у меня начинает кружиться голова. Моё сердце сжимается, и в горле встаёт ком. В голове мелькают фрагменты прошлого — её лицо, взгляд, улыбка… и то, как Максим смотрел на неё.

Дарья была для него всем. Это я поняла сразу, как только увидела ее. Их связь была такой… что я еще долго боялась, что в нашей семье всегда будет её тень. И вот сейчас, глядя на Алису, я вижу эту тень снова.

— Мам, пап, вы чего такие тихие? — Рома замечает наше молчание, в его голосе звучит лёгкое недоумение.

Я заставляю себя улыбнуться, хотя чувствую, как эта улыбка выходит фальшивой.

— Это… неожиданная новость, мы немного в шоке, — произношу, удивляясь, как ровно звучит мой голос.

Рома, довольный, наклоняется к Алисе и обнимает её, целует в висок. Она смотрит на него, а потом бросает короткий взгляд на меня, словно пытается понять, как я отреагировала.

Максим по-прежнему молчит. Его напряжение настолько ощутимо, что кажется, оно заполняет весь дом. Я смотрю на его лицо, пытаясь понять, что происходит. Но его глаза… они пустые. Его взгляд, скользящий по Роме и Алисе…

— Пап? — Рома обращается к нему, с ноткой тревоги в голосе.

Максим медленно поворачивает голову, его лицо бесстрастное, словно он всё ещё обдумывает происходящее.

— Поздравляю, удивили, дети. — произносит он сухо, почти механически.

Эти слова звучат как пустая формальность.

Я вздрагиваю, глядя на него. Максим отодвигает свою тарелку, которую едва тронул, и складывает руки на столе.

— Вы уверены, что готовы к такому серьёзному шагу?

Рома хмурится, но старается сохранить бодрость.

— Пап, конечно. Мы с Алисой давно это обсуждали.

Максим кивает, но его лицо остаётся бесстрастным. Я смотрю на него и понимаю, что между нами в этот момент пропасть.

Алиса опускает взгляд, нервно поправляя край салфетки. Её плечи чуть опускаются. Возможно, она ожидала другой реакции.

— Ну что, за нас! — внезапно провозглашает Рома, поднимая бокал.

Я машинально поднимаю бокал, а внутри всё дрожит. Максим тоже поднимает свой бокал, мы чокаемся за счастье единственного сына.

Голова начинает кружиться от эмоционального накала последних дней для меня. Это все слишком.

Перебор.

Это прошлое, что так настойчиво стучится в настоящее. Призраки и “копии”...

А в следующий миг раздаётся звук разбивающегося стекла, который оглушает. Мой фужер разлетается на сотни осколков… Три пары глаз смотрят на меня, а я…

— Всё в порядке? — интересуется муж. А я не знаю, что сказать. Навалилось. Устала, устала…

— Извините. – выдавливаю из себя. и вновь тянусь рукой за поддержкой, но там пусто. непривычно пусто.

Я смотрю на мужа, пытаясь что-то найти. Ответы какие-то. Но там непробиваемый холод и пустота.

Глава 10.

Сегодня день ещё тяжелее вчерашнего. Если бы мне кто-то сказал, что будет так, я бы никогда не поверила. В душе ощущение, будто моя семья застряла в трясине, и каждый наш шаг только углубляет эту бездну. Вот-вот трещины начнут расползаться по всему фундаменту.

Смотрю на своё отражение в запотевшем зеркале ванной. Ладонью стираю капли, но лицо всё равно расплывается.

Боже, как я выгляжу… Каждая складка на коже будто стала глубже, взгляд — потухшим, как свеча, забытая на ветру.

Дверь открывается, и в комнату заходит Максим. Молча. Он расстёгивает пуговицы, стягивает ремень, скидывает рубашку. Одежда падает на пол в небрежной куче, а он даже не замечает этого.

Его молчание — отдельный вид “кайфа” . Оно висит в воздухе, пронзительное, как стена, как пропасть растущая между нами.

— Ты не снял часы, — тихо замечаю, разрывая эту гнетущую паузу.

Он останавливается, смотрит на меня, будто прослушал то, что я сказала. Его глаза… я не могу назвать их пустыми, в них слишком много мыслей, слишком много чувств, которым он не позволяет прорваться наружу.

— А, — отвечает, будто откуда-то издалека. — Задумался. Забыл.

Снимает часы, подходит ближе, кладёт их за моей спиной. Его руки почти касаются меня, но этого «почти» достаточно, чтобы я почувствовала ледяное отдаление между нами.

— Максим, что с тобой происходит? — слова срываются сами собой.

Он вздыхает, медленно, будто это требует усилий.

— Я не знаю, — говорит муж, опираясь ладонью о край раковины. — Я просто в шоке.

«В шоке?» Эти слова кружатся в моей голове, как надоедливые птицы. Я хочу спросить: «От чего? Почему?», но сжимаю губы.

— Когда он успел? — Максим бросает взгляд на зеркало, но смотрит не на себя, а куда-то внутрь отражения, как будто пытается разглядеть то чего в нем нет.

— Что успел? — шепчу я, боясь разрушить эту зыбкую минуту, когда он сам начинает говорить.

— Вот только первый класс. Потом этот пубертат, вечный бардак в комнате, эти его бесконечные споры… А теперь он собрался жениться, — говорит он, резко взъерошив волосы. Пятерня задерживается на затылке, а потом скользит к шее, которую он начинает нервно растирать.

Я чувствую, как внутри всё переворачивается. Его слова должны звучать как обыденное родительское изумление, но я знаю, что за этим скрыто нечто большее.

— Максим, — я делаю шаг ближе, прислоняюсь к раковине рядом с ним, — ты о чём сейчас?

Он резко смотрит на меня взглядом глубоким, как колодец, но в нём нет дна, только чернота.

— Я просто… не могу это понять, — говорит он, с трудом подбирая слова. — Это так быстро. Как будто всё произошло мгновенно.

— Это не просто из-за его свадьбы, правда? — спрашиваю я, осознавая, что мой голос становится тише.

Он опускает взгляд. Его руки сжимаются в кулаки, а потом расслабляются.

— Я не знаю, что со мной, — признаётся Максим, отступая на шаг назад. — Всё это… я не готов к этому.

— К чему? — спрашиваю я, чувствуя, как внутри всё холодеет.

— К тому, что всё снова возвращается, — говорит он, бросая на меня короткий, острый взгляд.

Эти слова пронзают меня, как нож. «Всё снова возвращается». О чём он? О прошлом? О ней?

Максим снова трёт шею, а потом выдыхает, как будто решил не говорить больше ни слова. Его пальцы задерживаются на часах, он проверяет время, не замечая моего пристального взгляда.