Солдаты Солнца. Книга 1 - Хэриссон Джеймс - Страница 52

Комната рядом принадлежала Лео… Все стены увешаны фотографиями! Фото её отца и матери, деда, её с дедом и конечно же её друзей военных – все молодые улыбающиеся мальчишки… На двери с внутренней стороны и над кроватью во всю стену – военные трофеи её застенной службы: зубы и клыки всех разновидностей и мастей! На телевизоре стояли два овальных медальона с мужскую ладонь: на одном отец и мать Лео – молодые и смеющиеся, на другом Джон, Лео и Андрей – в обнимку. Гэбриэл просмотрел кассетный ряд на полках под телевизором: «Касабланка», «Завтрак у Тиффани», «Дананг – переправа смерти», «Дикарь», «Крёстный отец», «Апокалипсис сегодня», «Дракула», «Беспечный ездок», «Джеймс Бонд» – четыре кассеты с Шоном Коннери, «Китайский квартал», «Полуночный ковбой», «Отверженный», «Гладиатор», «Леон-киллер», «Ковбой Мальборо и Харлей Дэвидсон», «Как был завоёван Запад», «Имя ему Смерть» – и ещё целый ряд фильмов с Клинтом Иствудом; на самой нижней полке – старые потрёпанные кассеты сериала «Команда «Альфа»… Гэбриэл заметил вставленную кассету в старый немецкий видеомагнитофон. Не долго раздумывая, он вытащил её и засунул себе за пояс.

– Вот и посмотрим, что Миша подарила тебе на День Варенья: откуда ж ещё в этой саблезубой пещере взяться кассете на русском?

Гэбриэл заглянул за створки старого деревянного шкафа… Как и предполагал! На одной половине пара одинаковых джинсовых комбинезонов в виде бесформенных квадратных лоскутов, два одинаковых драконьих пальто из шкуры песчаного змея, под ними две пары ботинок из шкуры того же песчаника, на другой половине шкафа на верхних полках – военная форма и драконьи штаны; под полками небольшой военный арсенальчик: три американские винтовки М16 и ручной пулемёт под девятимиллиметровый патрон. И это как бы женский одёжный шкафчик… Полковник вытащил нижний ящик и обомлел! Револьверы, вальтеры, парабеллумы, кольты и патроны всех калибров – вроссыпь и в железных коробках. У него в комнате такого «чёрного ящика» и в помине нет! Гэбриэл достал один из американских револьверов, зарядил, засунул за спину… И ещё заглянул в тумбочку возле кровати. Личное и любимое всегда под рукой: американский револьвер – девятимиллиметровый восьмизарядный! Рядом российский Макаров, пистолет выпуска шестидесятых – единственное на тот период в мире оружие, успешно прошедшее все испытания в комбусе – универсальных комбинированных условиях, когда образец испытывался последовательно: грязь, пыль, дождь, болото, песок, протирка и снова дождь, грязь, мокрый песок, болото. Об этой системе Гэбриэл знал всё!.. Но была здесь и ещё одна «игрушка». Гэбриэл вынул из кожаных ножен широкий мощный тесак: «Skinner APS US Army» – нож для выживания… подержал его в руке, приценился к внушительному весу, вздохнул и положил эту опасную штучку на прежнее место.

В каюте Миши никого не было – полковник вошёл и сразу же прикрыл за собой дверь… Полнейший порядок, безупречная могильная чистота! Два фото в деревянных рамочках и довольно объёмная прямоугольная резная шкатулка из красного дерева на тумбочке. Шкатулка интересная, вычурная, инкрустированная настоящим крупным чёрным бриллиантом посередине и множеством тёмно-красных аргентинских рубинов по краям… Старенькая потрёпанная гитара на двери, пара таких же старых и когда-то ярко-красных боксёрских перчаток на стене – и то, и другое с трудом вписывающееся в это стерильное состояние склепа в склепе. И в этот шкаф у стены полковник не полез бы, наверное, даже под расстрелом.

Взгляд Гэбриэла упал на книжную полку над кроватью Миши. Он подошёл поближе.

– Пушкин!.. Есенин, Достоевский, Чехов, Лермонтов, Толстой, Гоголь, Ильф и Петров, Дюма, Жюль Верн… И всё на русском! Конечно, как же ещё… А это что?

Он приподнял край выставленной пилоткой подушки:

– «Земля Сан-ни-ко-ва»… «Земля Санникова».

Гэбриэл перелистал страницы:

– Русский, русский… А ты что ожидал, парень? Японский? А это что?

Фото было цветным, ярким и на фоне какого-то жизнерадостного голографического панно: печально улыбающаяся трёх-четырёхлетняя девчушка на фотографии была в ярком кружевном платье цвета утренней зари. Внизу стояла красивая гравировочная надпись – «Руберта-Мария: я буду жить вечно!» У Гэбриэла защемило сердце… Он закрыл книгу и положил на прежнее место.

Гэбриэл присел на корточки возле огромного старого телевизора – на двух полках ровно выставленные ряды старых кассет и ни одной на американском, снова всё на русском. Гэбриэл расслабленно выдохнул: слава Богу, читать и говорить на русском он к счастью умел и довольно неплохо – Вьетнам и разведка оставили много рубцов и сколов на шкуре его жизни… Он вытащил первую кассету, вторую, третью и сразу же стало ясно: почти все фильмы только о ней – о войне!

– «Звезда», «Последний штурм», «Военный…» – нет!.. «Военно-полевой роман» – угу… «Баллада о солдате»: баллада – это песня на русском, памятливая песня – скорбная… Так! «Они сражались за Родину» – понятно… «Батальоны просят огня», «Летят журавли», «А зори здесь тихие» – о женщинах войны, о солдатах, ясно! «Офицеры», «Два бойца», «В бой идут одни «старики»… «В бой идут одни «старики»? И ничего о женских радостях, ровным счётом – ничего! Где плаксивые мелодрамы и классические мюзиклы? Миша, Миша… Что мне ещё ждать от этой русской сирены? Не сахар – это уж точно! Что тут у нас ещё?.. «Д`Артаньян и три мушкетёра» – ну просто что-то из сказочно невероятного для данной подборки… «Рождённая революцией» – снова: задавим не войной – так революцией! «Белое солнце пустыни» – белое солнце, белое… «Не-бе-са Обетованные», гмм… «Небеса Обетованные» – где-то я уже это слышал. «Земля Сан-ни-ко-ва»… «Земля Санникова» – и здесь русские необъятные просторы… М-да! М-да!

Полковник поднялся – ещё раз осмотрелся:

– Железная вояка и подпольная мечтательница!

Гэбриэл тихо вышел из каюты Миши и глубоко вдохнул, снова потерев рукой возле сердца, – после этой, последней комнаты он чувствовал себя совершенно разбитым и каким-то подавленным… Неспешно раскурив новую сигару, он с облегчением выдохнул и оглянулся – планировка всех комнат была практически одна и та же, но как разительно отличались эти «однослойные» каюты друг от друга своей неповторимо-универсальной начинкой.

Гэбриэл устало задумчиво прошёл мимо двух ванных комнат – тоже расположенных друг против друга: мужской и женской… и также тихо зашёл в библиотеку.

На одном из тренажёров шумно тягал железо Зулу.

– Что, сержант, решил после ужина размяться?

– А что ещё делать, Гэбриэл?! Газеты читать?! – Зулу вытер полотенцем шею и протянул полковнику старую пожелтевшую газету. – Здесь их много! Можете почитать, полковник, про нас всё ещё пишут.

Гэбриэл посмотрел на первую страницу газеты с крупным восклицательным заголовком:

– Про нас я уже читал, Зулу: этим газетам по сорок – шестьдесят лет! И это всего лишь старый архив профессора Румаркера… Ты ещё будешь здесь?

– Да! Буду! Надо форму подгонять – самостоятельно… Вся эта физитерапия доктора-мучителя, как по мне – всё равно что пороть дохлую лошадь!

– Согласен! И всё же советую перед сном не перегружаться, сержант.

Гэбриэл вышел из библиотеки и пошёл в обратную сторону, нужно было найти полковника Васильеву. Возле комнаты Мэлвина полковник приостановился: поют, хрюкают, щебечут… Пускай! Красавчик тоже под присмотром, а большего он всё равно не получит: тут чутьё Гэбриэла никогда не подводило. Все заняты! Значит, на время не будет лишнего шума и драчливых разборок.

Полковник зашёл в свою каюту. Вставил кассету в видеомагнитофон, накинул джинсовую куртку – только в жилых комнатах и столовой постоянно сохранялась комфортно высокая температура, во всех остальных помещениях и коридорах криобункера было достаточно прохладно. И сразу же пошёл в главную лабораторию профессора: нужно было узнать, где же теперь Миша. Но по пути Гэбриэл ещё раз заглянул в столовую, затем в ФЗ-кабинет и, наконец-то, нашёл там, кого искал.

– Не советую пользоваться оружием в криобункере, полковник Харрис, здесь это строго запрещено по известным причинам. Вы надели куртку, чтобы запрятать за спиной пистолет?.. Сейчас угадаю: восьмизарядный девятимиллиметровый револьвер из подпольного зашкафного арсенала Лео? Он может составить вам плохую службу, полковник. Профессор никому не разрешает иметь при себе оружие в пределах жилого сектора криобункера. У нас только Танго может пользоваться своими ножами – и только потому, что она чётко отвечает за свои действия, и её крайне затруднительно заставить снять свои сапоги, нашпигованные всякими железяками под завязку, а под плохое настроение так она даже спит в них. Так что, полковник?!