Солдаты Солнца. Книга 1 - Хэриссон Джеймс - Страница 39

– Пожалуй!

– Главное предназначение жидкокристаллических наночипов – раствориться в крови таким образом, чтобы жизнеобеспечивающая субстанция стала пригодной для современного мира: перенастраивала и перебарывала смертельные химические вирусы, гуляющие по планете в немереном количестве, снижала сильно перегруженный радиационный и кислотный фон, переносила отсутствие нормального солнечного света. Все остальные наночипы типа «молодости», «силы», «военной полиции» и так далее – это только как дополнение к главному фактору: подготовить биоплазму к внешнему фону… Правда, человеческим детям это всё равно не помогает, но мы, как видите, живём.

– Почему же нашим детям приходится вот так – нет сил, чтобы выжить?

– Мы думаем, это радиация. Грязное солнце убивает человеческого ребёнка ещё при зачатии. И этот убийственный фактор слишком многолик, чтобы его могла выдержать развивающаяся клетка: ядерная, химическая, вулканическая и солнечная радиация просто вокруг нас и в нас самих – везде. Где-то больше, где-то меньше, но этого достаточно, чтобы всё шло к закату, а не к рассвету… А дети – это не взрослые, это рассвет – чистое солнце, чистое небо, чистая вода.

– Значит, всё-таки радиация убивает наших детей?

– Даже одного рема – рем: доза радиационного эквивалента человека – вполне достаточно, чтобы один человек из двух тысяч заболел раком и скончался в невыносимых муках. Генокеру при таких же условиях достаточно восьмидесяти-ста рем, людям-мутантам – двести рем. И всё же минимальную опасную дозу радиации определить практически невозможно – особенно теперь, когда весь мир большая ядерная помойка. Каждый имеет свой собственный порог чувствительности радиационного эквивалента… До Последней Войны каждый человек на планете получал годовую дозу радиации от естественных источников: космических лучей и урана в гранитных породах – в пределах полурема. Порогом облучения, относительно безвредного для здоровья человека, считалась годовая доза не более пяти рем. Хотя на самом деле не существует минимального предела облучения, который был бы совершенно безвредным для здоровья белкового эквивалента. Улавливаете разницу, Гэбриэл?

– Ещё бы!

– Поэтому война была такой короткой… На глупость земной цивилизации откликнулось даже небо. Гигантские пятна на солнце начали взрываться одно за другим – с очень маленьким временным разрывом, что привело к возникновению громадных протуберанцев на теле разъярившейся звезды. И когда однажды раздался ещё один сопутствующий детонирующий взрыв на Солнце, на Земле начался настоящий кошмар. Тучи сверхбыстрых протонов за несколько минут окутали Землю и Луну мощным ударным покрывалом: начался невидимый человеческому глазу протонный шторм невиданного размаха! Нарушилась радиосвязь на земле, в считанные часы были «расстреляны» и выведены из строя те орбитальные спутники, что ещё держались на плаву, штурмующие на сверхскоростях протоны беспрепятственно пронизывали скафандры астронавтов, что приводило почти к мгновенной смерти людей, и «разбирали на запчасти» компьютерные системы орбитальных станций и космических кораблей.

– Небо мстило человечеству за нанесённые оскорбления и неуважение к Законам Вселенной.

– Ещё и как мстило!! Энергетические протоны с энергией выше ста миллионов электрон-вольт моментально разрушали клетки и ткани человеческого организма. Солнечные протуберанцы достигали высоты семисот тысяч километров. Но это было там – над нами! А на земле в это время царил полный хаос: защитный баланс был нарушен окончательно и казалось – бесповоротно. Ядерный апокалипсис достигал своего апогея! Люди, получившие сто ремов радиации, подлежали немедленной госпитализации, при дозе четыреста ремов каждый второй был обречён умереть в страшных муках в течение шестидесяти дней. Но радиационный фон тех последних дней был куда страшнее, чем любые цифры.

– Что же тогда спасло нас от полного уничтожения?

– Один Бог знает… Но отец говорит, Луна встала на нашу защиту – она развернула энергетический щит и взяла на себя большую часть того смертельного ужаса, который обрушился из космоса и бушевал на нашей планете всего несколько часов, но этого хватило, чтобы человечество практически полностью прекратило своё полноценное существование. Что уж теперь говорить о том реальном кошмаре, что сегодня буквально лежит у нас под ногами. Откуда же возьмутся дети, которые смогут жить и оставаться теми, кто они есть – без мутационных процессов в своём слабом белковом организме? Мы выжили, приспособились, оснастились противорадиационными наночипами. Мы – люди и генокеры, монстры и люди-мутанты. Но не дети! А ваша команда, Гэбриэл, это те же дети, только большие – без наночипов моего отца вам не выжить в этом страшном и загаженном мире… Люди не заслужили на Небеса Обетованные! Но отец говорит, что шанс для Ноя всегда был и будет: он свято верит в Соломоновы Рудники. И никто уже его в этом не разуверит. И если Чёрная Смерть при взрыве послужит тем самым очистительным пылесосом, возможно, планета скоро снова сможет вернуться к своему нормальному существованию – только уже без всех тех, кто окажется по ту сторону зачистки.

– А ты веришь в Небеса Обетованные, Андрей? В Бога?

– Верю… Ведь Бог един! Значит, он для всех и для генокеров тоже. Отец всегда учил меня, что все мы Дети Вселенной: Лео и я – его дети, его наследие, он – ребёнок своего отца и своих предков, а все вместе мы – Дети Отца Небесного! Я ему верю! Ведь Джон Румаркер мне и отец, и учитель… И смерти он учил меня не бояться никогда: «Смерть есть дорога, дорога есть выбор, а выбор – всегда жизнь… смерти не может быть в том понимании, которому люди отдали свои реальные и нереальные страхи: невозможно бояться того, что ведёт тебя к Богу…» Нужно жить как человек и умереть как человек! Это главное, что я вынес из жизни моего отца… Я не боюсь смерти! Но не имею права умереть просто так: я должен защитить Лео, когда ей понадобится моя помощь.

– По-моему, ты оказываешь Лео помощь двадцать четыре часа в сутки, Андрей.

– Это малая, посильная помощь. Та помощь, за которую я отдал бы всю свою жизнь до последней капли крови, ещё впереди.

– Ты достойный парень, Андрей! – полковник с одобрением и поддержкой пожал плечо мальчишки-генокера. – Я хочу немного побыть один на один с Лео, подежурить возле её кровати. А пока я буду охранять сон и здоровье Лео, ты пойдёшь и полноценно поужинаешь. И не пытайся спорить со мной, Андрей! Это – приказ… И передай отцу, если он ещё не спит: пусть дождётся меня – мне с ним надо обязательно переговорить ещё сегодня.

– Отец в дальней экспериментальной лаборатории, заканчивает свои последние разработки. Он спешит, поэтому спит всего по два часа в сутки. Я передам ему вашу просьбу, Гэбриэл… Вот здесь, в углу монитора, коротковолновой переговорный криотоп: если вам что-то надо, вызываете меня или кого вам нужно на связь – криотоп «ракушка» ведёт переговоры по настроенной приглушённо-волновой частоте… Но я ещё должен сюда вернуться!

– Конечно, Андрей! Полчаса, у тебя на отдых полчаса.

Андрей молча кивнул. Ещё раз проверил капельницу, поправил одеяло, погладил синюшную руку Лео и пошёл в столовую.

Гэбриэл переставил с подноса стопку с веточкой мирта на лабораторную тумбу с другой стороны изголовья Лео. Вытащил из угла отгороженного бокса широкое и мягкое кресло – явно для длительных дежурств. Перекинул джинсовый комбинезон пэпээсницы с сидения на спинку и придвинул кресло к лабораторной кровати, которая сейчас была переведена из операционного режима в терапевтический. Гэбриэл расстегнул манжеты рубашки, закатал рукава до локтя и с облегчением откинулся на спинку высокого и очень удобного кресла.

– Ну что, инопланетянка? Без проблем ни шагу: ни себе жизни не даёшь, ни другим передохнуть от тебя ни на секунду. Ладно! Поболтаем, склочница? Теперь понимаю, откуда у тебя такой презент на шее: зуб саблезубого мутанта под силу добыть только такому же саблезубому мутанту. Значит, Крест, Серебряная Звезда и Пурпурное Сердце… гм-м, а так сразу и не скажешь… Никогда не думал, что в космосе могут рождаться такие крепкие парни. Я думал, только на Земле бывают такие, как Команда «Альфа», а там, у ваших «астронавтов», больше всякие зелёные человечки да марсиане-завоеватели с тонкими ручонками и хлипкими шейками. А оказывается, космос и мы – на одно лицо… м-даа, загадка… Однако, как ни крути, если бы не ты, вряд ли бы мы когда-нибудь ещё увидели этот мир и вряд ли когда-нибудь самостоятельно смогли бы выбраться из этих морозильников, в которые нас запихал Джон сорок лет назад. Так что должен сказать, мы благодарим тебя, мастер-сержант Лео Румаркер, за наше счастливое воскрешение… Чёрт! Как же хочется курить! Прямо сил нет… Андрей будет только через полчаса, кто мне может запретить? Никто не протестует – стены молчат! Со всеобщего согласия, сержант, я закурю.