Солдаты Солнца. Книга 1 - Хэриссон Джеймс - Страница 19

– Бэкквард был уверен, вы не в курсе секретных дел Первого Отдела.

– Х-ха! Это он так думал… Шесть лет назад нам с одним моим личный автономным агентом, без проблемы обнаружения точечного первоисточника, удалось по хакерской программе «трутневого вируса» через несколько десятков не связанных друг с другом абонентов подключиться к сверхсекретным файлам Первого Отдела. «Трутневый вирус» плохо поддаётся дрессуре, с ним мало кто захочет связываться без особой надобности: угодить в Казематы теперь мало истинно желающих – оттуда редко кто вообще выходит. Но именно по такому типу «разгоняющего вируса» моей дочери и удалось взломать базу сверхсекретных данных ОСОЗ Форта Глокк… Самореализовавшись, «трутневый вирус» становится сотовой ячейкой в компьютерных сотах взломанного файла. Именно так и нам с моим агентом удалось скачать нужную информацию Первого Отдела. Поэтому то, что я услышала от Бэккварда, уже не было для меня неким новьём, но было уже всё равно: я видела, как горел самолёт с моей дочерью, когда проходил закрытый барьер чёрной дыры, и это было последним для меня – остальное меня уже не интересовало.

– Вы знали, что под куполом Чёрной Смерти может быть жизнь! Но теперь уже не для вашей дочери.

– Да, полковник, именно так… И Бэкквард купил меня на это – на состряпанную или настоящую информацию гибели моей дочери. Заодно предоставив мне «неопровержимые доказательства», о которых я ранее даже не подозревала, работая на ОСОЗ… Мы многое скрываем от нашего налогоплательщика: обыватель во все времена своего существования хочет иметь иллюзию мира, состоятельности и собственной защиты – и правительства последних дней человечества особенно в этом преуспели. И Бэкквард не исключение… Хотя я тоже считаю, что кому-кому, а американцу, как и римлянину, надо давать то, чего он хочет: хлеба и зрелищ! Иначе он попросту повесится на собственном галстуке. Но всего не скроешь, как бы кому-то этого не хотелось. Наша планета уже два десятилетия живёт без нормального фотосинтеза, так как небо стало грязно-фиолетовым и не пропускает достаточно солнечного света для воспроизводства лесов, трав, зерновых культур и всего того мирового фотосинтеза, без которого биологическая жизнь на Земле существовать просто не может.

– А как же леса?

– Леса?.. А лесов как таковых больше нет! Пустыни и гниющие болота – вот истинное достояние последней цивилизации.

– Но как же – кислород?

– Природный запас! Дыхание океана! Небольшие выжившие оазисы так малы, что никакой существенной роли в общем накопительном процессе не принимают… Но пока ещё дышать есть чем. И мы всё ещё как-то живём и даже пытаемся восстанавливать новую популяцию так называемых людей – с помощью всё тех же пробирок и последних технологий генной инженерии. А с чего ещё восстанавливать? Последние люди – это до основания потрёпанный временем и войнами старый генофонд, поддерживаемый исключительно последними новшествами генной нанотехнологии. И генокеры – люди искусственной генетики из пробирок: мы сами! Но только усовершенствованные уже до точки нашего же последнего вздоха… А сама Земля, бедная наша и до бесконечности терпеливая мать-планета, которую мы так утомили своим потребительским варварски-безоглядным присутствием, она больше не желает нас терпеть на своём исстрадавшемся теле. Земля – это бесплодные пустыни вместо городов и полей, гниющие болота вместо лесов и оазисов и вся заражённая химией и радиацией пресная вода – вся! Даже та, которая у нас под ногами. Наши учёные постарались на славу, а Третья Мировая Война в четыре месяца превратила ещё пригодную для жизни землю в мёртвую пустыню: человечество само с собой сыграло в «русскую рулетку» – и проиграло!

– Людей осталось совсем мало?

– Предположительно сейчас на всей Земле осталось менее восьмидесяти миллионов человек – да и что это за люди? Нас уже нельзя назвать людьми, если мы больше не в состоянии самовоспроизводиться. Пробирки, генокеры, полулюди-зомби, мужчины без половой силы и просто мутанты – вот и всё наше достояние… Наши последние города – полумёртвые клетки, всё ещё цепляющиеся за мираж легенды прежней жизни. Человек – тварь хуже таракана: приспосабливается к любым условиям. Надо мутировать – мутирует! Но если дети уже не рождаются – это Божья кара! Мы больше не можем иметь детей, и мы больше не хотим их иметь: нормальные дети перестали рождаться на этой планете. После Третьей Мировой они больше не дети: смертники…

– Исчезли аисты, а с ними исчезли и дети.

– Да, Чукки, да, всё так, – Миша снова повернула голову к Гэбриэлу. – Генерал Бэкквард посчитал, что я ещё могу кое-где пригодиться – на том фронте, куда даже выдрессированные генокеры из «грязных загонщиков» и элитный спецназ ОСОЗ добровольно не сунут своего носа.

– Чёрная Смерть!

– Чёрная Смерть поставляла всему выжившему миру «алмазы жизни» все двадцать лет после Последней Войны! Именно эти энергетически структурированные камешки Соломоновых Рудников по-прежнему дают нам сегодня надежду на жизнь: колоссальный потенциал чистой энергии для физического выживания и конечно же – оружие новых технологий. На их основе мы выращиваем всё необходимое в стенах наших цитаделей-мышеловок – всю энергетическую основу для всех отраслей, которые питают нашу кровь и плоть. Лазерные технологии, наиболее дешёвые и наиболее продуктивные, теперь всё: девяносто процентов всего и вся! Выращивание всё новых совершеннейших энергетических кристаллов на основе соломоновых алмазов стало единственным смыслом и реальной поддержкой нашего жалкого существования. Но в том-то и дело, что алмазы Соломоновых Рудников уникальны! Такой совершенной и «неприродной» структуры кристалла мы не можем ни повторить, ни воссоздать, ни вырастить самостоятельно, а это – сверхоружие и материал для наночипов «молодости». Ни из чего другого наночип «молодости» создать невозможно, а это ключевой наночип в нашем быстро агонирующем мире.

– Докатились…

– Докатились, полковник Харрис, это вы точно подметили… Для жалких остатков былого величия человеческой цивилизации алмазы Соломоновых Рудников – основа последнего выживания, когда всё ещё можно относительно полноценно продолжать жить дополнительных пятьдесят-сто лет. Соломоновы алмазы, или, как мы их называем, Х-кристаллы, для последнего оплота целого человечества – всё! Вот только условия взаиморасчёта поменялись: похоже, что на бразильских рудниках диктатор почище Бэккварда, и у него свои требования к этому миру.

– Взамен чистых «алмазов жизни» доктор-маньяк требовал человеческих жертвоприношений – людей!

– Ещё каких людей! На выбор: только людей и никого больше – никаких мутантов, никаких генокеров. Легко сказать – людей! Когда даже более или менее пригодные для жизни дети и те самые генокеры «рождаются» теперь чуть ли не на всей планете только в одном месте, вернее, в двух – в Москве и…

– И в Наноцентре профессора Румаркера!

– Вы всегда так догадливо-прозорливы, полковник Харрис?

– А вы всегда так колки на язык, полковник Васильева?

– Привычка штабиста.

– Догадливость и прозорливость входят в долгий перечень моих закостенелых привычек… Однако отдавать людей учёному-маньяку совсем не хотелось?

– Их и так рождались единицы! Ещё десять лет назад в городе можно было увидеть пару детских бледных лиц, настоящих лиц… Нынче об этом остались одни воспоминания: детей заменили генокеры – окончательно и бесповоротно! А Центр Нанотехнологий Индианаполиса теперь единственный оставшийся рабочий центр на всю Америку. Ещё один полноценный в Москве. Но русские такие скрытные – даже теперь, когда и скрывать-то уже нечего… Тем не менее поставки «живого товара» постоянно шли на Соломоновы Рудники: нам нужны были эти чёртовы Х-кристаллы – и ради них мы шли на требуемые жертвы. «Товар» собирался со всего мира на главной базе Каффы: в Крыму – на юге России. Но о поставках «живого товара» знали единицы: вводить в транс шокового аутизма толпу людей-полуживотных было делом опасным.

– Похоже на возврат к временам работорговли.