Когда мы вернемся (СИ) - Батыршин Борис - Страница 1

Этот Большой Мир — 7. «Когда мы вернёмся»

ЭПИГРАФ

Когда-нибудь, страшно подумать, когда

Сбудется день иной

Тогда мы вернёмся, дружище, туда

Откуда ушли давно

Тогда мы пробьёмся сквозь полчища туч

И через все ветра

И вот старый дом открывает наш ключ

Бывавший в других мирах

Юрий Визбор

Пролог

Июль, 2004 г.

Луна, Море Мечты [1]

— Вот мы и угодили в историю. — сказал Джим. — Не слишком радостный повод, конечно — но, как говорится, плохой рекламы не бывает!

— Да ладно, попали… — Данила мотнул головой, но массивный шарообразный шлем скрыл этот жест от напарника. — Много ли народу помнит имена тех, кто нашёл на Марсе тела Опиньяка и Бабенко?

— Я помню. — отозвался американец. — Лестев и Пичугина, так?

— Пичугина, Татьяна. — поправил спутника Данила. — Тоже, между прочим, практиканты, как и мы… Так что не стоит обольщаться — если кто и запомнит нас в связи с этим, то лишь узкие специалисты, историки Внеземелья… да и то лишь те, кто занимается ранним, «добатутным» периодом. Но в одном ты прав — сейчас на Земле, да и не только поднимется изрядный шум, так что готовься к своим пяти минутам славы!

— Энди Уорхолл говорил о пятнадцати[2]. — отозвался Джим. — Впрочем, нам хватит — такие находки случаются, не каждый год!

Данила скривился — его царапнул детски-наивный, чисто американский цинизм напарника, который, похоже, до сих пор не осознал, что они перед могилой трёх человек, двое из которых его соотечественники.

Лунный модуль голенастым, алюминиевым насекомым растопырился на площадке метров в двести в поперечнике. С двух сторон площадку ограничивали нагромождения серых зубчатых глыб, дальний же край тонул в угольно-чёрной тени, отбрасываемой крутым склоном кратера. Чёрным, практически беззвёздным было и небо — здесь, на обратной, обращённой к Солнцу, стороне Луны, отражённый поверхностью свет позволял различать разве что самые яркие звёзды, да и те в виде крошечных тусклых точек. Противоположный край скрывался за горизонтом, до которого на спутнике Земли было около километра; ровнуюлинию горизонта нарушал высовывающийся из-за него зубчатый гребень гор Лейбница. Горы эти, как и огромный, почти двух с половиной тысяч километров в поперечнике, ударный бассейн, именуемый «Южный Полюс — Эйткен», южную кромку которого они очерчивали, имели не сейсмическое происхождение, а образовались в результате удара каменной глыбы, прилетевшей из межпланетной пустоты более четырёх миллиардов лет назад. Интересовавший же их кратер возник гораздо позже, и тоже в результате удара другой каменюки, несравнимо меньших габаритов, разумеется. До сих пор этот ничем не примечательный объект помечался на картах обратной стороны лунной поверхности крошечным кружком и категорически незапоминаемым буквенно-цифровым обозначением. Но наука, в том числе и селенография, не стоит на месте — дошло дело и до многочисленных оспин, усеивающих плоскую равнину, видную из космоса как обширное тёмное пятно вблизи южного полюса. Кратер попал в план картографических работ, и когда пришло обозначенное в графике время, для его обследования была отправлена группа, состоящая из двух студентов Академии Внеземелья, проходящей на спутнике Земли преддипломную практику. Задание было рутинное — практиканты взяли «Локуст»', лёгкую разведывательную капсулу, разработанную для работы на поверхности Луны и других лишённых атмосферы малых планет, погрузили оборудование и спустя час полёта оказались на месте — где и увидели то, на что смотрели сейчас, не отрывая взглядов…

— Что же, он так и стоит тут с тех самых пор? — спросил Джим.

Данила кивнул. «Аполлон-13» стартовал одиннадцатого апреля семидесятого года, а через трое суток на корабле случилась авария — сначала утечка кислорода из служебного модуля, после чего начался пожар. Экипаж сумел справиться с огнём и, трое суток подряд боролся за живучесть. корабля. Хьюстонский ЦУП помогал как мог, сперва пытаясь наладить работу отказавших систем дистанционно, а потом советами, но всё оказалось напрасно.После того, как «Апполон-13» ушёл в тень Луны, связь с ним была потеряна и более не возобновилась. Попытки обнаружить их средствами радиолокации не принесли, да и не могли принести результата, и по прошествии нескольких полных ожидания, отчаяния и несбывшихся надежда суток пришлось признать: двое американцев, командир корабля Ловелл и Суагейт, и наш Валерий Севостянов стали первыми представителями человечества, нашедшими последнее пристанище за пределами родной планеты. Правда, мало кто мог предположить, что они, вместо того, чтобы улететь в пустоту (маневровые двигатели, позволявшие скорректировать траекторию для возвращения на орбиту Земли, где можно было надеяться получить помощь, вышли из строя) они предпочтут опуститься на поверхность Луны…

— Ясно, почему их до сих пор не обнаружили… — заметил Джим. — площадка на самом дне кратера, перепад высот — метров пятьдесят, и спутник, производивший радиолокацию, был низко над горизонтом — могли и не заметить. А тут ещё хребет Лейбница, его радиолокационная тень…

Данила кивнул. За сорок пять лет, прошедших с того момента, когда «Луна-2» опустилась на поверхность спутника Земли, на нём скопилось немало разнообразного металлического хлама. Пустые топливные баки, одноразовые зонды, обломки уроненных с орбиты грузовых контейнеров — их то и дело обнаруживали, визуально или при помощи радиолокации, и аккуратно заносили на лунные карты. Были отмечены на ней и секции посадочных модулей американских «Аполлонов» и советских «Селен», таких же, как и стоявший перед ними — только в отличие других, его обитаемая капсула былана месте.

— Заглянем? — предложил Джимм. — Иллюминатор с обратной стороны, подсветим налобными фарами…

Данила представил ссохшиеся, мумифицированные тела, прижатые одно к другому в тесном пространстве обитаемого модуля, и его передёрнуло. Но — напарник прав, посмотреть, конечно, придётся…

— Обязательно. — ответил он. — Но вскрывать не будем, нечем… да и незачем.Прибудет исследовательская группа — они и займутся, а наше дело сообщить о находке.

Он повернулся и длинными прыжками, называемыми «кенгуриными» — обычный способ перемещения по поверхности Луны, — поспешил к дожидавшемуся их «Локусту».

Стрелки часов — никаких электронных или кварцевых, точная механика, произведённая в Швейцарии! — показывали половину первого. Время ланча — Марк Лерой мог заказать еду из самого шикарного ресторана, но время от времени любил покидал свой офис на сорок седьмом этаже небоскрёба в Сиэтле, чтобы перекусить в соседнем МакДональдсе'. Преуспевающий бизнесмен, владелец инжинирингового агентства, позволял себе следовать этой привычке, приобретённой в студенческой юности, прошедшей в кампусе Калифорнийского Технологического Университета, и раньше, в Сиэтле, где он провёл первые пятнадцать лет своей жизни. Забегаловку Марк посещал не чаще раза-двух в месяц, и он всегда брал по дороге в уличном киоске свежий номер «Нью-Йорк Таймс». Газету он просматривал за двойным чизбургером, порцией картошки-фри и стаканом шоколадного коктейля, старательно избегая деловых новостей, и это тоже была привычка. В мир бизнеса он вернётся, когда покинет забегаловку, а пока можно было немного расслабиться, приобщившись, заодно, к новостям со всего мира. В отличие от того, что творится на нью-йоркской Уолл-стрит, бизнес владельца «Лерой Инжиниринг Компани» практически не зависел от политических или финансовых потрясений, нет-нет, да сотрясавшего планету. Агентство работало по заказам аэрокосмического подразделения «Боинга», давно и плодотворно сотрудничающего с НАСА, и то, что происходило на планете — «на дне гравитационного колодца, как говорят работники Внеземелья, — не слишком влияло на его дела. За исключением событий вроде тех, какому посвящена сегодняшняя редакционная статья 'Нью-Йорк Таймс» — как, впрочем, и передовицы всех ведущих изданий планеты.