Дети Галактики (СИ) - Батыршин Борис - Страница 21

— Вспомнили! Это же сколько лет назад было! Тебе тогда шестнадцать исполнилось? — спросил капитан.

— Пятнадцать. Я на полгода младше вас.

— Спасибо Диме. — вздохнула Оля. — Я ещё на дне рожденья отозвала его на кухню и спросила насчёт юниорской группы. — Он сказал: почему бы и нет, подавайте заявления… да, ещё про здоровье спрашивал…

Капитан кивнул.

— Скажи кто-нибудь, что мы будем вот так, втроём сидеть в каюте планетолёта в Поясе астероидов — рассмеялись бы! Тогда это было фантастика, как у Ефремова…

— Скорее уж у братьев Стругацких. У Ефремова всё какое-то… нереальное, неземное, что ли?

— Оля, не обижай Ивана Антоновича! — вступился я за любимого фантаста. — Если бы не его гобийская находка — нас тут вообще не было бы!

— Да я и не обижаю… — Оля сразу принялась оправдываться. Есть всё же в ней избыточная деликатность, из-за которой она ведёт себя так, будто в чём-то виновата…. — Но ведь правда, у него, что в «Туманности Андромеды», что в других книгах всё какое-то… неземное. Читать увлекательно, а вот представить себя там вживую, в обычной, повседневной жизни — не получается!

Андрей собрался, было, возразить — эта тема всплывала у нас не раз и не два, — но я решительно пресёк намечающуюся литературно-футурологическую дискуссию.

— Ладно, хватит на сегодня воспоминаний. Я, знаешь ли, не против поностальгировать, но всему своё время. Не забыли, надеюсь, зачем я вас собрал?

— Из-за просьбы Евгения Петровича. — кивнула Оля. — Чтобы подождать, не посылать Леднёву образцы этого, как его…

— Полигимния. Могла бы уже и запомнить. Ну и что решаем?

— Задержать отправку образцов на Землю нетрудно. — рассудительно сказал Поляков. — Собственно, мы и так уже её задержали, на неделю, как минимум. Утром пришла депеша от Леднёва — не радиограмма, письмо в конверте, с грузом оборудования через «батут», — так он уже извёлся от нетерпения. Грозится, что если и дальше будем тянуть, явится сюда и наведет порядок в нашем, как он выразился, бардаке.

— А ты что? — с интересом спросила Оля.

— Я ответил, что у себя в лаборатории он может хоть каждые пять минут ставить всех на уши, а на «Арго» капитан я, и разрешения на внеплановое посещение корабля не дам.

— А он?..

— Пока не знаю. По моим расчётам ответ должен быть завтра — это если он дотерпит до регулярной ежесуточной поставки. А если нет — пришлёт радиограммой…

Браслет на его запястье мигнул зелёным и трижды пискнул. Андрей с неудовольствием покосился на некстати оживший гаджет, нажал клавишу на пульте внутрикорабельной связи и обменялся парой коротких фраз с диспетчером.

— Ну вот, я так и думал… Сеанс связи с Землёй только что завершился, от Леднёва получено полутораминутное послание и всё, надо полагать, матом. И не лень же некоторым…

— Как был он, в самом деле, сюда не заявился! — забеспокоился я. — С Валерки станется наплевать на любые запреты, включая и твой, товарищ первый после бога! Как его потом унимать не пришлось…

— Пока погодим. — Поляков покачал головой. — Валера, конечно, парень пробивной, но в нарушение моего прямого приказа его в лихтер не пустят. А если всё же пролезет — на нём же обратно и отправится.

— А не слишком жёстко? — Оля нахмурилась. — Знаешь ведь его характер, обидится насмерть…

— Да сколько угодно! Дисциплина есть дисциплина, и если кто попало будет нарушать приказы капитана… — он покачал головой. — Но я сейчас не о том. Лёш, а что, если мы запустим дурочку?

— «Куры передохли, высылайте новый телескоп?» — припомнил я миниатюру Жванецкого в исполнении Райкина.

— Типа того. На запрос Леднёва ответим, что весь добытый полигимний… сколько его у нас уже?…

— Три с половиной тонны.

— … Весь добытый полигимний, все три с половиной тонны, мы отослали на «Деймос-2» через марсианскую станцию «Скьяпарелли». Новая партия будет не раньше, чем через три… нет, пять дней, в связи с профилактическим ремонтом добывающего оборудования, и если Леднёву так уж упёрлось — пусть отправляется на Марс сам и разбирается. Тем более, у него на Деймосе дела, нужно запускать лабораторию…

Я живо представил реакцию Валерки, когда он прочитает это сообщение — и порадовался, что меня в этот момент рядом не будет.

— И мы на самом деле пошлём полигимний на Деймос?

— Не сразу. Пусть поищет, поругается, ещё парочку гневных радиограмм пришлёт… А к тому времени, глядишь, и лаборатория на Деймосе заработает и придётся ему вместо ИКИ разворачивать работы на орбите Марса…

— … как и планировал И. О. О. — закончил я.- Что ж, пожалуй, это оптимальное решение.

Минуты две все обдумывалисказанное.

— Лёш, может ты в курсе… — заговорила, наконец, Оля. — К чему такие сложности: часть лаборатории на Деймосе, а всё остальное, включая и жилой комплекс — рядом, на орбитальной станции? Ставили бы всё сразу на планетоиде, куда как проще бы получилось!

— Ну, во-первых на планетоиде практически нет силы тяжести, а это серьёзная помеха. Людям придётся работать на комплексе подолгу, и держать их постоянно в условия невесомости не очень-то хорошо.

— А каждый день туда-сюда мотаться на лихтере — это, по-твоему, лучше?

— Лихтером придётся пользоваться только первые пару недель. В лаборатории, как и на орбитальной станции, монтируют Нуль-Т, так что сложностей с этим не будет

— Нуль-Т? — удивился Поляков. — Экие, право же, роскошества… На Земле, из всего три или четыре установки, а тут — на рядовую станцию, да ещё на дистанцию в жалких пару десятков километров!

Я пожал плечами.

— Не такая уж она и рядовая. А что до раздельного размещении жилого и рабочего секторов — то на этом, насколько мне известно, настоял Евгений Петрович.

— Что, сам? — удивился Андрей. Оля тоже насторожилась — з эти годы мы привыкли ждать от И. О. О. любых сюрпризов.

— Этого я не знаю, но он точно при делах. А значит, и нам следует держать ухо в остро.

— Нам? Это с чего? — удивилась девушка. — Где «Арго», а где Деймос!..

— Понятия не имею. Но помяни мои слова, не так всё с этим просто…

Поляков поднялся с кресла.

— Ладно, пойду составлять рапорт на Землю — их ведь тоже надо предупредить, — а ты, Лёш, проследи, чтобы полигимний упаковали в контейнер. Вдруг, и в самом деле, придётся спешно отправлять?

Оля улыбнулась.

— Интриганы вы оба, вот что… Неужели вся эта кутерьма так уж необходима?

Я пожал плечами.

— Оль, честно — не знаю. А вот что мне известно наверняка — так это то, что дражайший наш Евгений Петрович просто так ничего не делает. И если он поднял кипиш — то уж наверное, к тому имеются основания.

— Ну, как скажете… — она развела руками. — Андрюш, письмо может подождать четверть часика? Девчонки на камбузе испекли к вечернему чаю черничные шарлотки, пока они свежие — вкуснятина, пальчики оближите! Пошли, а? Честное слово, не пожалеете…

[1] С 1990-го года — Луганск.

V

Пустыня, проносящаяся внизу, была затянута прозрачными пыльными вихрями. Скорость ветра не превышала сегодня восьми метров в секунду — сущие пустяки, почти что штиль по меркам марсианского плато Большой Сырт. Серёжа вёл аппарат на двухстах пятидесяти метрах — выше сложно было разглядеть детали на поверхности, а ниже начиналась жестокая болтанка. Кончено, она не могла сравниться с тем, что приходилось испытывать при полёте в горах на Земле, но и её хватало, чтобы лишить наблюдение всякого смысла. А наблюдать было нужно — не напрасно же они то вместе, втроём, то поодиночке, целых два дня уговаривали старшего механика Поля Дюбуа разрешить эту вылазку!

— Говорите, этот камешек с Луны? — удивлялся француз, изучая результаты сделанных Татьяной анализов. — Я, конечно не ареолог, но вижу, что это вполне типичная для Марса — мало того, для Большого Сырта! — порода! Признавайтесь, молодые люди, зачем вам понадобилось морочить голову старине Дюбуа? И постарайтесь быть поубедительнее, тогда я, возможно, не стану портить ваши личные дела!