Заворг. Назад в СССР (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 38

Кроме Донцова (КПД-300), я переговорил с главным инженером Завода ЖБИ Женей Мартыновым, тоже бывшим одногруппником, который, согласовав с директором, передал один участок нам в аренду. А мы обещали им пару квартир и высокую производительность труда.

Кроме железобетонных конструкций требовалось ещё много чего, вплоть до розеток и электроплит, не говоря уж о деревянных конструкциях: дверей, окон, просто деревянных реек разных толщин. И это всё надо было именно доставать, «выцарапывать» на стороне. Спасало то, что во-первых, нам всего этого нужно было много, а поэтому мы заказывали целыми контейнерами, а во-вторых, у ВБТРФ имелся свой деревообрабатывающий цех, который с удовольствием «бил шару», распиливая рейку и клея разноформатные двери и собирая окна.

Естественно в наш Диамидовский порт подходила железнодорожная ветка, что способствовало ускорению поставок стройматериалов. Короче, строительство двигалось чётко по графику, но это отнимало не только у Игоря Петровича, но и у меня кучу времени, моральных и физических сил. Чтобы нашими людьми руководить, нужно уже с утра принять, говорил наш классик сатиры и юмора Жванецкий Михал Михалыч. Так оно по сути и было, но мы с Игорем Петровичем держались, а то, было дело, поначалу... Хе-хе… А моей Ларисе это не нравилось. Пришлось «бросить». В смысле, бросить пить, ха-ха, а не жену. Хотя иногда мысли о несовместимости характеров возникали. По причине жёниных периодических недовольств. Однако я их оценивал, как женский «ежемесячный кризис» и тупо пережидал «волну». Зато большую часть времени у нас с женой была абсолютная идиллия.

Кстати в ожидании жилья мы "спланировали" девочку и уже её ожидали. Как только фундамент положили так и спланировали девочку, кхе-кхе… А что, по плану первая секция должна быть готова именно через девять месяцев.

А врачи сказали, что у нас будет ещё один мальчик. Да-а-а… И что делать? Вот я и стал «колдовать» над Ларисиным животом, убеждая и её и себя, что там растёт девочка. Мы и имя мальчишечье не подбирали. Я сказал: «Девочка!», значит будет девочка. Каково было наше, и моё, между прочим тоже, удивление, когда у нас родилась дочь.

- Вот ведь врачи у нас! – возмущалась жена.

- Да-да, - поддакивал я. – Врачи, они такие… И техника дрянь!

Мы семьёй въехали в трёхкомнатную квартиру на пятом этаже в августе восемьдесят восьмого года. На год раньше, если бы я не вмешался в этот процесс. И что, нужно было из-за какого-то года копья ломать? Ха-ха… Не скажите-не скажите… Вид с этой сопки на Амурский залив был куда, как приятнее, чем с Сабанеевской на «Долину смерти» с ее цементным, асфальтным, щебёночным заводами, карьером, где дробили щебень и заводом «Дальхимпром». Так то вид и оттуда был симпатичным, особенно ночью, но из окон этой квартиры мы могли наблюдать наши волшебные летние закаты. Чем мы с женой и занимались августовскими вечерами.

Ну и до развала СССР оставалось ещё какое-то время, и мы старались успеть построить, как можно больше жилья, для молодых «строителей», мать его, коммунизма. Сразу было заложено три многосекционных дома. Сразу три длинных десятиэтажных дома! Собрались и решили, что хрен с ним с лифтом на десятый этаж. Не было лифтов, рассчитанных на десять и больше этажей. Мало. В чём прикол? Вроде бы, какая разница, девять или десять, а вот была, однако… Короче решили коллективом, что поставим десятиэтажные дома и поставили. И согласовали. И сдали.

Денег у рыбаков было столько, что можно было построить целый город, чем мы и воспользовались, организовав крупномасштабное строительство. Строительный трест потребовал отдельного помещения под которое мы приспособили недострой в виде ресторана и кафе в гостинице «Меридиан», где мы хотели сделать видеосалон. Мне и одного видеосалона хватало в курсантской столовой, которую мы с Кимом переделали в кафе.

Суеты у меня было много, но и деньги текли ручьём. Ха-ха… Как в карман, так и из кармана. В новую квартиру столько всего надо! Так наша первая с Ларисой мечта была осуществлена.

Ещё в марте восемьдесят этого восьмого года в самой передовой на этот момент программе «Взгляд», во время телемоста «Киев – Москва», появился Кашпировский, рассказавший про психотерапию и показавший несколько трюков. Кашпировский еще в начале 60-х получил диплом Винницкого медицинского института, четверть века отработал в психиатрической больнице, в 1987-м его взяли психотерапевтом в сборную СССР по тяжелой атлетике, а сейчас он руководил Республиканским центром психотерапии в Киеве. Он пообещал вылечить всех, если ему позволят выступать по центральному телевидению.

Сразу после мартовской телепередачи, ко мне пошли люди со стороны. К этому времени кого я только не «перещупал» своими щупальцами. Сложные случаи, безусловно, встречались, но связаны они были, в основном, с постоянно открытыми внешними каналами, которые, если открыты источают жизненную силу.

Не даром все религии предостерегают от излишеств в виде страстей. Безмерные: любовь, гневливость, злость, увлечения творчеством, мыслительным процессом, половое влечение истощают организм. Да-да, «излишества всякие»[1]…

Вот и приходилось кое-кому прикручивать «клапан». Я, кстати, так сначала себе «прикрыл» сердечный центр и центр силы. Слишком они, кхм-кхм, источали. И после этого мне стало понято, почему проявляется собственная агрессия, или, наоборот, возникает успокоение, когда с кем-то поговоришь. Просто они воздействуют на твои центры. Или сексуальное влечение, возникающее мгновенно, к какой-нибудь женщине, а к другой, хоть ты тресни.

Многие возвращались, благодаря даже не за вылеченный организм, а за вылеченную, как они говорили душу. Хм! Никак не думал я, что стану, чем-то вроде «батюшки». Некоторые меня называли психотерапевт. Барабанов Валерка, наш штатный художник, парень весёлый и не верящий ни в бога, ни в чёрта, ни в экстрасенсорику, называл меня «отче».

- Ну, хорошо, хоть так, - думал я про себя.

Приглашали меня и в высокие, нашего местного уровня, кабинеты. Щупал и там. Приглашали на консультацию в больницы. Ну, это только так они называли: «консультации», а на самом деле приглашали посмотреть очень сложного но очень «важного» больного. Я не отказывался, даже если совсем не было времени. Но не обнимешь необъятное, да. Да и не штатный я лекарь, или батюшка, а всего лишь заворг, ставший на время первым секретарём. Но, как говорится, нет ничего постояннее временного… Однако посмотрим. Наступил новый одна тысяча восемьдесят девятый год.

* * *

Как секретаря комитета ВЛКСМ меня, как и парторга Салихова приглашали на селекторные и обычные совещания начальника управления базы флотом. И вот тогда я, когда зашла речь о номинально «моём» подразделении, и попросил слово, чтобы озвучить обстановку. Никитенко повёл бровями и кивнул. Я описал ситуацию со сложностью выполнением плана в случае продолжения «саботажа» смежников. Иного слова мне подобрать не удалось и не хотелось. Я показал сколько мы теряем ежедневно… И Никитенко побагровел.

- Это так? - спросил он начальника цеха орудий лова.

- Так, Николай Иванович, - сказал тот, понурив голову. – Снабжение ни к чёрту.

- Почему? – обратился Никитенко к Семашко.

- Ждём поставки, - дёрнул плечами тот.

- Разрешите добавить? – спросил я.

- Давай.

- То, чего не могут дождаться смежники, то есть – наши снабженцы, мы привезли, чуть-чуть придавив поставщиков. Привезли и план выполним. Я лично считаю такую, извиняюсь, работу – саботажем.

- Привезли?! – взревел Никитенко. – Млять! Комсомольцы привезли, а ты, мать твою, сидишь сейчас по уши в дерьме! Я вот передам, наверное и тебя ему в подчинение. Он тебя на корточках бегать заставит. Подготовь приказ, Леночка. И дополнение к договору с Молодёжным центром. И поставьте ему интерком в кабинет. Будет участвовать в совещаниях официально, как руководитель всех «его» мать вашу подразделений. И отвечать он будет отныне и вовеки.

- Аминь, - сказал начальник первого отдела и все рассмеялись. Начина, естественно с Никитенко.