Измена. Я больше не у твоих ног (СИ) - Лотос Милана - Страница 3

— Привет, пап, - поздоровалась я дрожащими губами и протянула к нему одну руку.

— Ну как ты, дочка? - ласково спросил мужчина и подошел ко мне, немного прихрамывая. Поставил на прикроватную тумбу пакет с фруктами и конфетами, а затем, придвинув к кровати кресло, аккуратно в него сел. Взял мою руку в свою и осторожно сжал.

— Нормально, пап. Все нормально, - кивнула я, слабо улыбнувшись, и посадила рядом с собой дочь. Прижалась к ней, не в силах оторваться.

— А ребенок? Жив?

— Да, с малышом все хорошо. Только Макару ничего не говори, пожалуйста.

— Не понял, - нахмурившись спросил отчим, - опять, что ли, поцапались? Да что вам не живется спокойно?

— Я развожусь с ним, - произнесла сиплым голосом, и слезы сами побежали по моим щекам. - Он изменил мне с няней Тонечки… у нас в доме… прошлой ночью. Когда я умирала в спальне, он развлекался с этой… с этой… а потом просто сказал, чтобы я не совала нос в его дела.

— Олеся, милая моя. Что же это? Да как же? Вы же так любите друг друга. У вас семья, дети. Может быть, ты ошиблась?

— В смысле ошиблась? - опешила я, глядя на отчима и ничего не понимая. — Думаешь, я бы не узнала своего мужа и няню.

— Может быть, тебе это приснилось?

— Пап, ты в своем уме? - раздраженно спросила отчима, глядя на него во все глаза. - Ты же не пил?

— Нет, конечно. А что сегодня повод есть?

— Не знаю. Кажется, тебе никогда не нужен был повод, чтобы выпить.

— Я завязал три года назад. Сколько можно об одном и том же?

Отчим поднялся с кресла и поправил полы пиджака. Пойду поговорю с врачом.

— Увидишь Макара, ничего ему не говори, - строго приказала отцу, зная, что он может все забыть.

— Хм, кажется, когда я шел сюда, Макар заходил в кабинет врача.

Глава 4.

– Папа! Ты должен помешать ему. Он не должен ничего знать, - прошипела, чтобы не напугать дочь, и вцепилась ладонями в тонкое одеяло.

– Я попробую, Олесь, но ничего не обещаю, - отчим пожал плечами и вышел из палаты.

А я осталась с дочерью, которую не видела несколько часов, а уже безумно соскучилась.

– Тонечка, как твои дела, малыш?

– Холосо. А мы когда пойдем домой? - Спросил ребенок, прижимая к себе плюшевого зайца.

– Скоро, малыш. Дедушка отведет тебя домой к папе. Я пока полежу в больнице и через пару денечков вернусь. Ты же не будешь скучать по маме?

– Я не хочу домой, там няня Ксюша. Она плохая и бьет меня.

– Что-о? - Я ахнула, и меня словно жаром обожгло. - Тонечка, повтори, что ты сейчас сказала?

– Няня Ксюша плохая и бьет меня, когда я… - дочка опустила глазки и надула губки.

– Когда ты что? - строго спросила, ощущая, как внутри меня закипает ярость на эту гадину, которую я пригрела на собственной груди.

– Когда я писаюсь в тлусики, а не в голшок, - пропищал ребенок, и мне стало ее так жалко, что я подняла голову девочки за подбородок и посмотрела ей в глаза.

– Тонечка, сегодня ты будешь ночевать у дедушки, хорошо?

– Но мои иглушки и кловатка…

– У дедушки тоже есть твои игрушки. А кроватка получше будет, чем в нашем доме.

После того как я дала наставление дочери, в палату вошел довольный отчим.

– Все нормально. Макар уехал, врача в кабинете не было. Твой муж уехал ни с чем.

– Спасибо, пап. Я потом поговорю с доктором и все объясню.

– Неправильно это, Олесь. Все же измена — это одно, а скрывать от родного отца, что его ребенок жив это жестоко.

– А изменять мне под моим носом, когда у меня такая тяжелая беременность, нормально? Я ему все расскажу, однажды. Но не сейчас. Тем более, я уверена, что он не очень-то и расстроился, учитывая, что он думает, что у меня внутри девочка. Ему-то нужен сын.

– Думать — это одно, а знать другое.

– Моя свекровь, тоже считает, что я не могу выносить сына, а значит, грош мне цена.

– Это она сгоряча сказанула, - кивнул отчим, - уверен, она так не думает. Татьяна Антоновна, вообще странная женщина, но никому не желает зла.

– Она меня невзлюбила с самой первой нашей встречи. Ей, видите ли, не понравилось, чем я зарабатывала себе на жизнь. Мол, такая профессия не красит девушку, особенно ту, которая собирается замуж за моего сына.

– Чем плоха профессия секретаря? Не понимаю. Это же правая рука руководителя. Можно сказать, второй после Бога.

Я улыбнулась наивности и доброте своего отчима и поняла, что люблю его очень-очень.

– Сейчас все считают, что секретари или помощницы руководителя, это так называемые секретутки. Они готовы на все, чтобы лечь в постель к Боссу и стать не просто секретарем, а женой или любовницей. Подарки, особый статус и расположение, все это ради чего идут в секретари.

– Олесь, но ты же не такая. Ты всегда была порядочной девушкой и не позволяла на работе ничего подобного.

– Может, и зря, - пожала я плечами, - один порядочный руководитель подбивал ко мне клинья, но я тогда встречалась с Макаром. Может, и надо было выбрать другого.

– Хм… тогда у нас не было бы нашей красавицы Тонечки.

– Не представляю, - покачала головой и прижала к себе свой маленький кусочек счастья. - Пап, Тонечка сегодня переночует у тебя, хорошо? А потом я приеду. На неделю максимум, пока не найду квартиру, где можно жить.

– Зачем тебе что-то искать? - Удивился отец и тяжело вздохнул, - дом большой, все уберемся. И мне хоть не будет так скучно.

– Нашел бы ты уже кого-нибудь себе. Что ты все один да один. Мамы уже нет восемнадцать лет, а ты все один и один.

– Про таких, как я говорят - однолюбы. Если бы я был лебедем, то уже точно отправился за своей любимой. Да и мне никто не нужен. Хватает тебя, Тонечки и семьи Якова.

– Кстати, как мой сводный брат? Возвращаться к родным пенатам не планирует?

– Планирует. Думаю, через месяц приедет. У него в Америке закрывается проект и на некоторое время хочет пожить в России. Не знаю, уж надолго ли.

– А мать его, Светлана и твоя бывшая жена? Может быть, вам снова сойтись, все же общий сын и прошлое.

– Да какое там прошлое, Олесь. Мы жили со Светкой максимум год и то гражданским браком. Когда я встретил твою мать, то обо всем забыл. Влюбился как мальчишка, а когда увидел тебя маленькой девчушкой, то понял, что ты моя дочь, о которой я всегда мечтал.

– Папочка..., - произнесла дрожащими губами и взяла отчима за руку, - ты стал мне настоящим отцом, когда мой настоящий оставил нас с матерью. – Никогда его не прощу, за то, что он так поступил с нами.

– Насколько помню, он вроде, покинул страну и больше никогда не возвращался?

– Никогда. И пусть лучше не показывается. Если он вдруг решит вспомнить обо мне или матери, на похоронах которых он даже не был, я… плюну ему в лицо и выскажу все, что о нем думаю.

– Твой отец, настоящий подлец. Нельзя было оставлять мать в таком состоянии. Она ведь только потеряла ребеночка и ей была нужна поддержка.

– Папочка, ты стал ее настоящей поддержкой и любовью всей жизни. Так что, правильно говорят, всему свое время. Жаль только, что вы с мамой так мало пожили вместе и детей общих не успели завести.

– Твоя мама больше и не могла. Врачи ей запретили. А когда она все же, наплевав на все запреты врачей, решила забеременеть от меня, у нее обострилось заболевание, после чего она… умерла, - отец произнес последние слова печальным голосом, и я увидела, как у него заблестели от слез глаза.

Мне стало его так жалко, что, отстранившись от дочери, я прижалась к отчиму. После смерти матери отец скатился почти на самое дно: много пил, почти не просыхал и каждый день надеялся на то, что боженька заберет его к любимой женщине. Но, видимо, у всевышнего на моего отца были другие планы. Ему нужно было воспитать меня, ведь у меня никого не осталось. И он воспитал. Такую, какую есть, и сейчас я не могла подвести его. Опускать лапки я не собиралась и знала, что мой муж ответит за то, что он сделал со мной.