Системный Кузнец (СИ) - Мечников Ярослав - Страница 24

Идеальные машины для убийства: масса, скорость, природная броня и оружие, способное крушить кости. Они были одной из основных причин, почему одиночкам в этом лесу долго не жилось.

Помимо угрозы, вепри были и ценным ресурсом. Их мясо хоть и жёсткое, но невероятно питательное, а внутренности и шкуры высоко ценились в деревне. Они считались низшим рангом духовных зверей. А вот волки… Волки были настолько опасными, что на этих вепрей охотились.

Только подумал об этом, как тишину нарушил недовольный голос усатого охотника.

— Эти рудокопы нам чего-то не договаривают, — проворчал он, обращаясь скорее к лесу, чем к кому-то конкретно. — Если Каменные Волки бросаются на их частокол сейчас, летом, когда и в лесу еды навалом, значит, что-то там нечисто.

— Это не наше дело, Брок, — ровным голосом ответил Йорн, не сбавляя шага. — Придём, сделаем работу, заберём плату и уйдём.

Командир охотников отмахнулся, но беспокойство в его голосе стало очевидным.

Некоторое время мы шли в тишине, нарушаемой лишь хрустом веток под ногами. Молодой охотник, идущий позади, тихо напевал себе под нос какой-то мотив без слов — меланхоличная мелодия, вызывающая в памяти образ викинга.

— Заткнись, Киан, — резко оборвал его Брок.

Да, этот мужик определённо был занозой в заднице. Молодой парень тут же замолчал, едва заметно хмыкнув. У них была своя иерархия, и младший, очевидно, не мог перечить старшему.

Усач догнал командира и зашагал с ним вровень.

— Слышь, Йорн, я вот что подумал… — начал он заговорщицким тоном. — Если у этих рудокопов чумазых такая никчёмная охрана, что они без нас с волками справиться не могут, какого чёрта их начальник Хакон получает больше твоего?

— Потому что они люди барона, а мы — нет, — просто ответил одноглазый.

— Я просто к тому, что нам бы тоже не помешало наладить контакты с Чёрным Замком, — не унимался тот. — Глядишь, и перебрались бы туда. А там — девочки, вино рекой, а не эта грязь…

Громила резко остановился и обернулся. Его единственный глаз впился в Брока, взгляд был холодным и лишённым эмоций. Усатый тут же сник, помрачнел и молча отвёл глаза.

— Мы ещё проклянём тот день, когда барон вспомнит, что мы существуем, — невесело подал голос Киан. — В старые времена Оплот был вольным. А сейчас Штейн дерёт такие налоги, что мы работаем только на его карман.

— Вы бы лучше следили за лесом, а не языками трепали, — прорычал Йорн, обрывая дискуссию, и снова двинулся вперёд.

Да уж, в их маленьком отряде единством и не пахло. Прокручивал в голове этот короткий разговор. Брок — простой, как топор, его мотивы — деньги, женщины и лучшая жизнь. Он завистлив и не прочь «прогнуться» под сильного, если это сулит выгоду. Киан — молодой идеалист, помнящий рассказы о былом и ненавидящий нынешний порядок. А вот командир… этого одноглазого гиганта разгадать было сложнее всего. Скала, о которую разбивались и жадность Брока, и идеализм Киана.

Шаг троицы был лёгок. Глядя на спины охотников, не мог отделаться от ощущения, что для них и отвесная скала не стала бы преградой. Они двигались с природной грацией, а вот я, спустя каких-то полтора часа безостановочного подъёма, уже чувствовал, как ноги наливаются свинцом, а дыхание сбивается. Лёгкие горели, а мокрая от пота рубаха холодила спину. Хотелось попросить о привале хотя бы на пять минут, чтобы перевести дух, но моё дело было маленьким — не отставать и, желательно, помалкивать.

Когда они говорили о Чёрном Замке, память мальчика оставалась немой — ни образа, ни воспоминания. Всё, что знал — замок — главная крепость провинции. Но как он выглядел? Был ли вокруг него город или он одиноко взирал на окрестные долины? И кто такой этот барон Штейн, чьё имя охотники произносили со смесью уважения и опаски?

Ещё через десяток минут подъёма заметил перемену. Лес начал редеть, его плотный зелёный купол истончался, и сквозь прорехи в кронах пробивались клочки серого неба. Впереди — там, где заканчивались деревья, угадывались очертания каменистых холмов. Тропа под ногами тоже изменилась, мягкий ковёр из мха и листвя уступил место жёсткой, усыпанной острыми камнями поверхности. Каждый шаг отзывался болью в стоптанных сапогах.

И вот, когда мы вышли из-под сени деревьев, я остановился, поражённый открывшимся видом. Наша группа стояла на продуваемом всеми ветрами каменистом плато. Вокруг виднелись скалистые холмы и хребты, похожие на доисторических чудовищ. А вдалеке, на самом краю мира, было видно то, что раньше принимал за мираж на горизонте — огромные заснеженные пики, подпирающие само небо. Их вершины были окутаны тяжёлыми чёрно-синими облаками, и было не ясно, показалось или нет, но из этой тьмы то и дело вырывались искры. Зрелище величественное и жуткое одновременно.

Ветер здесь, на открытом пространстве, был совсем другим. Ледяной и порывистый, он пробирал до самых костей, и я тут же начал зябнуть, плотнее кутаясь в свою поношенную рубашку. Охотники же, наоборот, словно только этого и ждали. Оказавшись на открытой местности, троица лишь прибавила ходу, их движения стали ещё увереннее. Теперь, когда горизонт был чист, мужчины, видимо, ощущали себя в родной стихии.

Стараясь не отставать, разглядывал скудную растительность, умудрявшуюся цепляться за жизнь среди камней. Наряду со знакомыми мне пучками жёсткой горной травы и колючими кустарниками, виднелись совершенно диковинные экземпляры. Вот, например, растение, похожее на большой кулак из металлического на вид мха, в центре которого дрожала одна-единственная капля росы, хотя никакого дождя не было. А чуть дальше, в расщелине скалы, рос цветок с лепестками из тончайшего прозрачного льда, сквозь которые просвечивала огненно-красная сердцевина. Ещё были стелющиеся по земле лианы с листьями, на которых висели ягоды, издававшие тихий звон, когда их касался ветер.

Мне до жути хотелось дёрнуть одного из охотников за рукав и завалить вопросами: «Что это? Как называется цветок? Ядовиты ли ягоды?». Ощущение как в детстве, когда всё в новинку и хочется трогать и щупать руками всё, что никогда не видел прежде. Но я сдержался, понимая, что никому нет дела до моих открытий, поэтому молча шагал вперёд, впитывая этот новый мир и чувствуя себя песчинкой на фоне огромных гор.

— Слышь, Йорн, — снова раздался хриплый голос усатого Брока. — Давай тормознём на минуту. Природа зовёт, сил нет.

Охотник не ответил, лишь тяжело вздохнул. Он сбавил ход, давая нам передышку. Его товарищ, недолго думая, отошёл к ближайшему валуну, который мог хоть как-то укрыть от ветра, и принялся за дело. Киан скинул на камни свой тяжёлый рюкзак и присоединился к усачу.

Мы с командиром остались на тропе, молча ожидая. Ветер здесь, на открытом плато, проникал под одежду и впивался в тело тысячей иголок, меня начала бить мелкая дрожь — отчасти от холода, отчасти от накопившейся усталости.

— Ставлю мешок лучшей озёрной картошки, что дотяну вон до того Перволистника, — перекрикивая ветер, подал голос усач.

Молодой парень лениво обернулся, проследив за его взглядом. Мне тоже стало интересно. В нескольких шагах от них, в расщелине между камнями, рос тот самый ледяной цветок, что видел раньше.

— Пфф… Делов-то, — с безразличием фыркнул хвостатый, но всё-таки в голосе звенели нотки азарта.

— А ты больно дерзкий! — тут же завёлся Брок. — Просто штаны обмочить боишься, вот и не споришь! Так и скажи, кишка тонка!

Пока эти двое перепирались как мальчишки, я взглянул на Йорна. Тот стоял, отвернувшись, и смотрел на далёкие пики. Мужчина был серьёзен и абсолютно непроницаем.

В голове роились вопросы, хотелось нарушить эту тишину, спросить что-нибудь. Дружили ли они с Гуннаром? Как давно знакомы? Судя по изрезанным морщинами лицам, мужики были ровесниками и, скорее всего, знали друг друга с самого детства. Но мне показалось, что любое упоминание о кузнеце, особенно после того, что случилось, будет если не смертным приговором для меня, то уж точно верхом неуместности.