Небо в кармане 4 (СИ) - Малыгин Владимир - Страница 35

Но стоило мне только вытащить бумажник, как поведение хозяина самым волшебным образом переменилось. Он с вожделением уставился на него, громко сглотнул, оценив его толщину и вежливым приторным голосом (откуда что взялось?), проговорил:

— Чего пан желать изволит?

Заговорил на моём родном, посконно-русском. Вдобавок тут же кивнул головой, виноватую физию состроил, показывая мне, что всё отлично понимает. А тот момент, когда он на приветствие не ответил, это просто лёгкое недоразумение, на которое такому важному господину, как я, не стоит обращать своё внимание.

— Мне нужна хорошая, новая одежда, — с сомнением в голосе проговорил я, уже более тщательно приглядываясь к содержимому наваленной в углу кучи. Надевать на себя что-то оттуда мне резко расхотелось. — Дорожный костюм и какое-нибудь приличное пальто. И кепи.

— Сей же час что-нибудь подберём, — засуетился хозяин и выбежал из-за прилавка к сваленному в углу вороху одежды.

Но я его тут же остановил:

— Что-нибудь мне не нужно. Хотел бы приобрести взамен своего хороший комплект одежды. Есть у вас новые шерстяные брюки, такой же сюртук и пальто?

— Есть, как не быть, — он оценивающе оглядел меня с ног до головы, задержался взглядом чуть дольше на сапогах, на брюках, наверняка заметил в кармане пистолет, кивнул головой каким-то своим мыслям и вернулся обратно за свой прилавок. Я уже ожидал услышать отказ, но хозяин ещё раз меня удивил. Кивнул мне:

— Одну минуту, пан, — отворил дверь у себя за спиной и скрылся внутри.

Тут же на его место из-за той же двери встал полный парнишка лет четырнадцати и начал с любопытством в свою очередь меня рассматривать.

Ожидание не затянулось. Где-то минуту из-за дверей доносилось еле слышное чертыхание хозяина на родном ему языке, потом он вернулся и, отдуваясь, выложил на прилавок всё, что мне требовалось.

Рассмотрел вещи и даже пощупал каждую руками. Вывернул и внимательно осмотрел с изнанки. Они действительно были неношеными, ткань не выглядела дешёвой, и само качество швов и пошива вообще оказалось довольно-таки приличным. Осталось только примерить.

Хозяин тут же указал мне на угол с кучей вещей, мол вот там и можно примерить и даже отнёс туда ворох предлагаемой мне одежды. Развесил её на стоящей рядом круглой вешалке, из той же кучи выхватил первую попавшуюся рубаху и бросил под ноги.

— Можно на неё встать, — указал рукой. — Чтобы ноги не мёрзли.

А правильно я сделал, что новые вещи потребовал. Купил бы что-то из этой кучи, и потом терзался бы, а не топтался ли кто-нибудь по ним своими грязными лапами?

Примерять при нём я ничего не стал, попросил занавесить угол. Требованию моему они не удивились, они тут вообще ничему не удивлялись, и тут же сделали, как я просил. И только тогда я начал переодеваться. Нет, понимаю, что перед этим хорошо бы принять ванну и смыть с себя всю грязь, но об этом пока можно только мечтать. Вот приоденусь, и тогда…

У хозяина оказался точный глаз, размер пришёлся впору, и я вышел из-за занавески в новых вещах. Мальчишка встретил меня с большим зеркалом в руках, и я с удовольствием оглядел в нём себя, свой преобразившийся вид. Правда, зеркало было потёртым, отражение перечёркивали паутинки трещин, да ещё в лавке было мало света, но мне и этого хватило, привередничать я не стал. Сидит хорошо, и даже такая одёжка мне идёт, так что…

Я удовлетворённо кивнул сам себе, развернулся к хозяину и с удивлением увидел, что он действительно находится на своём месте, буквально на ходу подмётки рвёт. Уже выудил откуда-то матерчатую шапку, отороченную мехом, крепкие тёплые кожаные перчатки и длинный вязаный шарф. Пришлось дополнять свой наряд новыми аксессуарами, и вот этот вид мне понравился ещё больше.

— Пану обязательно нужно сменить свою котомку, она совершенно не подходит к его новому облику, на вот этот прекрасный саквояж, — хозяин вытащил из-под прилавка небольшой баул, поставил его на столешницу и доверительно прошептал. — В него очень хорошо поместится содержимое вашего правого брючного кармана. Кстати, я бы настойчиво рекомендовал вам не выбрасывать ваши форменные штаны, а уложить туда же.

— Почему? — удивился. Дёргаться и что-то предпринимать не стал, ничего опасного для себя я не почувствовал. Да и справиться с ними обоими смог бы запросто.

— Чтобы не оставлять след, — после короткой паузы всё-таки ответил мне с опаской лавочник.

Интересно, за кого он меня принимает? Не за разбойника же с большой дороги? Но уточнять не стал, рассчитался за всё. А, после короткого раздумья, раз денег много не попросили, ещё прикупил бритву, полотенце и мыло. Заплатить пришлось на удивление мало. А вот теперь пора на вокзал, пришло время отправиться в обратную дорогу. Надеюсь, новый мой вид не будет привлекать внимание жандармских чинов и полиции в городе и на вокзале.

Перед уходом подумалось, а не сообщит ли хозяин о странном госте полиции? Но тот каким-то торгашеским чутьём уловил мои мысли и тут же открестился от подобных предположений, замотал головой и уверил, что он никогда бы не посмел навредить подозрением настолько уважаемому господину. При этом взглядом указал на мою грудь. А не на грудь, догадался я, а на находящийся во внутреннем кармане пальто бумажник.

Достал купюру, протянул её торговцу. Тот замялся, я достал ещё одну. Вот теперь лицо хозяина посветлело. Да оно просто залучилось довольством, он степенно кивнул головой, с достоинством принял бумажки и даже проводил меня до выхода. Уже на пороге заставил меня напрячься — боковым зрением заметил, как он протянул вбок руку. Я резко развернулся, готовый бить и крушить, но он меня вновь удивил, вручил оказавшуюся у него в руке трость.

— Подарок, — понял меня правильно мужчина и протянул её мне…

За время своей пешей прогулки по городу я понял, что лавочник меня не обманул. Я ничем не выделялся от других жителей среднего достатка этой губернии. Прежний мой наряд не позволил бы мне взять билет даже в вагон второго класса, и пришлось бы мне довольствоваться лишь третьим. А это, скажу без прикрас, то ещё испытание.

Встреченные по дороге мужчины в большинстве своём также носили сапоги и пальто с полупальто схожего с моей одеждой цвета. Про сюртуки не скажу, не разглядел их под верхней одеждой, но, полагаю, и тут меня не облапошили. Практически каждый из них носил шарф, так что и тут я мог быть спокоен. В общем, внимание к себе я своим внешним видом не привлекал. И трость оказалась к месту, они тут были в руках у каждого второго.

Потом, устав месить сапогами городскую грязь, взмахом руки подозвал извозчика. Иначе пешком до вокзала добираться пришлось бы долго. А вот это уже выглядело бы подозрительно. Даже не подозрительно, тут я сам в своей осторожности перестраховываюсь, а необычно, что ли? Через полгорода пёхом-то…

У извозчика и узнал, когда отправляется ближайший поезд в столицу. Задумался — Берлинский мне не подходил, уж очень мой нынешний вид не соответствовал тамошней публике. Слишком роскошным для меня в моём нынешнем положении было бы подобное путешествие. Точно сразу же привлёк бы к себе всеобщее пристальное внимание. А оно мне не нужно. Да и не было у меня никакого желания снова окунуться в его атмосферу, слишком свежи были впечатления о недавнем происшествии. Но и маячить лишнее время на вокзале посчитал для себя опасным. А опасаться приходилось всех. И неизвестных мне агентов чужих государств, которых вокруг наверняка хватало, и чьим подданным был, скорее всего, покойный Виктор Иванович. Я так и не разобрался, его документы ничего мне не рассказали. Полицию же и жандармов тоже обходил стороной. В моём нынешнем положении с ними пересекаться будет себе дороже, документы-то у меня липовые.

Поеду на Варшавском, лишь бы денег хватило. Общались с возницей без проблем на русском, поэтому быстро узнал все интересующие меня подробности. И когда отправляется, и даже сколько билет третьего класса стоит. Про стоимость других билетов он не сказал, а я не стал выпытывать, мне и этого знания было достаточно. Сидел спокойненько за его широкой спиной, ёжился от задувающего в полость ветра и с интересом поглядывал по сторонам. В этом мире бывать в Варшаве мне не доводилось, поэтому смотрел во все глаза. Правда, называть поездку комфортной язык не поворачивался из-за опасения прикусить его — трясло и подкидывало возок неимоверно. А ещё он опасно заваливался набок при поворотах и приходилось вцепляться руками в сиденье, чтобы не оказаться на мостовой.