Барон фон дер Зайцев (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 26

Теперь ещё и приток янтаря закончился. Ну и явно слишком много надежд на него Иоганн возложил. Семь марок не маленькие, как оказалось деньги, но десяток воев точно не нанять. Так ещё и этих найти надо. Война.

Заезжающих Иоганн узнал. Первым ехал Кисель. Он же Юрген фон Кессельхут. Поди не узнай его. Едет на их лошадке вороной и крупногабаритной Галке, и кудрявые каштановые волосы за ним на ветру развеваются. Как и тонкий шёлковый алый плащ — мантия за плечами, надетый поверх зелёного котарди (Котарди — узкий кафтан до середины бедра). Прынц, мать его, на чёрном кон… на чёрной кобыле. Вторым ехал его слуга, вороватого вида летгал Петерс.

Не так-то хорошо, что это эти двое, а не шайка разбойников… Или лучше шайка разбойников? От тех теоретически можно отбиться. От этого родича точно не получится. Эвон подняв хвост пистолетом уже выбегает мачеха навстречу. У окна что ли сидела, как положено принцессе и принца дожидалась⁈ Даже на шею фрайфрау Мария Киселю бросилась. Правда, узрев рядом Иоганна, отцепилась и книксен изобразила. Следом степенно спустилась датчанка, тоже присела, а потом вся троица исчезла в донжоне.

Иоганн такую версию не рассматривал. Думал, что опекун их разорять будет. А если не так? Если вот так? Кто мешает этому безземельному какому-то там по счёту сыну барона фон Кессельхута, которому в наследство даже кота в сапогах не положено, окрутить его мачеху. В смысле, он видимо уже окрутил, а теперь ещё и женится. Женщины, конечно, не наследуют майорат. Им там вроде какая-то малая доля положена. Но! Это если есть законный наследник… И он есть. Вот он стоит и в носу пакля насована. А если этот наследник утонет в реке? Или с крыши донжона упадёт? Это полный капец. И тогда опекун… Ну, чёрт его знает. Но времена военные, замок чуть ли не на границе без охраны. Давай, дорогой Юрген принимай баронство, приноси присягу, набирай кнехтов и рули тут. И принявший такое решение архиепископ будет совершенно прав. Война и граница.

Кто виноват — понятно. А вот, что делать, Ивану Фёдоровичу было совершенно непонятно. Он — двенадцатилетний пацан. Ему не справиться с этим взрослым, обученным драться на мечах, воином.

— Ты идёшь⁈ — дернула его за рукав Герда, явно не впечатлённая принцем Киселём.

Точно, они же собирались на пляж. Иоганн хотел посмотреть есть ли там совершенно сухие водоросли, и чтобы они не в общей куче лежали, а небольшой кучкой, а то поджечь не сложно, а как потом, если весь пляж вспыхнет, тушить. А потом на реликтовый сосновый лес перекинется. Через реку огонь не переберётся и баронству ничего не угрожает, но устраивать пожар на своих землях не хотелось.

— Сейчас возьму трут и кресало.

— Есть у меня, пошли, — рыжая бестия ткнула пальцем себе в пузу. Там висел кошель. Ясно. Там не деньги, а спички современные. Ох-хо, что из этой рыжей вырастет.

Плот рассчитан на четверых. Вчетвером и отправились. Пацаны. Загорелые до черноты получили от Герды монетки и, просияв, заработали самодельными вёслами, как энерджайзеры с литиевыми батарейками. И минуты не прошло… как все были мокрыми.

Глава 14

Событие сороковое

Отличный пойменный луг между рекой и сосновым бором они прошли быстро, не очень широкая полоска травы человеку по пояс пыталась их задержать и запутать вьюнками разными, но мальчишки уже протоптали в траве тропинку и теперь можно было идти нормальным шагом, не разгребая траву, как воду, перед собой, и не выдёргивая ноги из прочных, как проволока, стеблей вьюна.

На опушке Иоганн остановился. Показалось, что наткнулся на опята. Растёт кучка грибов ножками срослись. Опята — опятами. Есть же луговые. Но колечек на грибах не оказалось и сорванные грибки прямо на глазах стали синеть. Не, опята точно не синеют, это не красноголовики. Что-то ворохнулось в голове Ивана Фёдоровича, но не удержалось, отбросив грибки, он пошёл дальше за нетерпеливо приплясывающей уже среди сосен Герды, да и пацаны канючили, мол, пошли быстрее, к ужину домой вернуться надо.

В лесу тоже были грибы. Не так чтобы ковром, но то тут, то там шапки белых грибов выглядывали из невысокой здесь травы. Как настоящий грибник с пятидесятилетним стажем Иван Фёдорович остановился, но Герда не выдержала и прикрикнула него.

— Пошли быстрее, чего встал⁈ — решив собрать грибы на обратном пути, Иоганн пошёл на запах моря. Нда, вот интересно, три дня прошло с прошлого его посещения берега, а запах гниющей рыбы и тухлых яиц, как стоял, так и стоит, а может и ещё сильнее стал. Чего уж, могли бы и перегнить за эти солнечные и тёплые дни.

Подходящую кучку сухих совершенно, ломких, водорослей нашли быстро. Она как специально высилась среди песка чуть в стороне от общих наслоений. Герда тут же защёлкала огнивом прямо над кучей, но искры не стали воспламенять порождения моря. Стихии разные. Пришлось насобирать упавшие сосновые ветки с сухими иголками, добавить распушённых прошлогодних шишек и немного сухой травы. Вот этот корм искрам понравился и вскоре костерок весело потрескивал на песке невдалеке от выбранной кучи водорослей. Иоганн сам зачерпнул приличную охапку водорослей и взгромоздил на костер, тот задымил и погас.

Пришлось с начала начинать. На этот раз и костёр развели больше и водорослей стали поменьше кидать. Пошло дело. За час примерно они приличную эту кучу вчетвером пережгли. Метра четыре квадратных основание кучи и около полуметра в высоту. Считаем два куба. Должно было по расчётам Иоганна получиться полкуба золы. Не получилось. Раза в два меньше. Иоганн в, принесённое с собой, ведро деревянное сначала воды налил, потом вылил и набрал себе золы сверху на опыты. Зола горячая, а ведро вещь не дешёвая и нужная.

Получать жир всякими хитрыми способами Иоганн не стал. На утро он упросил бабку Лукерью отлить ему кружку масла льняного и выпросил старенький небольшой медный котел. Мобилизовав эту же парочку пацанов, ну и куда без рыжей бестии, они запалили за стеной замка костёр, и когда вода вскипела, Иоганн стал потихоньку всыпать туда золу и всё время помешивал.

— Дай мне палку! — потребовала Герда.

Ну, а чего, разделение труда. Он сыпет золу, Герда мешает, а пацаны собирают в лесу упавшие веточки и шишки и поддерживают костёр в надлежащем тонусе. Когда зола кончилась, и ставшая густой и серой вода забулькала, Иоганн вылил туда масло.

— Мешай, не ленись, — рыжая видимо устала уже и еле шевелила палкой, — Или мне дай.

— Нет! — встрепенувшись девочка закрутила своим орудием в ускоренном режиме. Капли получившегося раствора стали разлетаться и одна попала на руку самой Герде. Та взвизгнула и бросила палку.

— В воду срочно! — схватил её барончик и потащил к притоку Аа. Промыли, но волдырь образовался уже.

— Жжет, — стала дуть на руку рыжая бестия.

— Ещё бы — горячая щелочь. Все правила Техники безопасности нарушили. А если бы в глаз? Осталась бы без глаза.

Приложив подорожник, вернулись к костру. Процесс уже завершился. Сверху плавал бесформенный комок мыла. Иоганн подхватил его приготовленной заранее деревянной поварёшкой и бумкнул в сколоченную Игнациусом их обрезков досок деревянную формочку.

— Остынет и получится кусок мыла.

— А сколько он будет стоить? — пацан, что постарше — Емеля, осторожно потыкал в густую субстанцию веточкой.

Где-то читал Иван Фёдорович, что когда через век примерно мыло появится в Англии, то будет стоить три — четыре пенса за кусок. То есть, три — четыре куска — шиллинг. Шиллинг — это восемь — девять грамм серебра. Но это в Англии, здесь шиллинг весит чуть больше грамма. Пусть даже два. Получается, что… Эх, калькулятора нет.

— Около двух шиллингов… Наверное.

— Два шиллинга вот за это? — Герда забыла про руку, да и оба пацана склонились над формочкой. Для них просто огромные деньги. Емеля даже прутик отдёрнул, ещё поцарапает.

— Нужно сделать несколько кусков и попробовать продать в Риге. Сейчас мыло только жидкое продают и им мыться невозможно, сильно кусачее.