Кубинец (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 21

Она взяла ампулу, повертела её в пальцах, а потом её взгляд упал на мазь. Лёгкая улыбка тронула её губы.

— Спасибо, Луис — сказала она, и погладила мою руку. — Ты… ты единственный, кто позаботился обо мне.

— Как рёбра? — спросил я. — Сильно болят? Морфин вчера помог?

— Сегодня боли меньше, — она осторожно прикоснулась к забинтованной груди. — Бандаж держит хорошо. Но вчера пришлось делать укол, никак не могла уснуть. Стоило пошевелиться, сразу адская боль. Но ты так и не ответил, где взял деньги. Альварес? — еще тише прошептала она.

— Нашел у него кое что, — помолчав, сказал я. — Ты не это искала? — и я вытащил из кармана расписки из дома аптекаря.

Она быстро начал перебирать бумаги, пока не остановилась на одной. Её она внимательно перечитала, потом резко скомкала.

— Спасибо, Луис, — прошептала она.

— Свобода?

Она кивнула.

— Где же ты все-таки будешь жить теперь?

— Пока не знаю.

— Ты мог бы в аптеке поставить раскладушку. Вода там рядом, еду можно на спиртовке готовить.

— Может, так и сделаю. Спасибо, что заботишься обо мне.

— После всего этого? — заплакала Люсия, продолжая комкать расписку в руке. — Я думала, мне конец, Как вспомню…

— Не думай об этом, — я погладил ее по волосам.

— Луис, — начала Люсия, её голос понизился до едва слышного шёпота. — Пока я была в больнице… приходили полицейские.

Я почувствовал, как напрягся, но постарался не показать этого.

— Они говорили с мамой, — продолжила она, её взгляд метнулся к матери, которая лишь слегка кивнула, подтверждая её слова. — Они сказали… Сказали, что сеньор Альварес… умер.

Я кивнул. Для меня это точно не новость.

— Будет расследование? — спросил я.

— Пока не ясно. Ждут результаты вскрытия.

— Они ничего не найдут! — твердо произнес я.

Мы опять помолчали, каждый думая о своем.

— У меня к тебе опять будет просьба — Лусия полезла под подушку, достала оттуда сложенный листик. — Надо еще раз сходить к дону Педро. Поможешь?

Ну как я мог ей отказать?

Глава 10

Вот же, что просили, то и получили. Хотел подзаработать у Педро — извольте. Я вышел и повернул направо. Вроде здесь нужный поворот был. По крайней мере, в нужную сторону. Воздух Гаваны, густой и влажный, казался ещё тяжелее, чем когда я шел к Люсии. Солнце уже поднялось, и жара успешно отыгрывала кратковременное отступление во время бури. Я шёл по улице, сжимая в кармане записку, которую вручила мне Люсия. Новоиспечённый денди в белоснежном костюме теперь был курьером для подполья. На то они и сюрпризы, что получаешь их неожиданно. Надо просто уметь ими наслаждаться!

Я всё больше склонялся к мысли, что связался с революционерами. Не очень-то похожа Люсия на подручную бандитов. Никакого профита она до сих пор от этого сотрудничества не получила.

Я выбрал длинный путь до Ведадо. Не хотелось идти через знакомые кварталы, где каждый камень, казалось, помнил меня оборванцем. Теперь я выглядел иначе — новый льняной костюм сидел на мне идеально, на ногах были туфли из мягкой кожи, на голове — шляпа-федора, которую я купил вчера. Я лихо сдвинул её на затылок, пытаясь уловить лицом ветерок. На запястье поблескивали наручные часы. Я чувствовал себя другим человеком, и это новое ощущение придавало мне решимости. Моя походка стала увереннее, плечи расправились. Я старался держать спину прямо, как учил меня дон Сагарра, и дышать глубже. Физическая слабость прошла — стоило начать нормально питаться, и силы сами возникли в этом теле.

Вернусь, схожу в лавку и куплю повседневную одежду. В этой я слишком выделяюсь. Да и пыль сейчас после прогулки сядет, если не стирка, то чистка будут необходимы.

Но хреновый из меня гость получился. Шёл к больной, и не озаботился даже мелким гостинцем. Лекарства не в счет. Ничего, ответное послание понесу, куплю каких-нибудь сладостей.

По пути мне встретились знакомые места. Вот уличный кафетерий, где я вчера пил лимонад. Вон тот самый букинист, у которого я «купил» разговорник. Я невольно улыбнулся, вспоминая, как он кинулся на меня с тростью. Сейчас, в моём новом облике, он, скорее всего, не узнал бы меня. Да и денег у меня хватило бы, чтобы купить его развал целиком, вместе с букинистом в придачу. Мне вдруг стало стыдно: старик явно не жирует, сидит здесь целыми днями в надежде продать хоть что-то. А обещал ведь себе, что заплачу. Я достал из кармана пятерку, и развернулся: в своих раздумиях я прошел добрых два десятка метров. Вернулся к букинисту, и положил перед ним банкноту.

— За разговорник. Извините, что так вышло.

— Пошёл вон, засранец, — буркнул продавец, но деньги взял. И даже не попытался достать меня своей тростью.

Улицы становились всё шире, дома — величественнее. Я купил фруктовый лед в вафельном стаканчике и не спеша наслаждался недоступным ранее лакомством. До Ведадо оставалось совсем немного, когда заметил что-то странное. Движение на улице начало замедляться. Машины, которые до этого неслись по проезжей части, теперь ехали медленно, прижимаясь к обочине. Люди на тротуарах останавливались, парочка прохожих и вовсе развернулись и пошли в другую сторону. Из-за угла, откуда-то из глубины Ведадо, донёсся нарастающий гул. Он становился всё громче, и я различал в нём не только шум моторов, но и скандирование голосов, приглушённых расстоянием.

Я остановился, прислушиваясь. Напряжение в воздухе росло. Мимо меня, быстро оглядываясь, прошёл мужчина в дорогом костюме, с бледным и немного испуганным лицом. Он поспешно свернул в ближайший переулок. Несколько женщин затащили детей в магазин, плотно закрыв двери. Что-то происходило. И мне бы вслед за здравомыслящими гражданами тоже податься в сторону, но я же Луис Рафаэль Кальдерон Лопес, парень в белом костюме!. Я только крепко сжал в руке записку.

Из-за поворота, который вёл к центру Ведадо, показались машины. Не обычные такси, а военные грузовики, медленно ползущие по улице. За ними ехали несколько легковых автомобилей, чёрных, без опознавательных знаков, но с затемнёнными стёклами. В кузовах грузовиков стояли солдаты в форме, с винтовками наперевес. Кто-то кричал в громкоговоритель:

— Внимание! Всем стоять! Проверка! — разнеслось по улице.

Я оглянулся: сзади выбегали полицейские, перегораживая путь к отступлению.

Облава!

В моём сознании всплыли картинки из Аккермана: во время одной такой облавы треклятые мамалыжники загребли меня, приняв за еврея. Здесь, конечно, немного иначе. Не было собак и винтовок, направленных прямо на тебя. Но чувство беспомощности, ощущение того, что ты — лишь мелкая букашка, которую могут раздавить в любой момент, было таким же острым.

Шагнуть бы назад, раствориться в толпе. Но толпы уже не было. Пока я тормозил, те, кто поумнее, разбегались, прятались в подъездах, за прилавками магазинов, растворялись в переулках. На улице остались лишь те, кто не успел. И я вместе с ними.

Грузовики и машины остановились, перекрыв движение. Из них выскочили солдаты и люди в гражданском. Впрочем, у цивильных торчали кобуры на боку. На их лицах читалась смесь агрессии и усталости. Пожилой мужчина в панаме, стоящий рядом, выругался.

— Проклятый BRACO!

О Бюро по подавлению коммунистической деятельности знали все. Цепные собаки Батисты. Ими пугали детей. Могли задержать по малейшему подозрению, и долго не выпускать.

— Всем к стене! Руки поднять! — крикнул один из солдат.

Я увидел, как несколько мужчин, стоявших ближе к ним, покорно подняли руки и встали лицом к стене. Кого-то толкнули к машине и начали обыскивать, нисколько не церемонясь. Ещё одного вдруг начали охаживать резиновой дубинкой.

Моя рука, до этого сжимавшая записку, теперь двигалась сама по себе, будто по давно отработанному плану. Послание Люсии… «Мануэль привезёт рыбу в пятницу к дяде Игнасио». Спросят, кому несу, кто такой Мануэль, где живет Игнасио — и готово. Этого было достаточно, чтобы меня приняли за революционера и отправили в застенки BRACO. А там они церемониться явно не будут.