Проверка моей невиновности - Коу Джонатан - Страница 4

– Смысл держать звук включенным, если ты не слушаешь?

Пальцы матери продолжили цокать по клавишам. Осознав, что никакой беседы здесь не сложится, Прим уже собралась было встать и вновь уйти, но ее задержала песня. Потусторонняя мелодия – призрачная и томительная, но со слегка зловещим подспудным тоном. Что же до слов… Прим поначалу сомневалась, слышит ли она их правильно.

– То есть эта песня о ком-то, кого отравили, так?

– Погоди, милая, я тут почти закончила.

Прим закрыла глаза и постаралась сосредоточиться на словах. Цоканье клавиш отвлекало.

– А теперь он собирается повесить свою возлюбленную, так? После того как помрет от отравы.

Джоанна много раз подряд нажала на кнопку “стереть”.

– Чего он все время это делает? – спросила она. – Пытается переформатировать мне весь документ.

Песня подошла к концу и с последней скорбной фиоритурой истаяла. Возникла краткая пауза, а затем женский голос объявил, что прозвучала старинная народная песня из Англии – или, может, из Шотландии, или, может, из пограничных краев между той и другой – под названием “Лорд Рэндалл”. Прим взяла это имя себе на заметку.

Затем с нарастающим раздражением понаблюдала, как ее мать продолжает сражаться с выкрутасами “Майкрософт Ворд”.

– Тебе чем-нибудь помочь? – спросила она.

– Нет, сама разберусь, – сорвалась Джоанна. – Просто дай мне доделать пару минут, а?

Прим встала и направилась к двери, но на пороге обернулась.

– Как твоего друга зовут? – спросила она.

– М-м?

– Твоего друга, который завтра приезжает в гости.

– А. Кристофер.

– Кристофер… который?

– Сванн. Две “н”.

– Ладно. Спасибо. Хочешь, приготовлю ужин?

– Вероятно, этим займется твой отец.

А потому Прим вернулась наверх к себе в спальню, вновь растянулась на постели – на сей раз закинув ноги на подушки – и открыла ноутбук. Забила “блог кристофера сванна” в Гугл и тотчас нашла искомое. Страницу венчал фотоснимок моложавого лица, показавшегося знакомым – смутно – из тех времен несколько лет назад, когда этот друг приезжал к ним последний раз: шатен с проседью; высокий интеллектуальный лоб; очки в тонкой металлической оправе; стальной блеск проницательности в глазах. Да, теперь она его вспомнила. Чуть напыщенный – вот каким он ей показался. Довольно холодный и бесцеремонный. Склонный к менсплейнингу.

Фотоснимок неловко лепился к плашке с заголовком “ПРИМЕНИТЬ СИЛУ ПРАВДЫ – СКАЗАТЬ ПРАВДУ СИЛЕ”, выглядело это жалко до невозможности, подумала Прим. Однако содержимое последнего поста (написанного всего три дня назад) оказалось вполне интересным.

Этот намек растравил в Прим любопытство. Когда в десять вечера все наконец расселись ужинать (отец сделал доброе дело, замесив в одной посуде пасту и песто), она заикнулась об этом в разговоре с родителями, но отклик получила обескураживающий.

– Ох, батюшки, – произнесла мать. – Ты Кристоферова блога начиталась, да? Бросил бы он это дело, честное слово.

Заметив удивление дочери, Эндрю лишь добавил:

– Помнить тебе о нем стоит лишь то, что он бывает… – отец поискал слово поточнее, – своего рода фантазером.

Размышляя обо всем этом тем вечером в постели, Прим прикинула, что в последний раз они с Кристофером Сванном виделись не меньше пяти лет назад. Даже теперь не могла она вспомнить, чем он зарабатывал на жизнь, и уж точно ничего другого о нем не помнила, если не считать того, что он вроде был женат на американке и сколько-то пожил на Восточном побережье, после чего развелся и вернулся в Королевство. Прим забыла спросить, надолго ли он к ним в гости. На день-другой, не больше, понадеялась она.

Его прибытие в субботу утром она пропустила, поскольку день у нее начинался рано – мать отвезла ее чуть ли не впотьмах по беркширской глубинке в аэропорт к началу ее смены в шесть утра. А потому впервые гостя она увидела, вернувшись домой во второй половине дня. А первую половину дня Прим провела, наблюдая, как плошки с суси вьют петли вокруг столиков, занятых воодушевленными путешественниками, и после у нее опять кругом шла голова и она слишком устала даже для того, чтобы ехать домой общественным транспортом, – проделать путь всего в пятнадцать миль, который тем не менее мог занять и все три часа, поскольку большинство местных автобусных маршрутов за последние десять лет поотменяли. Вот она и взяла такси – половины заработанного за девятичасовую смену как не бывало – и оказалась дома без четверти четыре. Кристофер с матерью сидели в библиотеке, рассматривали старый фотоальбом и хихикали над фотокарточками эдак втихаря и довольно-таки междусобойственно. Ее отец нашелся в гостиной, смотрел старую британскую кинокомедию в декорациях школы-интерната, под названием “Счастливейшие дни вашей жизни”[6]. Всего нескольких минут Прим хватило, чтобы понять, что это не для нее, но она знала, почему ее отцу нравятся такие фильмы. Было в мире, который они отображали, нечто изысканно-успокоительное: черно-белая Британия 1950-х, знакомый набор хара́ктерных актеров и череда безобидных фарсовых ситуаций, в которые те влипали. Прим предположила, что это его вариант перепросмотра старых серий “Друзей”: ностальгия по временам, когда он был настолько молод, что уж и сам себя таким не помнит. Прим понравилось, как он улыбается, какое у него спокойно-удовлетворенное лицо, а затем она предоставила ему досматривать, сама же пошла наверх – принять душ и перехватить пару часов сна.