Проверка моей невиновности - Коу Джонатан - Страница 16

Вместо того чтобы слушать вторые дебаты, запланированные на то утро (пленарное заседание под названием “Что такое постбрекзитный консерватизм?”), Кристофер решил прогуляться в основное здание. Ему стало любопытно глянуть на новый номер, в который его так загадочно прописали. Путь он выбрал длиннее прежнего – пошел по тропинке вдоль декоративного пруда – и вновь заметил фигуру одинокого рыбака, сидевшего в созерцательном безмолвии и глазевшего на воду, которая, как и сам он, казалась бесконечно спокойной и бесконечно терпеливой. Кристофер задумался, каждый ли день рыбак сюда ходит.

Стремительно миновав вестибюль гостиницы, он взошел по впечатляющей дубовой лестнице посередине здания, ведшей на первый этаж. Там он оказался в просторном, мрачном и неприветливом коридоре с дверями по обе стороны. Номер Кристофера, девятый, отыскался в дальнем конце, в глубине дома. Две двери, предшествовавшие девятому номеру, как он заметил, были обозначены как “8/1” и “8/2”. Наверняка смежные. Ключ к его новому номеру был поразительно тяжелым и в замок входил довольно неловко. Однако, повозившись с ним едва ли не минуту, Кристофер сумел проникнуть внутрь.

Первое впечатление на него произвел уже сам размер номера. Он был громаден – примерно в четыре, а то и в пять раз больше того, что во флигеле. Вдобавок его окутывала тьма – даже в этот час дня. Окна, являвшие некий ограниченный вид на огород, были маленькие и витражные, а потому света пропускали мало. Главный предмет обстановки – здоровенная кровать под балдахином. Вглубь уходила продолговатая узкая уборная; имелась и третья комната – или так Кристофер поначалу решил, поскольку она было довольно большая, там разместилась бы некрупная кровать или хотя бы диван. Однако отсутствие окон и наличие вешалок подсказали ему, что это на самом деле исполинский гардероб. И там уже висел его костюм. Все его вещи, как он обратил внимание, были педантично разложены по спальне, а туалетные принадлежности – ровным рядом на полке над объемистой раковиной. Все предметы мебели в основной комнате – древние и тяжелые, в точности таким же оказалось и громадное “ушастое” кресло, размещенное перед пустым камином, выложенным камнем. Он плюхнулся в это кресло и несколько минут посидел, размышляя. Комната была роскошная и удобная, это уж точно, хоть и не то чтобы радостная. При прочих равных предпочтительнее той, какую ему определили вчера. И все же он никак не мог взять в толк, отчего его переместили столь внезапно.

Было в этом нечто странное. Что же все-таки происходит?

В Ведэрби-холле баров было два. Тот, что в зале “Дунсиада”, – оживленный и буйный. Тот, что в салоне “Аддисон”[25], – гораздо приятнее, однако по неведомой причине гости его сторонились. Кристофер, заявившись туда в тот вечер после ужина, примерно в десять, обнаружил, помимо комментатора из “Новостей ВБ” и колумниста из “Шипастого”[26], энергично целовавшихся в тихом углу, лишь еще одного обитателя – сэра Эмерика Куттса, сидевшего за столиком в одиночестве и щурившегося в мобильный телефон. Кристофер приблизился к столику и вежливо кашлянул.

– Сэр Эмерик? – проговорил он, когда профессор поднял на него взгляд. – Позволите ли взять вам еще стаканчик?

Прежде чем ответить на этот вопрос, Эмерик спросил:

– Мы знакомы?

– Да, знакомы – в некотором роде, – ответил Кристофер. – Я сейчас объясню. Вам того же?

Эмерик глянул на свой стакан так, будто забыл, что в нем было, и ответил:

– Да, вполне. Бренди с содовой.

Кристофер взял того же и себе и, вернувшись к Эмерику в его угол, поставил оба стакана с выпивкой на стол и уселся, приговаривая:

– Надеюсь, вы не возражаете, – уже постфактум.

– Отнюдь, отнюдь, – произнес Эмерик без особого энтузиазма. Воздел руку со стаканом, осторожно и неуверенно протягивая ее Кристоферу. – Ну, будем. И спасибо вам большое.

– Надеюсь, вы не считаете, – сказал Кристофер, – что к вам пристает совершенно посторонний человек. На самом деле мы с вами встречались – несколько раз. Но то было немало лет назад. Я учился в Святом Стефане в начале восьмидесятых.

– Начало восьмидесятых! Боже мой, это же погружение в античную историю.

– Я временами посещал ваши салоны.

Эмерик не откликнулся, а потому Кристофер добавил в порядке напоминания:

– Вы проводили салоны – у себя на квартире во Дворе Кайта[27].

Когда Эмерик вновь не отозвался, Кристофер задумался, не отказывает ли старику память. Но наконец возник ответ:

– Прямо-таки роскошно вы их, на мой взгляд, назвали – “салоны”.

– Но они и были роскошны, – настаивал Кристофер. – Изумительно роскошны – для двадцатиоднолетки только что из школы в Сомерсете. – Размещая капкан, он добавил: – У вас там даже клавесин был, ну честное слово.

– Это был клавикорд, – поправил его Эмерик. (Стало быть, память у старого хрыча все-таки была по-прежнему достаточно остра.) – Обычно кто-то из теоретиков музыки исполнял что-нибудь. А иногда пела моя дочь. У нее был довольно славный голос.

– И как поживает Лавиния? – спросил Кристофер. – Держится, я надеюсь?

– Насколько мне известно, – проговорил Эмерик суховато. – Мы не очень-то часто видимся. Она пошла своим путем.

– В Америку, насколько мне известно.

– Именно. Вы неплохо осведомлены.

Кристофер протянул руку.

– Зовут меня Кристофер, кстати. Кристофер Сванн. На случай, если никак не удается вспомнить.

– Кристофер Сванн… – Эмерик откинулся на стуле, с трудом извлек что-то из памяти. – Это вы человек с блогом?

– Наверное, можно сказать и так, – ответил Кристофер.

– Хм-м. Я поглядывал туда раз-другой. С учетом ваших собственных подходов, вывод я могу сделать только один: вы явились сюда, чтобы пошпионить за оппозицией и написать о происходящем что-нибудь саркастическое, так?

– Я просто историк консервативного движения, – сказал Кристофер, – и какими бы ни были мои личные взгляды…

– А, Эмерик! – К ним за столик подсел Роджер Вэгстафф, ворвавшийся в бар с видом разгоряченным. – Простите, я задержался. Слишком много тех, кто желает со мной поговорить. – Он уже устроился – и вдруг осознал, кто это с ним рядом. – О господи, это ты, Сванн. Мне показалось, что я мельком видел тебя сегодня в толпе. Какого беса ты сюда явился?

– Полагаю, создавать неприятности, – произнес Эмерик.

– Ну, я надеюсь, вам он никаких не создает.

– Нет, нисколько. Мы тут совершенно цивилизованно пикируемся.

– Позволь взять тебе выпить, Роджер? – предложил Кристофер.

– Нет, спасибо. Нам с Эмериком нужно кое-что обсудить наедине.

– Что ж, я тогда допью и оставлю вас.

Он отпил немного от своего бренди с содовой – примерно три четверти еще оставалось у него в стакане – и с расслабленной улыбкой откинулся на стуле.

Роджер вперил в него ледяной взгляд, однако было ясно, что Кристофер с места не сдвинется.

– Да пожалуйста, – проговорил Роджер. – Не то чтоб оно было сверхсекретным. Квази пришлось отказаться, разумеется.

– Я так и предполагал, – сказал Кристофер. – Наша новая премьер-министр навьючила на него довольно изнурительную задачу – в разгар экономического кризиса найти, где можно урезать налоги. Главе казначейства будет чем заняться еще несколько дней. И кого же вы нашли ему на замену?

Роджер обратился к Эмерику:

– Договорились ли вы с вашим венецианским приятелем?

– Прекрасно договорились. Он с восторгом принял приглашение. Прилетит ранним рейсом и к обеду должен быть здесь.

– Великолепно. Сможете объявить перед завтрашней первой сессией?

– Конечно.

– У вас докладчик из Венеции? – спросил Кристофер.

– Вам там слева трудно это понять, – произнес Эмерик. – Отвернуться от Евросоюза не то же самое, что отвернуться от Европы.

– Вот именно, – сказал Роджер. – Лично я обожаю Европу.