Драган. Право на ведьмочку - Антонова Екатерина - Страница 11

– Мне жаль, Мара, – волк опускает голову, признавая авторитет Ведающей, – просто мы все на взводе. И глупо винить нас в…

– А кого винить?! – рычу. – Вы оставили нас одних драться против… этой чертовщины!

– Там был барьер, – подает голос Дамьян – молодой волк, брат Владо, – мы не смогли пройти.

– Какой барьер? – спрашивает Марьяша, пока моя мать занимается раной отца.

– Ljudska ženka je zaboravljena da kaže (Человеческой самке забыли сказать), – цедит Владо, я с рыком хватаю его за грудки.

– Чего вякнул? По-русски скажи… пусть наша ведьма слышит, как ты уважаешь ее наследницу!

– ВЛАДО! – Мара резко встает, в ее желтых глазах мелькает гнев. – Договоришься у меня. Марья – моя наследница. Все, что знаю я, знает она.

Марьяша явно расстроена этой перепалкой. Я знаю, как она переживает из-за того, что человека наша стая в качестве ведьмы не принимает. Но я сделаю так, что примут. Заставлю, если придется.

– Отпусти его, Драган, – говорит мама, – не будем устраивать сцен перед твоим отцом.

Со стороны ворот раздается сигнал клаксона.

– Кира! – Марьяша бежит туда, я за ней.

Кира – наш, так сказать, оборотневый врач. Она исследовательница, ученая. Одним словом, невероятно умная! Раньше была волчицей, теперь ей даровали душу огромной кошки.

– Где он? – девушка вытаскивает черный кожаный чемоданчик.

– Он там, пошли, – веду Киру к воротам, где лежит мой отец.

Она присаживается.

– Привет, Вук, – улыбается, натягивает перчатки, – как тебя так угораздило?

– Не знаю, – рычит, – живые деревья не каждый день встречаются… знаешь ли.

– Расскажи, как себя чувствуешь, – она осматривает область вокруг раны, – глубокая. Сейчас оценю уровень регенерации. Если в норме, будем вытаскивать.

– А если нет? Так и буду ходить с этой штукой? – пробует шутить альфа.

Марья стоит рядом. Вижу слезы в ее глазах. Она смахивает их, но они все равно текут. Незаметно касаюсь ее пальчиков. Сжимаю ладошку. Пытаюсь успокоить.

Девушка бросает на меня тревожный взгляд. Тихо всхлипывает.

Горан таращится на нее. Низко рычу.

– Что-то не так, – хмурится Кира, сняв стерильную повязку, – регенерации нет.

– Как нет? – начинают галдеть волки, а Марьяша заливается слезами.

Она разворачивается и убегает. Черт!

– Дерево непростое, – Кира массирует виски, – если мы его сейчас вытащим, ваш альфа умрет от потери крови. Давайте пилить. Я возьму образец коры, быстро проведу анализ и постараюсь понять, с чем мы имеем дело.

Разворачиваюсь и бегу за Марьей. Волки стаи готовятся пилить ветку.

– Марья! – нагоняю ее у самых ворот, девушку опять выкручивает наизнанку. – Боги, что случилось?

– Прости… прости меня, – шепчет она, ее снова тошнит.

Держу ее волосы. Жду, пока она созреет.

– Успокойся, прошу. В чем дело, милая? Марьяша, – беру ее бледное личико в ладони.

– Они вернулись…

– Кто? – хмурюсь.

– Мои видения будущего. Когда ты ушел к стае, я вдруг ощутила знакомый страх. Так всегда перед тем, как мне открывается чье-то будущее. Обычно видения приходят во сне, но сегодня что-то пошло не так… Драган…

Я слушаю ее, не перебиваю.

– Эти деревья… мои видения… смерти от несчастных случаев… все неспроста! – она хватает меня за запястье, – все связано…

Внезапно глаза моей ведьмочки закатываются.

Становятся абсолютно белыми.

По телу девушки проходит мощная судорога. Марьяша начинает бормотать…

Тик-так… тик-так…

Șarpele vă va spune calea…

Șarpele vă va spune calea…

Nu crede șarpele…

Nu crede șarpele…

Я ни черта не понимаю! В ужасе смотрю, как любимая девушка бьется в судорогах.

Se va trezi curând…

Prințul Șarpe…

Затем Марья замолкает. Падает мне в объятия. Прижимаю ее холодное тельце к себе. Чувствую себя совершенно раздавленным. Отец, теперь она…

– Кто же так терзает тебя? – обнимаю свою девочку крепче. – Скажи, и я убью его… разорву… уничтожу…

– Она должна сама, – сзади появляется Горан, – ты можешь лишь дать ей смысл идти к свету. Сейчас твою ведьму терзает тьма…

– Что она бормотала? Это же румынский? – впервые не испытываю раздражения от присутствия Горана.

– Да. У меня чувство, что Марья сейчас на перепутье. Она говорила, что Змей подскажет путь. То же самое я слышал в своих кошмарах. Лед, вокруг лишь мертвый лед. И гроб внутри этой темницы. Змей шептал мне эти слова, но…

Змей…

– Но?

– Но дальше она начала говорить диаметрально противоположное. Nu crede șarpele значит «не верьте Змею». И в конце Se va trezi curând Prințul Șarpe – скоро проснется змеиный князь.

– Влад Валах…

– Я не знаю, как он связан со всем этим, – напряженно произносит Горан, – но нужно выяснить. Я чувствую, что он может быть ключом…

– Решено, – беру Марью на руки, – тогда мы завтра же наведаемся в тюрьму к нашему князю.

Глава 15

– Я поеду с вами! – объявляет Марья.

– Исключено, – отрезаю.

Горан молчит, смотрит в окно. Вообще для своей агрессивной внешности он слишком спокойный.

– Марьяша, прошу тебя, – умоляюще стону, – дай мне самому в этом разобраться. Тебе стоит отдохнуть. После столь мощного ритуала.

– Я справлюсь, Драган! – заявляет. – В конце концов, это я вдруг заговорила на румынском! Да я только столицу Румынии знаю! Меня это безумно пугает.

– Ты что-нибудь помнишь? Ощущения, образы, хоть что-нибудь? – спрашивает волхв.

– Нет, – Марья поджимает под себя ноги, – словно белое пятно. Помню лишь шипение. И…

– А что было до? – хмыкаю. – Ты сказала, что увидела чье-то будущее. Что там было?

Она поджимает губы. Отводит взгляд. Я даю ей время собраться. В конце концов, после оживших деревьев меня ничем не напугаешь.

– Горан… ты не принесешь мне воды? – голос Марьи тихий, словно виноватый.

Он пристально смотрит на ведьму. Затем кивает и уходит. Мы с Марьей остаемся вдвоем. Она встает, подходит ко мне. И обвивает руками плечи.

Тело становится невесомым, напряжение спадает. Дыхание замедляется, а мысли превращаются в мягкие пушистые облака. Рядом с Марьей я всегда такой. Она дарит мне ощущение безмятежности, даже когда за окном бушует шторм.

Её пальчики осторожно гладят спину, словно рисуя невидимые узоры, даруя успокоение и освобождение. Каждый миг этого объятия превращается в вечность, наполненную блаженством. Внутри рождается волшебная лёгкость, словно крылья вырастают за спиной.

Такова моя Марьяша.

Она отстраняется.

– Я видела твоего отца…

Молчу. Кажется, где-то на задворках сознания, я понял это еще тогда, когда она произнесла фразу о видении.

Лицо девушки бледнеет, пальцы нервно перебирают ткань платья, выдавая её волнение.

– Он не выживет, Драган… я видела… – она начинает шмыгать носом, – это дерево… непростое. Оно отравлено темной магией. Это не яд, а что-то намного сильнее.

Кровь гулко стучит в ушах, пульс учащается, горло перехватывает болезненный спазм. Мышцы напрягаются. Зверь воет внутри. Требует защитить отца, предотвратить опасность.

– Я… – прокашливаюсь, – мне нужно выйти. Но ты никуда не поедешь.

– Но, Драган… – в ее глазах стоят слезы.

Я бы должен успокоить ее. Но у самого в душе полный швах.

– Не плачь, – криво улыбаюсь, – от судьбы не уйдешь, ведь так? Ляг поспи. Тебя никто не будет беспокоить. Я скоро вернусь.

Выхожу и спускаюсь на первый этаж дома. Взгляд цепляется за огромный старинный камин. Мы каждый вечер собирались здесь всей семьей, пили чай. Семейная традиция.

Перед камином расстелен мягкий коврик ручной работы. Наш дом всегда был оплотом спокойствия и уюта. Но теперь я чувствую лишь напряжение.

Скрытую угрозу, неотвратимо приближающуюся каждую секунду.

– Драган! – раздается сзади усталый голос матери. – Нам с тобой нужно поговорить.

Знаю, что она скажет. Ведающая даже в такой паршивой ситуации не выдает истинных чувств. Пока ее муж умирает в их спальне, она уже планирует дальнейшие действия.