Генеральный попаданец 5 (СИ) - Коруд Ал - Страница 71

Это, конечно, создавало проблемы- приходилось строить мощные электростанции, например, крупные гидроэлектростанции в Сибири и отчасти выдавало такие комбинаты. Существует шпионская история о том, как в 1958 году по фотографии схемы электросетей Уральского региона, опубликованной в журнале Огонек, аналитики ЦРУ вычислили мощность и расположение комбината УЭХК. Ни редакция, ни фотограф не подозревали, что выложили в открытый доступ секретную информацию. Это о необходимости секретности.

В США были построены три газодиффузионных завода: первый в Ок-Ридже (уже закрыт), затем в Портсмуте и в Падьюке. В Англии с 1956 г. заработал газодиффузионный завод в Кэйпенхерсте. Во Франции с 1964 года — в Пьерлатте, затем более производительный завод в Трикастене. С 1960 года, при помощи СССР, работал газодиффузионный завод в Китае, вблизи Ханьчжоу. Но к тому моменту, как в Европе только запускались первые газодиффузионные заводы, в СССР уже начинался переход к принципиально иной технологии обогащения, ставшей позднее основной — технологии газовых центрифуг. С самого начала атомных проектов эту идею рассматривали и у нас, и в США, но на практике реализовать ее оказалось куда сложнее, чем построить атомный реактор. Поэтому в США ее отбросили, тем более что неплохо со своей задачей справлялись и диффузионные машины.

В СССР на диффузии не остановились и довели до ума немецкие идеи. Да, именно немецкие. Это направление развивалось в СССР после войны благодаря немецким военнопленным инженерам Циппе и Штеебеку. Они работали в Лаборатории «А» в Сухуми, это будущий Сухумский физико-технический институт, а затем конструкторском бюро на Кировском заводе в Ленинграде. Но идеи активно перенимали и дорабатывали советские специалисты, в первую очередь Виктор Сергеев. В итоге в середине 1950-х немцы вернулись в Германию, а Сергеев довел до работоспособной конструкции и серийного запуска первые русские центрифуги в СССР. В 1957 году, переехав в США, Циппе построил там работающую установку, воспроизведя по памяти опытный образец Сергеева. И назвал ее, следует отдать должное, «Русской центрифугой». Однако увлечь американцев он не сумел. В отношении новой машины, как в свое время и по конструкции Штеенбека, был вынесен вердикт: для промышленного использования непригодна.

В СССР же в 1957 году на УЭХК запустили сначала опытный участок, а в 1962 — первый в мире завод по обогащению урана на основе газовых центрифуг. Когда в 1958 году завод в Верх-Нейвинске вышел на расчетный режим, оказалось, что энергопотребление на единицу разделения в 20 раз меньше диффузионного метода, а себестоимость — вдвое меньше. Советский Союз получил технологическое преимущество, которое можно использовать для завоевания рынка.

И сколько подобных этой различных идей появлялось в научном сообществе СССР! Советская научная школа окрепла и начала усиленно толкать прогресс вперед. Американцы же, обладая самой сильной экономикой, сделали упор на скупку «умов». Кирилл Трофимович вспомнил недавние горячие споры в созданном Комитет по Инвестиционной Технологии при Совете Министров СССР. Нечто похожее было еще раньше устроено в Кремле при администрации Генерального, в так называемой «АПэшке». Министрам различных отраслей пришлось выслушать в Совмине много нелицеприятного о себе и методах внедрения современных технологий.

Одна программа ЭВМизации страны чего стоила! Вбухали туда огромные деньжища, строили новые предприятия, реформировал НИИ, скандалили с Академией наук, тянули десятки тысячи километров проводов. И внезапно некоторые руководящие товарищи уперлись рогом. Нет помещений и средств для установки «Рабочих станций ЭВМ», так назвали электронные машины, которые Ильич упорно называл «персональными». Хотя работать те должны на коллективы. Пришлось издать отдельный указ, спустить его с самого верха и создать при Совмине целый Комитет ИТ для внедрения и контроля.

Мазуров вспомнил недавнюю дискуссию во Всесоюзном объединение Информатики, что состоял при Госплане и контролировал развитие вычислительной техники, в том числе и ЭВМизацию страны. СССР имел в сфере компьютеризации крайне важный недостаток. В Союзе каждое министерство под свои задачи разрабатывает собственные ЭВМ. Часто несовместимые. Так что даже простая унификация сложившегося спрута разработок давала жуткую экономию средств на развитие и бинарной и тернарной логик.

А недавняя дискуссия состоялась по поводу системы троичных цифровых машин, предложенных, как альтернатива сложившейся системе машин двоичных. ЭВМ «Сетунь" была вполне перспективной и не уступающее имеющимся ЭВМ на двоичной логике изделие. На 1965 было сделано на энтузиазме 48 экземпляров, из них 30 работают в институтах. Она использовала троичную систему счисления. Но международная корпорация 'Вычислительные машины», создатель «Рабочих станций ЭВМ» полагались лишь на обычную бинарную логику. Здесь же по инициативе заведующего кафедрой вычислительной математики С. Л. Соболева в МГУ в начале 1956 года началась работа по созданию собственной электронно-вычислительной машины, которая была бы недорога, малогабаритна и пригодна для институтских лабораторий.

Был организован ряд семинаров, на которых Брусенцов выступал с докладами. Идеи молодого учёного понравились Соболеву, и он добился его перевода на механико-математический факультет и поручил разработку новой ЭВМ. Он же организовал для Брусенцова стажировку в секретной лаборатории Л. И. Гутенмахера, где в то время шла разработка двоичной ЭВМ на магнитных носителях. По мнению Брусенцова, ЭВМ Гутенмахера имела ряд серьёзных недостатков, которые можно было устранить, используя троичную систему счисления. После окончания стажировки на основе двоичного ферритодиодного элемента Гутенмахера он разработал троичный сумматор, который устранял недостатки двоичной ЭВМ и показал высокую надёжность. Тем не менее первоначально этот вариант рассматривался как альтернативный. Но чем дальше продвигалась разработка ЭВМ, тем отчётливее становились преимущества троичной схемотехники.

Она позволяла создать очень простые и надёжные элементы, уменьшала их число в машине в семь раз по сравнению с элементами, используемыми Гутенмахером. Существенно сокращались требования к мощности источников питания, к отбраковке сердечников и диодов, и, главное, появилась возможность использовать натуральное кодирование чисел вместо применения прямого, обратного и дополнительного кода чисел. Решение Брусенцова создавать троичную ЭВМ было одобрено Соболевым, и к концу 1958 года был собран опытный образец принципиально новой машины, получившей название «Сетунь». В конце 1959 года для машины уже существовала система программирования и набор прикладных программ. «Сетунь» состояла из шести функциональных устройств: арифметического устройства, устройства управления, оперативного запоминающего устройства, устройства ввода, устройства вывода, запоминающего устройства на магнитном барабане.

То есть это была единственная в мире серийно выпускавшаяся троичная ЭВМ. В 1967–1969 годах на основе машины «Сетунь» была разработана ее усовершенствованная версия — троичная цифровая машина Сетунь 70 — машина нетрадиционной двухстековой архитектуры, ориентированной на обеспечение благоприятных условий дальнейшего развития ее возможностей методом интерпретирующих систем. Для Сетунь-70 был разработан собственный язык программирования — ДССП. Принцип этого языка программирования — «слово есть слово», это значило, что одно слово программы соответствует одному слову кода. Для ДССП характерна двухстековая архитектура, словари, поддержка нисходящего программирования, высокоуровневые структуры данных и операции, компактный код, а также мобильность, гибкость, сопрограммный механизм.

Троичная логика «Сетуни» в целом была обусловлена двумя факторами:

первый — математической экономичностью троичной системы счисления, теоретически в основе самой экономичной — основание натуральных логарифмов.