Кинжал Немезиды (СИ) - Чайка Дмитрий - Страница 17

Огромные десятитонные блоки, что легли в основание стены, сменили блоки вдвое меньшие, а потом, на самом верху, их сменят камни весом до тонны. Нет нужды такую тяжесть на высоту волочь. Робкие намеки окружающих на тему: а почему бы не построить стены из сырцового кирпича, как все нормальные цари, я отмел с негодованием. Недолгая неразбериха в Ассирии подходит к концу, и они очень скоро выйдут на авансцену. Выйдут вместе со своими таранами и маленькими кирками, которые несет в ручной клади каждый воин. Они кирпичную стену разберут на раз.

А наш главный строитель снова потерялся. Во время вынужденного отпуска на Родосе я вспомнил про такую штуку, как полиспаст и римский подъемный кран со ступальным колесом, рассказал ему о них, и он снова забухал. Слабоваты нервишки оказались у парня. Непробиваемая корка воспитания правоверного египтянина уже давно лопнула с треском, но у него все еще случался культурный шок. Он никак не мог поверить, что два блока уменьшают необходимое усилие почти в два раза, а четыре блока — еще больше. Он сделал модель, проверил и пропал. Только горький плач Нефрет, проклинающей своего непутевого мужа-пьяницу, сигнализировал всему южному кварталу, что господин Великий строитель все еще жив и даже частично здоров. Просто пока не совсем пригоден к работе. Думаю подшутить над ним со всей свойственной мне искрометностью. Как только Анхер выйдет из сумрака, расскажу ему, что усилие может передаваться через два ступальных колеса. Вот весело будет.

— Куда теперь, государь? — почтительно спросил Сосруко, видя, что я застыл на месте, пока мой конь объедал какой-то куст, опрометчиво свесившийся из-за забора.

— В храм Наказующей, — сказал я, и Сосруко оживился не на шутку.

Он что-то сказал на своем гортанном наречии родственникам, ехавшим за мной, и те оживленно загомонили. Я так и не смог разгадать эту загадку. Еще совсем недавно они на выстрел к этому храму боялись подойти, а теперь их оттуда за уши не вытащить. И возвращались они оттуда веселые, даже песни пели. А ведь ничего нового не произошло. Разве что еще один перегонный аппарат мой алхимик получил. Мне жена и Кассандра весь мозг пробили, требовали ароматных масел и притираний. Интересно, какая может быть связь между новым аламбиком у игромана-вавилонянина и хорошим настроением у моей охраны? Решительно не понимаю. Они у меня в употреблении ароматов не замечены.

Зачем я еду в храм Немезиды? Сегодня в порт пришел корабль с зерном такого качества, то его целиком забрали для нужд дворца. А это значит, что агент-сидонец смог найти общий язык с премьер-министром Египта. У меня в подвале есть небольшая комнатка с дырой, ведущей в соседнее помещение. Я послушаю разговор. Не к лицу самому царю беседовать с простым купцом и ставить ему задачи. Пусть Кассандра этим занимается. Но услышать я это хочу своими ушами. Дело слишком важно для того, чтобы отдать его кому-то.

— Говори, Магон, — услышал я голос свояченицы, слегка искаженный эхом, блуждающим по камням кладки.

— Ваше поручение исполнено, госпожа, — раздался подобострастный голос. — Господин чати поверил мне. Он повелел мне стать глазами и ушами во дворце государя.

— Неплохо, — милостиво ответила Кассандра. — Пока ты можешь рассказать ему все, что увидишь и услышишь. Нам нечего скрывать. Даже про весенний поход под Трою.

— Великий царь покинет Энгоми вместе с войском? — деловито спросил купец.

— Да, — ответила Кассандра. — У нас мир с соседями, а флот будет бороздить море и топить всех подряд. Особенно тех, кто поплывет в Египет, не получив патент в казначействе Энгоми.

— Чати просто сойдет с ума от злости, — с едва сдерживаемым восторгом произнес Магон.

— Ты должен будешь сказать им следующее, купец, — чеканным голосом ответила Кассандра. — Весной, когда взойдут Семь Сестер, корабли Алассии не повезут медь в Черную Землю, потому что визирь Та запретил им это. Ванакс Эней скорбит о нарушенной дружбе со своим царственным братом, сыном Ра, но признает право Египта торговать с тем, с кем ему угодно.А право царя Энея брать силой любой корабль в море, ибо он сын Морского бога, и визирь Черной Земли ему не указ.

— И кому я должен буду сказать об этом, госпожа? — уныло спросил Магон.

— Кому-то из царедворцев-ааму, своих земляков, — ответила Кассандра. — При дворе много вельмож-ханнанеев. Великий дом покровительствует им.

— Чати просто сойдет с ума от злости, — снова сказал Магон, но в это раз в его голосе никакого восторга слышно не было.

— Но скажешь ты это только в том случае, — успокоила его Кассандра, — если вдруг увидишь, что в Египте стало не хватать меди. По любой причине, понял? По любой!

— Да, госпожа, — уверенно ответил Магон. — Все исполню, как приказали. Меди сейчас мало, но ее везут с Синая в Фиванские мастерские. О перебоях я не слышал, но племена пастухов-шасу частенько шалят на караванных путях. Если что-то такое случится, я все сделаю.

— Ты получишь сорок талантов меди на продажу, — ответила Кассандра. — И не криви лицо, купец! Скромность пристала тому, кто приносит жертвы Гермесу Агорейосу.

Слушать дальше я не стал. Дело рискованное, но если Тимофей отработает свою часть программы, визирь-чати окажется на растяжке. И тогда мы возьмем его за горло. Синайская добыча не покрывает их потребностей даже две трети, и качество этого металла низкое. Мышьяка слишком много, из него не сделать хорошего оружия. Мы и так их придавим, лишив железа, меди Кипра и дерева Ханаана. Но если после начала навигации остановить поступление меди вообще, это будет чертовски красиво. Они должны будут умерить спесь и начать договариваться. А у меня уже такой список пожеланий, что никакого папируса не хватит.

Я шел быстрым шагом в сторону лаборатории мастера Син-аххе-эриба, а войдя, остановился, словно громом пораженный. Вавилонянин валяется на полу, пьяный в слюни, и испускает носом необыкновенно затейливые мелодии. Моя охрана пьет прямо из кувшина какой-то продукт со странно знакомым запахом. А вот тот аламбик, в котором кое-кто должен был перегонять нефть, сиротливо стоит в дальнем углу, никому не нужный. На полу валяются пустые кувшины из-под вина и куски мыла, а на потухшей жаровне стоит котел с растопленным салом. Причем его явно топили не один раз. Жидкая фракция аккуратно слита в чашу, а в котле осталась лишь плотная белая масса. Я посмотрел на пребывающего в нирване парфюмера, вздохнул, глядя на смущенных кобанцев, и сказал, пристально рассматривая твердый жир на своем пальце:

— Палок бы всыпать дураку, но ведь он сделал стеарин. Или это не стеарин… Я не знаю, что это. Я же не химик. Но из этого совершенно точно можно делать свечи. Сосруко! Поднять, разбудить, похмелить, не калечить! Он мне еще пригодится.

Глава 8

Год 4 от основания храма. Месяц первый, Посейдеон, Морскому богу посвященный. Январь 1172 года до н. э, самый его конец. Запад страны Атики. Земля богини Хатхор. (в настоящее время — местность Серабит-эль-Хадим. Синай)

Они шли небыстро, и причина этому была проста. Дорога от рудников запада через Синай — это целая цепь башен и небольших крепостей, охранявших источники воды. Тимофей, воины иври и пара сотен рабов, которых они освободили, вырезали там всех до последнего человека. Башни попросту разваливали кирками, а в крепостях рубили ворота и врывались внутрь. Здесь, в пустыне, гарнизоны по двадцать-тридцать разноплеменных наемников — шарданов. Им нипочем не удержать такую толпу.

Сотни людей — что-то неслыханное для этих мест. Чтобы пересечь пустыню, нужно потратить дюжину дней. И все это время приходится поить и кормить десятки ослов и лошадей. Люди могут работать голодные, а животные нет. Они для этого слишком слабы. Вот потому-то Тимофей приказал выгрести все запасы на разоренном руднике, забить весь лишний скот, включая раненых лошадей, а на оставшихся колесницах провести загонную охоту. В отряде нашлось несколько младших сыновей знатных отцов, что могли управляться с ними. Мясо газелей, старых ослов, раненых коней, коз и овец порезали на ломти и высушили над огнем. Именно оно и взятые в крепости зерно и финики, питало войско в пути.