Гнев Несущего бурю (СИ) - Чайка Дмитрий - Страница 36

Гавань Сидона полна кораблей, ведь эта земля — единственный источник дерева для Египта. Фенху, плотники, так называют сидонян и библосцев их хозяева. Вот они, стоят на причале, пересчитывают стволы, уложенные на корабль. Рапану с любопытством разглядывал египтянина, исправно потевшего в парике из овечьей шерсти. Он явно гордится собой. Льняная юбка, собранная в мелкую складочку, выпирающий голый живот, намекающий на обильный стол господина царского писца, и высокомерное выражение безбородого лица, бывающее только у тех, кто унюхал какую-нибудь дрянь. Таков был истинный повелитель этой земли, а вовсе не мелек Эшмуназар1, сидящий во дворце на царской горе. Его величество Рамзес, Господин неба, отстоял эту землю в битве при Джахе, сокрушив «живущих на кораблях», которые пошли сюда посуху из страны Амурру. Впрочем, власть египтян здесь таяла на глазах, а держалась она только на поставках зерна. Гарнизоны становились все меньше, а из некоторых городов их давно уже вывели.

Сидон наслаждался плодами мира и богател на глазах. И даже то, что лет пять назад его ограбили морские разбойники, сказалось на нем не слишком сильно. Город мгновенно затянул свои раны, а его купцы поплыли во все концы Великого моря. Ну как во все… Только туда, куда им разрешают плавать слуги проклятого царя Алассии. Сидонцев теперь не пускают в Аххияву и Трою, а с Эгейских островов, где они добывали рабынь, пурпур и рыбу, вышибли безо всякой жалости. И тем не менее, за займом Рапану прибыл именно сюда. Нет таких денег у купцов Энгоми и Угарита. Ведь они вложены в товары, которые разошлись по всему свету. Кое-что нашлось, конечно, но три таланта золота нужно занять где угодно и на любых условиях. Чудовищная сумма, превышающая стоимость всех кораблей, что лениво покачиваются на волнах в сидонской гавани.

Рапану сошел на причал, ревниво отметив деловитую суету конкурирующего порта. Вокруг него разливалось людское море, где все куда-то торопились, все что-то кому-то хотели продать, и где все призывали богов, доказывая, что дают лучшую цену. Огромный базар, раскинувшийся между гаванью и предместьями города, не умолкал ни на мгновение. Рапану шел именно сюда, чтобы встретиться с одним из компаньонов отца, отношения с которыми остались если не дружескими, то хотя бы деловыми. О дружбе сейчас приходится забыть. Ушлых тамкаров царя Энея ненавидят во всех торговых городах египетского Ханаана, от Библа и до самой Газы.

Рапану ловко уворачивался от тех, кто тащил его за руку в лавку с коврами, с украшениями или цветными тканями. В другое время он обязательно провел бы тут час-другой, азартно торгуясь за какую-нибудь мелочь. И обязательно купил бы ее, одержав победу над обижено сопящим купцом. Но только не сегодня…

— Мне сюда! — буркнул Рапану и приказал слуге, который нес тяжелую суму и что-то массивное, укутанное в полотно, из-под которого раздавалось обеспокоенное курлыканье. — Тут стой!

Он решительно вошел под сень лавки, заваленной всем подряд. От бронзовых мечей и египетских амулетов до грубых хитонов, сложенных в аккуратную стопку. Их хорошо берут. Купил какой-нибудь матрос обычный прямоугольник, сотканный из овечьей шерсти, просунул голову в дыру, подпоясался веревкой и пошел своей дорогой.

— Почтенный Магон! Да благословит Баал-Цафон твою торговлю! Пусть он даст ветер в твои паруса!

Рапану изобразил почтительный поклон равного, прижав руку к сердцу и растянув губы в улыбке, которая должна была означать дружелюбие. Кажущаяся простота лавки не могла обмануть знающего человека. Хоть здесь обычные стены из глиняного кирпича с соломой и грубо сколоченный стол, но хозяин всего этого был очень, очень богат. Богат и умен, раз не выставлял свое богатство напоказ. Опасно это в том мире, где люди без пощады режут друг друга за добрый лужок с крошечным ручейком.

— Почтенный Рапану? — поднял брови купец, немало удивленный этим визитом. — Благослови тебя Баал-Малаге, Господин гавани. Пусть он услышит голос твой. Что привело тебя в наши земли? Я слышал, ты стал так велик, что теперь старые друзья для тебя — пыль под ногами.

— На меня наговаривают, почтенный Магон, — вежливо ответил Рапану, благодарно кивнув. Ему предложили сесть, и он упал в простое кресло с гнутой спинкой. — Я помню всех, кто остался верным другом моему отцу и не пытался присвоить его имущество. Почтенный Уртену погиб в бою, защищая свой город, и его память священна для меня. Хотя… ты мудр, почтенный Магон. Мой отец всегда говорил, что когда человек богатеет, с ним приходится знакомиться заново.

Безмолвный слуга поставил на стол кувшин и хлеб, а почтенные купцы похихикали в завитые бороды, добрым словом поминая остроумие покойного тамкара. Он пару раз облапошил самого Магона, чем вселил в того немалое уважение. Потом, когда чаша вина была осушена, а свежая лепешка съедена, Магон вопросительно уставился на Рапану, намекая, что неплохо бы перейти к делу. На столе сидонского торговца стоят песочные часы, завораживая собеседников неумолимым ходом времени. Ведь время — деньги. Тут этот постулат приняли очень быстро.

— У меня намечается большое дело, почтенный Магон, — начал Рапану, тщательно подбирая слова. — Очень большое. Настолько, что одному мне никак не справиться. Хотел занять денег.

— Что за дело и сколько ты хочешь? — заинтересованно посмотрел на него купец.

— Мне нужно три таланта золота сроком на год, — твердо ответил Рапану, а его собеседник в изумлении откинулся на спинку кресла, сверля гостя недоверчивым взглядом.

— И впрямь, большое у тебя дело, — вымолвил он наконец. — И куда же ты хочешь вложить такую прорву золота? Ты решил скупить все, что есть на Великом море? Или поехать в Вавилон, где золото в цене?

— Я предпочел бы не раскрывать тебе своих тайн, почтенный, — сухо ответил Рапану. — Это купеческие дела, они не терпят пустой болтовни.

— Тогда я не стану продолжать этот разговор, — процедил сидонянин. — Сумма чудовищная. Нельзя давать ее без гарантий возврата.

— Казна Энгоми даст за меня поручительство, — ответил Рапану поморщившись. Он не хотел этого говорить, но на глупость собеседника не рассчитывал. Он бы и сам не дал такой займ, если бы пришли к нему.

— Казна Энгоми, значит, — лицо купца осветила людоедская улыбочка. — Я, кажется, знаю, что за дело ты затеял, почтенный Рапану.

— Знать и догадываться — разные вещи, — все так же сухо произнес Рапану. — Деньги нужны мне, чтобы вести дела. И я готов обсудить условия. Могу предложить треть в виде лихвы. Для начала…

— Хорошо, что ты пришел именно ко мне, — сидонянин, улыбка которого потухла, в растерянности крутил в руках потертый абак2 с костяшками из клыков водяного быка. — Ты не понимаешь, почтенный Рапану, что сейчас происходит. Родосцы и лукканцы хвалятся в каждом порту, что пленили самого царя Энея. Говорят, он сидит в яме как беглый раб. И что он дал такую клятву, что ничего не сможет сделать своим обидчикам. Твоего царя больше не боятся, Рапану, он показал свою слабость. Восточный берег бурлит, как котел. Люди только и обсуждают новости с севера. Многие благодарственные жертвы в храмы понесли. Молятся, чтобы подох твой царь в той яме. Я говорю с тобой только потому, что наши отцы, деды и прадеды вели общие дела и были гостеприимцами. Более того скажу, если узнают, что я веду с тобой этот разговор, мне не поздоровится. Уходи. Тебе никто ничего не даст ни в Сидоне, ни в Библе, ни в Тире. Твоего царя ненавидят. Никто не хочет его освобождения.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, почтенный, — с каменным лицом ответил Рапану. — Я всего лишь купец, пусть и приближенный к государю. Выкупом занимается царица и диойкет, меня это не касается.

— Я по-прежнему твой гостеприимец, почтенный Рапану, — мягко ответил сидонянин. — Но я клянусь тебе, что все сказанное мной — правда. Побыстрей покинь Сидон, пока весть о твоем прибытии не попала на царскую гору. А она попадет туда сразу же, как только ты переступишь порог этого дома. Я сам отнесу ее, скажу, что ты предлагал мне медь, но мы не сошлись в цене. Запомнил? Медь! Это все, что я могу для тебя сделать.