Король, любовь, казённый дом. Ясновидящая в деле - Абалова Татьяна - Страница 2

Оставшись в жилете поверх тонкой рубашки и в ладно сидящих бриджах, он прошел, словно был хозяином дома, в гостиную. Не торопясь разжег камин. Налив себе вина, сел в кресло. Водрузив длинные ноги в дорогих балморалах на мягкий пуф, задумчиво уставился на огонь.

– Я пошла спать? – спросила я, поеживаясь.

– Сначала расскажи, что с тобой произошло.

Я потерла ногу о ногу. Не сообразила надеть тапочки, торопясь открыть дверь. Заметив, что я стою босиком, Бенедикт отложил бокал и поманил меня.

– Садись на колени. Так и тебе, и мне будет теплее.

Я послушно села, обхватив его шею руками. Нечасто мне доводилось пялиться на него с такого близкого расстояния. Обычно, стоило ему пройти в мою спальню и начать раздеваться, я задувала свечу.

Не знаю, то ли воспитание, полученное в пансионе при монастыре, делало меня такой стыдливой, то ли я боялась, что любовник заметит несовершенство моего тела. И ноги не такие длинные, как хотелось бы, и грудь – одно недоразумение, и талия не так тонка, как у других девочек. Я ненавидела корсеты, всегда халтурила и зашнуровывала их слабо, и в этом монахини видели причину моей «толстой» талии.

Бенедикт же казался мне совершенством. Боже, как же я любила его!

Хотя потомки и называли его дедом, он был им пра–пра–пра… и выглядел максимум лет на сорок. Именно в таком возрасте он перешел в иную ипостась, попав в плен к вампирам, которых крошил хорошо отточенным мечом.

Кровососущие оказались с чувством юмора и не стали выпивать славного рыцаря досуха. Они превратили его в себе подобного. Нет хуже унижения стать таким же, за кем ты охотился добрый десяток лет. Хорошо, что до похода на вампиров Бенедикт обзавелся семьей, в которой жена беременела чуть ли не каждый год. Конечно, когда он был дома, а не бегал по всему королевству и близлежащим государствам в поисках врагов.

Дети тогда не все выживали – времена были суровые, XV век, но кто дошел до возраста женитьбы, наплодил ему внуков, а те правнуков и так до наших дней. Все потомки графа Винтерширского до сих пор обитали в замке, который построил еще отец Бенедикта. Они смирились с тем, что никогда не заполучат графский титул, но им и так неплохо жилось рядом с нестареющим и богатейшим родственником.

Средневековая крепость была испещрена подземными переходами и тайниками, но даже в таких условиях Бенедикту трудно было найти уголок, где его не достали бы многочисленные родственники. Четыре века род Найтингенов рос и плодился, и не всех отпрысков Бенедикт помнил по именам. По сути, замок был большим муравейником, где вместо матки в темном тронном зале томился мой любимый вампир.

Он мирился с многочисленной родней много веков, но почему–то именно сегодня не выдержал и явился со своим великолепным гробом ко мне. Я сразу поняла, насколько ему дорога. Бенедикт испугался за меня. Наш роман находился на пике развития, и мы горели от любви.

Королева знала о существовании Бенедикта и не переживала, что он нарушит клятву не плодить себе подобных. Если бы граф Винтерширский хоть раз оступился, давно бы лежал в семейном склепе с осиновым колом в груди.

Я потрогала его влажные после дождя волосы. Высыхая, они скручивались в крупные локоны, которые Бенедикт стриг по нынешней моде достаточно коротко. Да, у него продолжали расти волосы и ногти. Еще он боялся солнца, ему не нужна была обычная еда (правда, вино пил и с большим удовольствием), а кожа отличалась от нашей более низкой температурой, но в остальном в нем трудно было заподозрить неживого человека.

Я погладила кончиками пальцев его бакенбарды, где навсегда поселилась седина. Она не обезображивала его темно–русые волосы, а, наоборот, придавала внешнему облику утонченный вид. Породистое лицо с прямым, достаточно крупным носом, красивые губы, широкие брови и умный взгляд ореховых глаз – мне нравилось в нем все. Даже легкая небритость, придающая ему расслабленный вид.

Он был выше меня на голову, хорошо сложен и до сих пор владел мечом, чем, конечно же, поразил (не в прямом смысле слова) не одно женское сердце. Где еще можно встретить джентльмена, который так силен, что может без устали махать полуторным мечом? Рыцарское оружие ушло в прошлое, но Бенедикт не желал терять навыки, приобретенные им в пору славных крестовых походов.

– Рассказывай, – напомнил мне он о желании все знать.

– Вчера была годовщина смерти моего мужа. И я решила именно в этот день рассказать ему, что у меня есть ты. Генри, конечно же, рассердился. Он сначала толкнул меня, чтобы я села в лужу, а потом шарахнул молнией. Все.

– Покажи.

– Что показать? – насторожилась я.

– Куда попала молния.

– О, – протянула я, лихорадочно думая, как бы выкрутиться.

Женщину шрамы не красят. Я рассматривала себя в зеркало и видела, как безобразно лекарь выстриг волосы. Если правильно их зачесать, а сверху еще надеть шляпку, то будет незаметно, но для этого нужно, чтобы рана зажила.

– Давай–давай. Я не раз попадал в грозу и сдается мне, если бы тебя на самом деле ударила молния, ты бы сейчас была холодна, как я. И у меня не было бы желания целоваться с тобой.

– У тебя есть желание целоваться? – я сделала хитрые глазки.

– Не заговаривай зубы. Снимай чалму.

– Мне не хотелось бы, чтобы ты видел меня без нее. Голову врач мочить не велел, и… В общем, я больше часа валялась в луже из грязи и крови, можешь представить, как выглядят волосы. Я боюсь, что ты больше не захочешь меня целовать.

– Милая, ты сидишь на коленях у трупа и думаешь, что он откажется от живого тепла лишь потому, что у тебя грязная голова? Да у тебя самые чудесные в мире локоны. А их каштановый цвет так и вовсе завораживает. Как и цвет твоих глаз – голубых озер…

Он замолчал и потянул за кончик шарфа, который я превратила в чалму.

– Не отвлекайся, продолжай. Расскажи про мои пухлые губы и маленький носик, – подначила я, шлепнув его по руке.

– Твои губы, как спелая вишня. Я помню вкус этих ягод. Возбуждающий, свежий. Тогда мы с именем Христа пошли в поход на Восток. В одном из садов я набрал целый шлем спелых ягод. А ночью на нас напали, и всем моим друзьям перерезали горло. Меня не было в лагере. Я сидел под кустом со спущенными штанами, специально уйдя подальше, чтобы не будить неприличными звуками. Лучше бы разбудил. Но вишня меня спасла. Вот так–то.

Я фыркнула. Вот так всегда, лишь бы не признаваться в любви ко мне, он уводил беседу в сторону и заканчивал не совсем приличными воспоминаниями средневекового быта.

Я сама сняла чалму.

– На, смотри.

Бенедикт долго молчал.

– Это не молния. Кто–то хотел тебя убить, – он ссадил меня с колен и поднялся. – Я должен сходить на кладбище, чтобы кое–что найти.

– Что? – выдохнула я.

– Пулю. В тебя стреляли. Ты из–за грозы не услышала выстрела. Оступившись, ты спасла себе жизнь. Но так как после «удара молнией» рухнула, как подкошенная, убийца решил, что успешно справился с черным делом.

– Не говори глупостей! Кому я могла перейти дорогу? Разве что твоим родственникам, почувствовавшим угрозу их наследству, – я ткнула пальцем ему в грудь.

Бенедикт никогда не был жаден. Это только сегодня он пришел ко мне с гробом, а обычно я получала от него дорогие подарки. Очень дорогие. Он оплатил долги, оставшиеся от моего мужа, выкупил половину дома, которую успел заложить Генри. Моя шкатулка полнилась дорогими кольцами, браслетами и колье, что не могло понравиться его пра–пра–пра…

Глава 2

Я принимала подарки от Бенедикта, понимая, что однажды любовь вампира закончится, и мне придется выкручиваться самой. А я уже не буду так молода и спела. Да, я прагматична. Все его роскошные подарки – это задел на мою немощную старость. Только поэтому я не отказалась от салона, хотя Бенедикт уговаривал бросить пустое занятие. Я хотела сохранить хоть какую–то независимость от мужчин. Пусть последний и был великодушен.

Я рассмеялась над собственными словами, но вспомнив события, преследовавшие меня в последнее время, закусила губу. Я не впервые едва не погибла.