В самом Сердце Стужи. Том II (СИ) - Якубович Александр - Страница 36

Стараясь до последнего сохранять инкогнито, я кралась по лестнице и после — по коридору со всем возможным тщанием. Возможно, Виктору просто потребовалось побыть в одиночестве, и он выбрал лабораторию. Нарушать покой своего супруга я не хотела, ведь он был крайне напряжен в последние дни.

Прокравшись к закрытой двери в лабораторию, я прильнула к деревяшке и стала вслушиваться в происходящее внутри. Не гремят ли котелки, не слышно ли звука переставляемых керамических горшочков. Внутри было подозрительно спокойно — Виктор точно не занимался прикладными изысканиями, о чем говорила и ровная полоска света под дверью. Если бы он двигался, свет от фонаря время от времени перекрывался его массивной фигурой. Но нет, никакого движения в лаборатории не было.

Уловив какой-то странный стук, которого еще секунду назад не было, я прильнула к двери еще сильнее и… хорошо смазанные петли пришли в движение.

Все двери в замке открывались внутрь — чтобы в помещении можно было забаррикадироваться, это я помнила. Но я совершенно забыла, что мой муж просто на дух не переносил скрипучие петли и предпочитал, чтобы двери открывались без лишнего усилия. Даже заказал у кузнеца хорошо подогнанные кованые петли в нашу спальню на замену деревянным, потратив на это дело уйму серебра…

Обо всем этом я думала, уже сидя на каменном полу и потирая ушибленные при падении колени. Не смея при этом поднять глаза на супруга, за которым шпионила.

— Господи, Эрен! Ты чего не спишь⁈ — удивленно воскликнул барон, а я впервые за последнюю неделю услышала свое имя.

По голосу Виктор был крайне встревожен.

Все же подняв глаза на барона я увидела… что он сидел с ложкой и горшочком собственной консервированной каши в руках. А судя по жирному блеску на губах, мужчина был всецело занят поглощением еды в этот поздний час.

— Милорд… — я удивленно переводила взгляд с лица мужа на его руки. — Что вы делаете?

Сначала муж не понял моего вопроса, но потом тяжело вздохнул и, поставив на стол горшочек с воткнутой в холодную кашу ложкой, встал со стула и помог мне подняться. Даже посмотрел, не расшибла ли я колени в кровь — чем немало меня смутил — но все было в порядке. Только немного пострадала ночная сорочка.

— Мне было голодно, — ответил Виктор, бросая задумчивый взгляд на недоеденную кашу.

— Голодно?.. — переспросила я.

— Ага, — простецки ответил Виктор, в той самой манере, которая совершенно лишала меня дара речи, ведь я до сих пор не научилась, как отвечать в таких случаях. — Голодно. Но Грегор прав. Я набрал слишком много веса.

— Вы пытаетесь похудеть⁈ — удивилась я.

— Или я перестану влезать в собственный нагрудник, — кивнул мужчина, все еще глядя на кашу. — Приезд в город препозитора Петера заставил меня о многом задуматься… Да, о многом. В том числе и о фигуре.

— Виктор… — ласково начала я, все еще не веря в то, что услышала. — Скажите, то, что вы запретили мне ухаживать за вами и в целом были столь утомлены… из-за этого?

— А, это Грегор все начал, — ответил барон, будто бы спихивая ответственность на своего оруженосца. — Он предположил, что вы меня откармливаете, Эрен. И оказался совершенно прав. Я и сам не заметил, как стал больше есть. Я растянул желудок и… Вот.

Мой муж с каким-то сожалением смотрел сейчас на вскрытый горшочек, будто совершил тяжкое преступление, похлопывая себя ладонью по животу. На мой взгляд, ничего там в худшую сторону не изменилось, но мужчине было виднее. Особенно, когда дело касается брони.

— Но ведь это обязанность жены, предложить лучшие куски супругу и ухаживать за ним во время трапезы! — возмутилась я. — Тем более, зачем вы объедались⁈ Всегда же можно отказаться, если уже сыты!

А потом я с ужасом вспомнила, как выглядели наши ужины в последний месяц.

Видя любовь барона к хлебу, по моему настоянию специально для лорда стали печь пироги с разными начинками. С яйцом, с капустой, потрохами и печенью, иногда — с птицей или рубленой дичью. То есть каждый вечер на нашем столе теперь было минимум три вида пирогов, мясо, вино, капуста с тушеным свиным салом и еще несколько закусок… И все это я предлагала барону на пробу, а он — никогда не отказывался, принимая даже добавку. А я еще думала, что стоит увеличить число пирогов с трех до пяти, раз у моего огромного супруга столь зверский аппетит…

— Как я мог отказаться от того, что вы выбирали и накладывали для меня с таким усердием? — тихо спросил барон. — Тем более зная, что теперь вы строго следите за кухней и каждое блюдо одобряете лично? Я просто не мог хотя бы не попробовать по кусочку от всего предложенного.

Я подняла глаза и встретилась взглядом с этим странным мужчиной. То, что я раньше приняла за усталость и раздражение, было голодным блеском — теперь я это понимала. Сейчас барон выглядел относительно сытым, немного виноватым, но совершенно привычным.

Обсуждать же его ночное тайное чревоугодие — а оно было именно тайным, ведь пойди Виктор в ночи на кухню, о его визите знал бы весь город уже к полудню — я не собиралась. Пусть это будет еще одним нашим маленьким секретом в довесок к тем, что у нас уже были.

Самое главное, что он опять назвал меня по имени. Простое и теплое «Эрен» нравилось мне намного больше, чем холодное «миледи».

Глава 17

Виктор

Допрос Лили, который я замаскировал под простую беседу, мне ничего толкового не дал. Я прямо сказал служанке, что хочу получше узнать свою жену, потому что Эрен холодна и молчалива, как истинная аристократка.

Эти слова нашли огромный отклик в душе девушки, она тут же начала выкладывать все факты, которые знала об Эрен, стараясь угодить мне. Не знаю, получилось бы у меня подобное с другим человеком, но Лили хорошо помнила, как я вытащил ее с конюшни поместья Фиано, да и за время жизни в Херцкальте она видела меня только с лучшей стороны. Так что я в очередной раз услышал историю о том, как юная Эрен была прислугой в доме графа Фиано, шила-стирала и жила отдельно от семьи, в крыле для слуг.

В итоге я просто наблюдал за Эрен самостоятельно, пытаясь распознать в ней малейшую угрозу. Но мои попытки вывести девушку из себя, резко сменив к ней отношение, разбились, как волна о скалы. Для юной девицы Эрен оказалась удивительно стабильна психически, и простенький прием «угадай, почему я обиделся», который я попытался с ней провернуть, ни к чему не привел. Все с той же аристократической холодностью Эрен приняла мое новое поведение как должное, гордо при этом держа прямой свою спину. А потом я и вовсе оставил эти попытки, погрузившись в вопросы надела. Ну и последней каплей стала ситуация, когда Эрен застукала меня во время ночного дожора в лаборатории. Она была настолько искреннее обеспокоена моим поведением, о чем прямо и сообщила после короткого разговора, что я окончательно сдался.

Если я и узнаю что-то о ее жизни, то только если она сама мне расскажет. Запугивать Эрен было бессмысленно — она прекрасно держала границы, продолжая гнуть свою линию. Да и, строго говоря, толку подозревать девушку? Может, ей откровение Алдира снизошло, да она боится, что я ее в местную дурку сдам, как блаженную? По версии местной религии, как я выяснил в еще нескольких беседах с новым препозитором, женщин тут как духовников особо не жаловали. Их дело — рожать и следить за домашним хозяйством, а все высокодуховные миссии в истории местной религии были отведены мужчинам.

Если бы я на самом деле опасался Эрен, то ее стоило бы арестовать или хотя бы выселить в отдельную комнату, а я продолжал спать с ней в одной постели и украдкой поглядывать на этот тонкий благородный профиль за ужином, когда она этого не видела.

— Милорд, мне кажется, вы уже немного подскинули, — заметил Грегор, помогая мне облачиться в броню.

— Это я воду пока слил, — ответил я оруженосцу, поправляя кольчужный воротник, — жир горит медленно.

— Да, наесть его намного проще, — согласился Грегор. — Но расковывать нагрудник не придется, уже радость. Хотя мне кажется, у вас стала чуть крепче спина.