В самом Сердце Стужи. Том II (СИ) - Якубович Александр - Страница 34

Я запоздало пожалел, что не спросил Петера, на каких языках ведутся записи в храме. Хотя, в глубине души я и так знал ответ на этот вопрос. На донском и шебарском наречии, а также на языке королевства Фрамия. На тех языках, на которых говорила и писала моя молодая жена.

— Грегор! — кликнул я оруженосца.

— Да, милорд? — голова мужчины протиснулась внутрь.

Сейчас он стоял в коридоре и ждал моих распоряжений. После встречи с Петером я планировал заняться варкой и поставить еще десяток горшочков, так что Грегор ожидал моего приглашения войти в лабораторию.

— Разыщи служанку миледи Эрен, — приказал я.

— Позвать Лили? — уточнил Грегор. — Сейчас же.

— Нет, подожди, — остановил я его. — Нужно позвать ее так, чтобы миледи ничего не узнала. Я хочу переговорить с Лили приватно. У меня есть вопросы.

Лицо Грегора потемнело и резко стало сосредоточенным, после чего мужчина коротко кивнул и, прикрыв дверь, зашагал по коридору. Я слышал его тяжелые, чуть торопливые шаги.

Я же остался в лаборатории, размышлять о том, что только что обнаружил и что я буду делать, если Лили продолжит упорствовать и рассказывать историю жизни Эрен, которую я и так уже знал.

Ведь теперь окончательно стало очевидно, что даже если моя жена была дочерью графа Фиано, она точно не сидела в маленькой комнатушке в поместье, бесконечно занимаясь шитьем. Ее вообще, скорее всего, не было в поместье до момента, когда я выдвинулся из Патрино на запад, дабы исполнить королевскую волю и забрать свою невесту. Но сначала я решил поговорить с Лили.

Потому что мне очень хотелось услышать что-нибудь невинное. Например, что Эрен обучалась при храме на землях графа Фиано и прислуживала местному препозитору. Мне хотелось получить простое и очевидное объяснение.

Чтобы мне не пришлось задавать прямых вопросов Эрен.

Глава 16

Эрен

Прошло несколько дней после приезда Петера, и я уже почти перестала тревожиться из-за случившегося, когда мой старый знакомец из прошлой жизни даровал мне благословение Алдира.

Все, кто присутствовал в тот момент в зале, списали все на силу жреца, мой муж же даже бровью не повел — подобные вещи были для него в новинку, он сам говорил, что никогда не видел чудодейственной силы жрецов храма живьем.

Однако Петер сразу же обратил внимание на то, с какой силой отозвалась воля Алдира через его обращение во время нашего касания.

Что послужило причиной для такой реакции я только догадывалась. В этой жизни я еще не сталкивалась со жрецами, способными исцелять касанием или давать мощные благословения, но я точно знала, что так быть не должно. Ведь это тело было еще так молодо, почти юно, а реагировало так же, как если бы я продолжала свою последнюю жизнь при храме, проводя дни в бесконечных молитвах.

Хотя я и обращалась к Алдиру по старой привычке, в моих молитвах больше не было церемоний. Я не замирала, глядя на восходящее солнце, приветствуя новый день, который дарует новую жизнь всего сущему. Я почти никогда не клала ладонь на сердце, поминая имя Алдира, не обращалась к нему с благодарностью за посланную пищу или крепкий сон.

Я даже перестала задавать бесконечный вопрос, почему я не способна вырваться из круга перерождений и окончить свое полное сомнений и мучений существование.

Но когда Петер коснулся меня, мою душу озарил свет подобный тому, который озарял меня и в прошлой жизни во время служения храму. Я даже отчетливо помнила замечание того, старого Петера о том, что моя душа настолько чиста, и я настолько много времени провела в молитвах и трудах во славу Алдира, что нахожусь к богу ближе, чем он сам, верховный жрец Храма.

Возможно, дело было в этом. Ведь моя душа не перерождалась, она оставалась прежней. Старой, израненной и истерзанной тысячей несчастий и горестей, душа эта пыталась найти путь к богу, и пусть я была всего лишь женщиной, не способной познать истинный замысел господень, я смогла добиться многого в стенах Храма Алдира. Я положила целую жизнь на служение Храму, и к самому ее концу пользовалась достаточной властью и авторитетом, имела репутацию одной из самых рьяных и внимательных служительниц.

Все это было нужно мне для свободы перемещений и изысканий, дабы ни один сановник не посмел усомниться в моем праве посещать архивы или сопровождать Петера в заграничных визитах.

Я никогда не стремилась к святости, но воспринимала подобную реакцию на благословения как должное.

Это было удивительно, ведь впервые я смогла принести с собой в следующую жизнь что-то кроме душевных ран и бесконечных сожалений. Уйди я до свадьбы с Виктором в храм, то довольно быстро бы стала феноменом, мощнее Петера в десятки раз. Мое имя разлетелось бы по всему континенту, словно пожар, ведь для достижения подобного эффекта нужны десятилетия прилежных молитв. Связь моей старой души с Алдиром была невероятно сильна для столь юного тела, и это выглядело буквально как чудо.

Вот только эта особенность была для меня совершенно бесполезна.

Как бы ни была женщина близка к Алдиру, как бы ни была чиста ее душа, эта близость ничего не давала.

Женщины и так были способны даровать жизнь, так что целителями им не стать — таково было слово учения. Стабильно исцелять касанием могли только мужчины, только им Алдир даровал достаточно своей силы, только на их зов откликался. Святые среди женщин встречались, но не за целительство, а за достижения в науках и богословии, за исследования или помощь страждущим. Связь с богом Алдиром для женщины была почетна, но в сути своей бесполезна, тогда как мужчины могли извлекать из нее прямую выгоду в виде исцеляющего касания или очищающих молитв.

И сейчас я была в ситуации, что связь моей души с Алдиром лишь причиняла неудобства, ведь могла вызвать ненужные вопросы со стороны окружающих и моего супруга. Я не знаю, к каким выводам пришел Петер, но после моих слов о том, что все в порядке, жрец больше в этой теме не возвращался. И я надеялась, что никогда более не вернется. Уверена, с годами связь ослабнет, ведь я совсем не молилась, а пока мне не стоит встречаться с новым препозитором без крайней на то необходимости.

Уже по шагам барона, едва он вошел в покои, я поняла, что что-то случилось. А ведь сегодня у него была назначена встреча с Петером, во время которой Виктор планировал открыть новому настоятелю секрет консервирования и попросить помощи жреца. Неужели я ошиблась в своих прогнозах и Петер отказал? Или же затребовал денег, коих мы не могли ему выплатить? Или же?..

— Милорд, все в порядке? — буднично спросила я.

Мой голос звучал хрипло. Еще с обеда я осталась в одиночестве — Лили как ушла из комнаты для шитья, так сегодня и не вернулась — так что поговорить мне было не с кем. Я не тяготилась одиночеством, оно было для меня привычно, да и Лили слишком много болтала за работой, но вот мое горло было иного мнения. И сейчас голос меня подвел.

— Нет, нет… — рассеянно ответил мужчина, следуя своим обычным маршрутом к недавно установленному специальному тазу для умывания рук. — Просто тяжелый день.

— Как прошла ваша встреча с новым препозитором? — продолжила я расспрашивать супруга.

На самом деле такие разговоры были мне в радость. Самой спрашивать, когда интересно, либо же молчать — когда нечего сказать. Такая малость, но как много она значила в повседневной жизни! Виктор Гросс же оправдывал свою хмурую внешность и обычно был немногословен, так что единственный способ выудить что-то из этого мужчины — задавать совершенное неучтивые, почти что грубые, прямые вопросы.

— Нормально, — коротко ответил муж.

И больше ничего не сказал. Что было странно.

Я тут же почувствовала холодок пренебрежения, которым потянуло от барона. Этот холодок, словно сквозняк, тут же забрался под мое платье, стылой волной пробежав от пят и до самого затылка, потянулся к груди, стремясь опутать сердце.

Думая, что мне показалось, я досчитала до десяти и, когда барон уже садился за стол, спросила его вновь: