Потерянная душа (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 37

Она зарыдала в трубку. Плотина прорвалась, тайна так сильно ее тяготила, что теперь разговор с дочерью, требующей ответов, превратился в очищающую исповедь.

— Мама… — только и пробормотала ошарашенная Настя. Она не понимала, что больше привело ее в замешательство: слезы сдержанной матери или тот факт, что милый профессор Айболит требовал с родственников разрешение на эвтаназию.

Вероятно, отведя трубку от уха, матушка перевела дыхание, высморкалась.

— И тогда я пошла к тому мальчику, — продолжила она, — к колдуну. О нем многое рассказывали, говорили, что он настоящий волшебник и может даже мертвого из могилы поднять. Он согласился помочь и дал мне этот браслет для тебя. Я посчитала его за шарлатана, но позвонила Катя и сказала, что ты проснулась.

Некоторое время они молчали, обе, как громом пораженные. В голове у Насти роились сотни мыслей, пока произошедшие события последних недель не стали смыкаться в ровную цепочку. Звено за звеном, коленце за коленцем. Появление в ее жизни колдуна многое объясняло: и преследование женщины из потустороннего мира, считающей, будто певица задолжала ей жизнь, и состояние комы из-за простых лекарств — ведь ведуны могут даже из банальных трав сварить яды. Разве не так?

— Я хочу с ним встретиться, — прервала долгую паузу девушка. — Ты мне можешь дать адрес?

— Конечно. — Мама продиктовала адрес, телефон, и когда говорить стало не о чем, неожиданно со слезами в голосе спросила: — Ты ведь когда-нибудь назовешь меня, как называла раньше — мамусей?

— Я должна идти, — уклончиво пробормотала Настасья, а потом тихо добавила: — мамуся…

Она написала Ярославу записку, оставила на автоответчике Катерины невразумительные уверения, что вечером обязательно приедет на запланированное интервью для центрального телеканала и отключила телефон, чтобы не пришлось объясняться лично. Теперь Настя гнала по трассе, надеясь уже сегодня получить ответы на вопросы и найти виновного в ужасах, происходящих в ее жизни.

Колдун жил в глухой деревне, выросшей возле разбитой, но некогда оживленной, дороги. Дом казался ничем не примечательным, стоял в шеренге похожих полуразвалившихся изб, разве что забор с калиткой были новыми, свежеокрашенными.

Ярко-желтая машина Насти привлекла внимание пьянчуг и местных собак. Первые сидели на лавке у допотопной колонки, куда деревенские с ведрами холодили за водой, и освистали водительницу, протаранившую днищем торчавшую из пыли арматуру. Вторые же невзлюбили автомобиль с первого взгляда. Стоило въехать в деревню, как целая стая псов с бешеным лаем бросилась под колеса. Однако стоило остановиться рядом с домом колдуна, как собаки дунули в разные стороны, точно бы испуганные тараканы.

Старый звонок у новой двери был заботливо спрятан под крошечный козырек. Настя вдавила отполированную тысячами касаний кнопку. Показалось, что прошло три сотни лет, прежде чем раздались чьи-то быстрые шаги, и загремел замок. Дверь открылась. В проеме появилась высокая худенькая брюнетка с мальчишеской стрижкой, и чтобы посмотреть ей в лицо, миниатюрной Настасье пришлось задрать голову.

Некоторое время девушки разглядывали друг друга. Судя по недоверчивой мине на лице хозяйки дома, она узнала популярную певицу.

— Вы к Андрею, — наконец, заключила брюнетка.

— Если Андрей — этот тот колдун, который вернул меня к жизни, — согласилась Настя.

— Колдун? — у девушки вырывался издевательский смешок.

— Я сказала что-то забавное? — тут же ощетинилась гостья, и без чужих насмешек едва державшая себя в руках.

— Извините. — Смутившись, пробормотала хозяйка и пропустила Настасью внутрь.

Двор оказался большим, но неухоженным. В самом углу догнивали потемневшие от времени хозяйственные постройки. Пахло отхожим местом и умирающим садом. Настя и не подозревала, что современные молодые семьи, обычно привыкшие к комфорту и банальной канализации, могли бы существовать в подобных условиях.

— Почему здесь так плохо пахнет? — вырвалось у нее. Певица тут же прикусила язык, догадываясь, что со стороны выглядела грубой капризной знаменитостью, воротившей нос от простых людей.

— Сюда не приходят счастливые люди, — пояснила девушка, — а беда никогда не пахнет розами.

— В ваших словах что-то есть, — согласилась Настя. Она никогда не задумывалась, что счастье или горе могут обладать какими-либо отличительными ароматами. Но ведь действительно, место, куда пробралось несчастье, словно бы гниет изнутри.

Дом колдуна явно требовал ремонта. Воздух пропитали запахи старости и ветоши, точно на пыльном чердаке, но кухонька, куда вошла нежданная гостья, оказалась идеально чистой, выскобленной. Половину небольшого помещения занимала печь, на лавке стояли прикрытые крышками ведра с водой, тут же лежал ковшик.

— А вот и ты, — вдруг прозвучал приятный мужской голос, и Настя резко крутанулась на пятках. На расстоянии вытянутой руки от нее стоял долговязый молодой мужчина с черными бездонными глазами и пронизывающим взглядом, вызывавшим желание съежиться до размера спичечной головки. Настя не помнила, откуда, но его лицо, скорее выдавшее в Андрее интеллигента, нежели колдуна, ей было хорошо знакомо.

— Я тебя знаю! — выдохнула она, вдруг осознав, что с момента пробуждения впервые встретила человека из своего прошлого, который бы не выглядел чужаком.

Хозяева дома выразительно переглянулись, словно общались с помощью мыслей.

— Настя, я не тот человек, которого ты ищешь, — тихо произнес колдун.

— Но я тебя помню! Мы раньше встречались!

— Да, — кивнул Андрей, — но фактически в то время ты была мертва…

Настю пригласили пройти в большую комнату, вероятно, заменявшую колдуну и приемную, и столовую. Гостью усадили на жесткий стул с гнутой спинкой. Положив на колени сумочку, она в растерянности оглядывалась, припоминая смутно знакомый интерьер. Казалось, что обстановку певица видела в каком-то полузабытом сне: прикрытый вязаной салфеткой старый телевизор, темный от страсти шифоньер, посудный шкаф с зеркалом вместо задней стенки.

— Я ждал, когда ты придешь, — Игорь присел напротив певицы. — Только думал, что это случится раньше.

Брюнетка принялась накрывать стол для чая: расставила чашки, розетки для варенья, поставила заварочный чайник, точную копию разбитого Кирой Красновой, вселившейся в певицу.

— Я ищу мужчину, носившего амулет, который ты дал моей матери.

— Почему ты решила, что именно я носил этот амулет? — прозвучало скорее утвердительно, нежели вопросительно.

— У меня амнезия. Я не помню лица того человека и только могу строить предположения, — призналась Настя. У брюнетки, разливавшей чай из прокопченного чайника, дрогнула рука, и кипяток расплескался по клеенчатой скатерти с вытертым рисунком.

Хозяйка дома украдкой покосилась на гостью. Та ожидала, что найдет в темных глазах простую человеческую жалость, но Настасья ошиблась — девушка чего-то испугалась. Не произнося ни слова, она бесшумно ускользнула из комнаты, оставив собеседников тет-а-тет.

Кем брюнетка приходилась колдуну? Подругой, супругой или сестрой? Настя постеснялась спросить даже ее имя.

— Этот амулет показала мне ты, а я его просто сделал, — пояснил колдун.

— Я?!

— Твоя душа вернулась с того света, Настя. Но вернуться, не значит — остаться. Вернувшейся душе необходим якорь, который бы держал его все время на земле. Как правило, причина, по какой погибает человек, является той же самой, почему он страстно желает жить дальше. Ты указала на этот амулет.

Настя замерла. Значит, предчувствие ее не подвело! Человек из воспоминаний Настасьи действительно виновен в том, что пытался ее погубить! Он носил лазурит на красной нити, и именно на этого человека потом указала она сама!— А что будет, если якорь вдруг исчезнет? — осторожно поинтересовалась певица.

Мужчина обеспокоенно нахмурился.

— Человеческое тело — это по сути своей сосуд, заполненный душой. Если ничто не держит душу, то она легко ускользает, путешествует во времени и пространстве. Человек фактически превращается в пустую оболочку, а свято место пусто не бывает.