Проклятый Лекарь. Том 4 (СИ) - Молотов Виктор - Страница 17

Они были предсказуемы и надёжны, если их цели совпадали с твоими. И сейчас наши цели совпадали полностью.

— Вы правы, — согласился я. — Некромант представляет угрозу для Ливенталей. И для меня тоже. Но сначала мне нужно разобраться с артефактом. Понять, как он работает, кто его создал, какие ещё сюрпризы он может преподнести.

— Разумно, — кивнул Ярк. — Когда будете готовы к поискам, наберите меня. У вас есть мой личный номер — тот, с которого я звонил. Его знают только самые близкие люди. И теперь вы.

Я удостоился чести попасть в этот узкий, почти семейный круг. Какая честь для безродного лекаря, который по ночам оживляет мертвецов.

— Я свяжусь с вами, — сказал я, убирая «чернослив» обратно во внутренний карман.

Наш временный, вынужденный союз только что перерос в нечто большее. В партнёрство. Он будет моей силой в этом мире. А я… я буду его мозгом в мире, о существовании которого он лишь догадывается.

Неплохая сделка. Для нас обоих.

Я уже направился к выходу, делая знак Костомару следовать за мной, когда Ярк окликнул:

— Святослав Игоревич, постойте-ка!

Я обернулся.

— Да?

— Дайте посмотреть, кто там у вас прячется под паранджой. Всю ночь меня этот вопрос волнует.

Я рассмеялся. Его профессиональная потребность знать все переменные перевесила даже удивление от некромантов и расщепления метаморфов.

— Да вы удивительно любопытный для человека вашего возраста и положения, Георгий Александрович. Как мальчишка, честное слово!

— Я вижу, что это не человек, — упрямо сказал Ярк, подходя ближе к Костомару. — И уж точно не женщина, хоть вы и представили «ассистентку Костомарову». Походка механическая, движения резкие, дыхания не слышно. Кто или что это?

Костомар инстинктивно отступил на шаг, и я встал между ним и Ярком.

— Пожалуй, сохраним эту интригу на потом. Слишком много потрясений для вас за один день, не находите? Сердце не молодое, Георгий Александрович. Беречь надо.

— Да я не такое видел! — обиделся он. — На Карпатской войне с упырями сражался! В Персидском походе джиннов из бутылок выпускал! Вампиров в городах выслеживал!

— И всё же, — я покачал головой с улыбкой. — Всему своё время. Обещаю, вы узнаете правду о моей ассистентке. Но не сегодня. Договорились?

Он поджал губы, явно недовольный, но кивнул.

— Ладно. Но я запомню это обещание. И если что — я вычислю сам. У меня есть свои методы.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся я. — Вы же опытный следопыт.

Пусть попробует. Костомар — не упырь и не джинн. Он — конструкт чистой воли, созданный по законам, о которых в этом мире, похоже, давно многие забыли. Вычислить его будет так же легко, как поймать собственную тень.

Но сам факт его любопытства был полезен. Он не просто боится, он интересуется. А интерес — это первый шаг к принятию. И, возможно, к ещё более тесному сотрудничеству.

Хотя куда уж теснее.

Обратная дорога прошла в молчании.

Я дремал на заднем сиденье, убаюканный мерным гудением мотора и плавным покачиванием на рессорах.

Это был не сон, а скорее состояние глубокой медитации, перезагрузка системы после перегрузки.

Костомар сидел рядом, старательно изображая загадочную восточную даму. Его прямая спина и застывшая поза были забавным шедевром шпионажа.

Водитель — тот же молчаливый детина со шрамом — не проронил ни слова за всю дорогу. Его роль была не в том, чтобы развлекать пассажиров. Только когда мы подъехали к моему дому, он нарушил молчание.

— Приехали. Георгий Александрович велел передать — будьте осторожны.

— Передайте, что я оценил заботу, — ответил я, выбираясь из тёплого салона автомобиля.

Дома, едва за нами закрылась дверь, первым делом я отдал приказ:

— Костомар, убери артефакт подальше. В шкаф, под замок, а лучше куда-нибудь на чердак.

Но скелет покачал головой. Твёрдо, с авторитетом, который был совершенно для него нехарактерен.

Затем он сделал жест, который я не мог проигнорировать — он указал на меня, затем на артефакт, который всё ещё был у него в кармане, и, наконец, на дверь спальни.

— Я ем грунт! — он повёл меня в спальню. Его тон был настойчивым, почти триумфальным.

— Что ты хочешь мне показать?

Он не ответил, лишь остановился у порога спальни и снова указал внутрь. Я прошёл мимо беснующегося в фиолетовом коконе призрака и вошёл.

Костомар подошёл к стене, где висела аляповатая картина — дешёвый натюрморт с неестественно блестящими фруктами, оставшийся от прежних хозяев.

Он нажал на определённое место в резной раме, и картина с тихим щелчком отъехала в сторону, открывая тёмный квадрат в стене.

За ней был встроенный сейф — старый, массивный, с круглой рифлёной ручкой и дисковым замком.

— Я ем грунт! — гордо объявил Костомар, указывая сначала на себя, потом на сейф.

— Ты нашёл его? Сам? — я был искренне поражён. — Вот это подгон! Молодец!

— Я ем грунт, — он вошёл в раж, изображая пантомиму: вот он ходит по комнате, вот он методично простукивает стены, вот он прикладывает пустой череп к стене, прислушиваясь, а вот — момент озарения, когда он вскидывает костяной указательный палец вверх.

Пока меня не было, он обследовал квартиру. Сам. Без приказа.

Для существа, созданного из костей и тёмной магии, это был удивительный, почти невозможный прогресс. Он становился… личностью.

Я подошёл к сейфу. Кодовая комбинация была небрежно нацарапана карандашом на обратной стороне картины.

Гении конспирации. Я повернул ручку, и тяжёлая дверь со скрипом открылась. Внутри, аккуратной стопкой, уже лежали папки с делами, которые мы забрали из тайного кабинета Морозова.

— Отлично! Ты уже и документы сложил! Умница!

Костомар довольно вибрировал. Его костяное тело издало серию тихих, довольных щелчков, что, очевидно, было его версией мурлыканья.

Похвала от хозяина была для него высшей наградой.

Я положил артефакт в сейф, рядом с папками, и закрыл тяжёлую дверцу.

Повернул замок. А затем приложил ладонь к холодной стали.

Тёмные, почти невидимые нити некромантской энергии сорвались с моих пальцев, опутывая замок и проникая в механизм.

Простое заклинание-сигнализация. Теперь любая попытка вскрыть сейф, кроме моей, вызовет магический сигнал тревоги, который я почувствую в любой точке города.

Теперь он был под надёжной защитой.

Часы показывали половину шестого утра. За окном серый, предрассветный свет едва пробивался сквозь тучи. До момента утреннего подъема — полтора часа.

Хоть немного надо поспать.

Мысль была не желанием, а медицинской необходимостью. Иначе я просто свалюсь где-нибудь посреди утреннего обхода, что будет крайне непрофессионально. Мозг ещё мог работать на чистой воле, но тело требовало перезагрузки.

— Костомар, разбуди меня ровно в семь, — попросил я, падая на кровать прямо в одежде и стягивая сапоги. — Ни минутой позже.

— Я ем грунт! — он кивнул с серьёзностью часового, принимающего пост, и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Сон накрыл мгновенно. Не как мягкое одеяло, а как удар по голове. Тяжёлый, вязкий, без сновидений. Организм, доведённый до предела, просто отключился, как механизм, у которого кончился завод.

Ровно в семь утра раздался деликатный, но настойчивый стук в дверь.

— Я ем грунт! Я ем грунт!

— Встаю, — пробормотал я, с трудом разлепляя веки.

Полтора часа сна. Катастрофически мало. Но холодный душ творит чудеса. Ледяная вода ударила по коже как кнут, выбивая остатки сна и заставляя кровь бежать быстрее.

Чистая рубашка, туго затянутый галстук, глоток обжигающе горячего, крепкого чая, который Костомар уже предусмотрительно оставил на столе — и я был готов к новому дню.

Маска «доктора Пирогова» снова была на месте, надёжно скрывая за собой уставшего, но готового к битве Архилича.

По дороге в «Белый Покров», сидя в вагоне метро, я размышлял о вчерашнем инциденте с трупом.

Приказ Сомова сжечь неучтённые тела. Эта мысль крутилась в голове, как заевшая пластинка, отказываясь укладываться в какую-либо логическую схему. Это был полный, абсолютный абсурд.