Адъютор. Его Величество - Корн Владимир Алексеевич - Страница 2

– Как отреагировал Стаккер? – с видимым удовольствием отрываясь от своего занятия, спросил он. Писать он любит чуть меньше меня, а я это занятие ненавижу.

– Курт расплакался от счастья.

– Дождешься от него! И все-таки?

– Вскочил на лошадь, крикнул напоследок что-то наподобие: «Теперь держитесь, гады!» и был таков. Думаю, он уже далеко.

– Мог бы и поблагодарить!

«Как был ты большим ребенком, так же и остался им», – вздох был печальным, поскольку сар Штраузен принял мои слова всерьез.

– Возможно, Стаккер пришлет нам письмо, но я не уверен. Шучу Клаус. Да и не отпустил бы я Курта, он мне здесь нужен. Так что получишь ты свои благодарности, будь спокоен.

– Не в них дело.

– И в чем же тогда?

Его кабинет был хорош и тем, что в нем на редкость удобные диваны, на одном из которых я и развалился, нескромно закинув ноги на подлокотник.

– В правилах приличия. Ведь дворянское звание не только дает, но еще и обязывает. – Клаус осторожно покосился в ожидании моей реакции, но ее не последовало: он полностью прав. – Кофе, бренди? – перечислил сар Штраузен мои любимые напитки.

– Не надо, отравишь еще!

Клаус фыркнул:

– Не дождешься. Пусть в целом мысль неплохая. Кстати, не надумал обзавестись кабинетом по соседству? Чтобы не добираться сюда без малого час.

Идти к нему десять минут прогулочным шагом.

– Нет. Из твоей резиденции не видно моря даже из единственного окна.

– Весомый аргумент! – он с серьезным видом кивнул. – К какому выводу ты пришел?

– Предлагаю четко распределить обязанности. Ты займешься всем, что касается долгосрочных перспектив. Наиболее подходящее занятие для гениального шахматиста. Ну а мне, с моими развитыми рефлексами фехтовальщика, предоставь возможность реагировать на текущие проблемы. Предупреждаю сразу – понятия не имею, насколько меня хватит.

– Неожиданно. – Клаус на миг задумался. – И безумно привлекательно. Кстати, если не секрет, зная твое отношение к политике, что на тебя так повлияло? Неужели женитьба?

Всегдашнее между нами развлечение – наносить друг другу болезненные уколы, беспокоясь лишь о том, чтобы они не оказались смертельными для нашей дружбы.

– Политика – тоже фехтование, но на более высоком уровне. И когда не остается равных на своем, не время ли подняться на следующий? Ломая ногти, стирая до крови колени и пальцы, рискуя свернуть шею. Поэтично получилось? С единственной оговоркой – канцелярия на тебе полностью.

Оба мы понимали – без подписи Клауса, денег я не получу. В то время как в его обязанностях останутся только приятные вещи – приемы, визиты, торжественные мероприятия и никакой рутины. В подобной ситуации согласится практически любой. Я же нашел для себя новое развлечение.

– Твоя личная почта тоже?

– И какая она может быть у меня? Писать ненавижу, люблю думать. Последнее получается из рук вон плохо, но в такие моменты испытываю ни с чем не сравнимое удовольствие.

– Договорились. Когда отправишься в Туарсетт?

– Не раньше, чем через неделю. Если Стаккер к тому времени успеет набрать людей. Между прочим, неплохо бы выдать ему офицерский патент.

– Смею надеяться, не генеральский?

– Капитана достаточно.

– Хорошо, – легко согласился сар Штраузен.

Гора свалилась с плеч, поскольку не слишком надеялся. То, что бандой головорезов командует офицер королевской гвардии, станет для кого-то предупреждением. И в среде наемников авторитет у Стаккера высок: для них он – имя. Последние события пойдут на пользу. Курт воплотил в действительность мечту половины из них – дворянство, имение…

– Будешь сегодня на приеме у Прасветтов?

– Не уверен.

Мне куда приятнее провести вечер наедине с женой. Хотя, возможно, и передумаю, если Аннете захочется повеселиться.

– Жаль.

– Это еще почему? – за дверью слышались шаги, и они заставили переместиться в кресло.

– Уверен, все были бы счастливы, если бы ты пришел туда вместе со своей очаровательной супругой.

– Не обещаю.

Думаю, любой на миг опешит, если, обернувшись на легкий шорох, внезапно увидит непонятно откуда возникшего человека.

– Кто вы?

– Скажем так, ваш горячий поклонник.

– Присаживайтесь. Хотите что-нибудь выпить? – я удивлялся своему спокойствию.

– Не откажусь. Если судить по этикеткам, вы сделали из бренди культ.

«Его можно сотворить из чего угодно – человека, денег, куска дерева нужной формы, чтения книг, и бесконечно дальше».

– Соглашусь с вами, не раздумывая, – удобно откинувшись в кресле, сказал незнакомец.

Однажды я уже встречался с такой манерой. Я слышал чужой голос и говорил сам, но ответ на вопрос порой получал чуть раньше, чем успевал его озвучить.

– Сигару?

– Спасибо, нет. Вы зря сомневаетесь, сарр Клименсе: я – тот, кто ему равен.

Неожиданно было услышать, что Пятиликих два. Он снова ответил после улыбки, и такими улыбаются детям.

– Частицы воды не могут разделиться на социальные классы, и в этом смысле мы им подобны.

– С остальным, надеюсь, у вас все благополучно? – я был зол, и вопрос получился таким же.

– Вполне. Разве что собственных эмоций мы не испытываем, но нам доступны ваши. Всякие там – восторг, презрение, трусость, или, если хотите, чревоугодие. И тем больше благодарны тому, кого вы называете Пятиликим. Он лишь создатель. Но, бесспорно, талантливый.

– Почему вы мне это рассказываете?

– Ну, захотелось вдруг, чем не причина? – незнакомец развел руками. – Кто и в чём может меня ограничить?

Он смотрел с любопытством. Ему можно задать любой вопрос, и получить на него ответ, так каким же будет мой? Ситуация, в которую никогда раньше не попадал, и не рассматривал ее гипотетически. Затем вдруг подумалось – его интерес понятен. Эмоций внутри у меня сумбур, что для него пиршество. После чего возник соблазн нарисовать в голове какой-нибудь образ и стойко его держать, сколько получится. Мужской детородный орган, например. Если судить по его реакции, я преодолевал соблазн слишком долго.

– Вы замечательно держитесь, сарр Клименсе, браво!

– Несложно, потому что у меня нет ни единой причины верить любому вашему слову.

Интересуюсь из любопытства: мы вам нужны как источники эмоций?

– Да. Но не все так просто! – гость со значением продемонстрировал указательный палец. – Объясню на примере. Я не могу силой мысли заставить вас в следующий миг горько разрыдаться. Для этого мне придется выстроить целую цепочку из не имеющих к вам никакого отношения обстоятельств. Какой же научный термин их обозначает? Из головы вылетело, и вспомнить не могу. И это в мои-то годы?!

Он выглядел моложавым, не приобретшим хронических болезней к своим пятидесяти мужчиной. Который и в молодости не чудил, и сейчас продолжает вести здоровый образ жизни. Густоту волос сохранил настолько, что мог позволить себе прическу пятнадцатилетних юнцов. Голос звучал как у человека, который находится на вершине финансового благополучия, когда визиты в королевский дворец – обычное дело. И вдруг узнает, что сгорела лавка с товаром на самом дне захолустья. «Пятиликий, какой разор!». Начинал он когда-то с нее, а потому содержал как память. За которую не хочется цепляться – слишком много унижений ему пришлось пережить в начале карьеры. Другого сравнения у меня не получилось бы.

– Сарр Клименсе, не обращайте внимания на мою внешность. Поначалу я хотел предстать перед вами совершенно в другом образе. Есть в моей коллекции роковая красотка. Мы провели бы с вами бурную ночь, а заодно поговорили. Знаю, вы счастливы в браке, жена у вас молода и красива, а сочетались и месяца не прошло. Но повторюсь – она роковая! Затем вас пожалел. Нисколько не сомневаюсь, как горячо вы любите жену, и все-таки часть вашего существа свободна для еще бо́льшей любви, ведь все мы исключительные личности?

Это был чувствительный щелчок по кончику носа. Случалось, что за одну его попытку я протыкал шпагой насквозь, и все милосердие заключалось в том, что оскорбивший умирал мгновенно.